Испанские страсти - Уайз Айра. Страница 17

— Четыре человека. Три комнаты. Сколько всего получается? И где, по-твоему, спит четвертый?

— Да ты… ты… — Джасмин задохнулась от возмущения. — Оуэн не живет со мною в одном номере! — воскликнула она. — Оуэн приехал сам по себе. И комнату забронировал под своим именем, причем на другом этаже!

По лицу Эстебана было видно, что он не верит ни одному ее слову. Джасмин стремительно подошла к шкафу, рывком распахнула створки.

— Видишь — только моя одежда! И кровать здесь односпальная! — Молодая женщина широким жестом обвела тесную, скудно меблированную комнату, явно рассчитанную на одного человека. — Знаешь, кто ты такой есть, Эстебан? Шовинистская свинья, вот кто! Ты смеешь врываться ко мне и читать мне мораль, в то время как сам вовсю развлекаешься с Инес Ортуньо на своей роскошной яхте!

— Инес здесь вообще ни при чем! — запротестовал Эстебан.

— Как насчет двойной морали? — язвительно продолжала она. — Честное слово, мне стоило бы отправиться прямиком к сеньорите Инес. Как говорится, око за око… По душе тебе такая перспектива, Эстебан? — Джасмин воинственно подбоченилась. — Отчего бы и мне не проявить собственнический характер? Отчего бы не пригрозить сеньорите Ортуньо, что я ей синяков наставлю, если только посмотрит в сторону моего мужчины? А что, отличная мысль! — Глаза молодой женщины метали молнии, грудь бурно вздымалась. — То-то обрадуется весь ваш проклятый высший свет, узнав, что Джасмин, эта кошмарная потаскушка несчастного Эстебана, вернулась на тропу войны!

Эстебан побледнел. Темные глаза опасно сверкнули.

— Да ты просто-напросто его защищаешь! — прошипел он.

— Кого? — опешила Джасмин.

— Этого твоего белокурого Адониса.

Итак, неприятности обеспечены — Эстебан ей не поверил. Он медленно приближался к ней, точно тигр к жертве.

— Только посмей, — предупредила Джасмин, задрожав всем телом.

Но Эстебан уже обнял ее за талию. Отступать было некуда, сзади — шкаф. Остаться на месте? Какая разница — все равно ей не спастись.

— Стивен, нет, — еле слышно пролепетала Джасмин, невольно называя мужа на английский лад — по давней, полузабытой привычке. Эстебан рывком притянул ее к себе.

— Повтори, — потребовал он.

— Что повторить? — недоуменно захлопала она ресницами. Близость Эстебана сводила ее с ума, для мыслей места просто не оставалось.

— «Стивен», — подсказал он тихим, вкрадчивым, бархатистым шепотом, при одном звуке которого у нее перехватило дыхание. Неужели она и впрямь назвала мужа этим именем — ласковым прозвищем первых дней брака? Да быть того не может…

Вторая ладонь Эстебана скользнула под пышный поток золотых волос и легла на основание шеи. Дыхание у Джасмин участилось. Стоит ему коснуться языком той заветной точки под мочкой уха, и она затрепещет в экстазе.

— Повтори, — настаивал он. Его глаза потемнели до оттенка грозового неба, губы чуть приоткрылись и приблизились к нежной шее почти вплотную.

— Стивен, — задыхаясь, произнесла она.

Все произошло так быстро, все оказалось так восхитительно, что Джасмин поняла, что пропала. Эстебан припал к ее губам — и этот жаркий, властный поцелуй заключал в себе обещание неземных восторгов. Молодая женщина задыхалась, упиралась ладонями в его грудь, ощущала бедрами его восхитительно напрягшуюся мужскую плоть. Прикосновения, вкус, запах, даже звуки слились воедино, воздействуя массированным ударом на все ее органы чувств сразу.

Так оно было всегда. Сначала — ничего, а в следующее мгновение — пьянящий апофеоз страсти. Эстебан запустил пальцы в ее волосы. Заколка отлетела в сторону, и Джасмин зарумянилась от удовольствия. Всякий раз, когда он высвобождал ее золотые пряди, и они вольно рассыпались по спине, она испытывала ни с чем не сравнимое эротическое удовольствие.

Избавиться от футболки было делом пары секунд. Вслед за ней на пол полетела его рубашка. При виде мускулистого обнаженного торса Эстебана молодая женщина застонала и провела ноготками по черным курчавым волоскам на его груди. Они целовались словно одержимые. Она захватывала зубами его нижнюю губу, он легонько покусывал ее в ответ. Языки их сплетались. Джасмин на ощупь расстегнула молнию на его брюках и просунула внутрь ладонь. Эстебан невнятно застонал — разгоряченный, напрягшийся, совершенно собой не владеющий… Что ж, о себе она могла сказать то же самое. Одним стремительным движением он подхватил Джасмин на руки, уложил на кровать, а затем принялся освобождать ее от остальной одежды.

— Я тебя съем, — пообещал он, раздеваясь. И от своих слов Эстебан отказываться не собирался.

Вот он склонил черноволосую голову и припал губами к одному из ее сосков. Джасмин сладострастно изогнулась, впилась пальцами ему в плечи, притянула к себе. О, как он великолепен, кожа его точно атлас!

Она напряглась от немыслимого возбуждения. Все ее существо охватил сладкий трепет предвкушения. Они целовались, они ласкали друг друга, они сливались в экстазе. Когда он, наконец, провел рукой между ее ног, Джасмин вскрикнула так пронзительно, что Эстебану пришлось заглушить этот вскрик поцелуем.

Комнату заливал золотистый свет заходящего солнца. Жара стояла невероятная, и оба были влажны от испарины. Когда Эстебан вошел в нее первый раз, с губ Джасмин сорвался не то крик, не то стон. Эстебан закрыл ей рот рукой. Молодая женщина принялась покусывать ему пальцы, и он в свою очередь застонал от мучительного удовольствия, а затем отнял руку и припал с поцелуем к ее шее.

Перед глазами Джасмин вспыхнули разноцветные искры. Она крепче стиснула его ногами. С каждым новым толчком она вскрикивала все громче, а Эстебан глухо рычал в ответ. То было сближение стремительное и яростное, слепящее и головокружительное во всех отношениях. С каждым мгновением чувственное упоение моментом нарастало. Так было и раньше: подхваченные потоком восхитительных ощущений, они уже не могли остановиться.

А затем накатила неизъяснимая нежность. И неудивительно. Нельзя разделить друг с другом нечто настолько интимное и неповторимое, а потом просто встать и уйти. Эстебан перекатился на бок, увлекая за собой Джасмин, властно обнял ее одной рукою, прижал к себе. Другая его рука покоилась у нее на груди. Внутренняя дрожь, одолевавшая обоих, медленно затихала. Это было одно из тех восхитительных мгновений, когда весь мир утрачивает значение, важно только то, что чувствуешь друг к другу и благодаря друг другу.

И тут вспыхнул свет. В углу заурчал маленький холодильник. Из-за стены донеслись радостные крики постояльцев… а вместе с электричеством вернулось и ощущение реальности. Эстебан резко сел, затем спрыгнул на пол.

— Только посмей сказать мне, что эта кровать для двоих тесна, — буркнул он и скрылся за дверью ванной.

Да я никак с ума сошел, думал он, вставая под душ и пытаясь смыть с себя испарину тепловатой водой, которая не столько разбрызгивалась, сколько сочилась тоненькими струйками. Неужели я и впрямь намерен вернуть весь этот хаос? Хочу вновь утратить власть над собой и обстоятельствами? Джасмин прикасалась к нему — и он вспыхивал, точно сухой хворост от зажженной спички. Она бранилась, бушевала, а его это возбуждало до потери разума. Джасмин терпеть не могла его семью, его стиль жизни. Она выучила его язык, а сообщить об этом мужу не удосужилась, зато преподло прислушивалась к разговорам вокруг. Она пригрозила ему неприятностями, и глупо было бы не воспринять ее слова всерьез.

Эстебан знал жену как свои пять пальцев. Ведьма, мегера, золотоволосая колдунья! Не он ли твердил себе это каких-то пару недель назад на Красном море? Эстебан направил струи воды вниз живота, на то самое место, куда пришелся ее последний поцелуй. И вновь по всему телу разлилась жаркая волна, кровь разом вскипела, превращаясь в расплавленную лаву. Да уж, кусается она не всегда больно, мрачно усмехнулся он, выключая душ.

Сдернув с вешалки одно из жестких полотенец, Эстебан принялся ожесточенно растираться. От полотенца пахло Джасмин, и вновь на коже его остался ее аромат, а в воздухе разлилось сладковатое благоухание жасмина — одна из составляющих ее колдовских чар. Эстебан огляделся по сторонам, подмечая всевозможные флакончики и коробочки, но ровным счетом никаких свидетельств присутствия мужчины не обнаружил. Да уж, лосьоном после бритья от полотенец не пахло. Что, если Джасмин сказала правду? Не будь легковерным дураком, одернул себя Эстебан. Если этот мускулистый культурист до сих пор не знает, каково это — забыться в объятиях златокудрой ведьмы, так он вообще не мужчина.