Объяснение в любви - Уайз Айра. Страница 30

Но вместо этого молодая женщина лишь вызывающе вздернула подбородок. А что еще ей оставалось? Она так боялась услышать ответ на свой вопрос… в конце концов, гордость есть и у нее!

— Ты же в самолете, — проговорил Клайв недоуменно. Анхела готовилась услышать все, что угодно, — но только не это!

— Я не смогла улететь.

— Я не смеюсь, — с запозданием ответил Клайв на ее вопрос.

— То, что ты здесь видишь, для меня очень важно, — твердо проговорила она.

— Вижу, — кивнул Клайв. — Почему ты не улетела?

Черные ресницы дрогнули. Ощущение было такое, словно вокруг сгущается туман. Молодая женщина нервно облизнула губы, в немой мольбе заломила пальцы.

— Т-ты же не хотел, чтобы я уезжала, — пролепетала она. — Т-ты мне доверился, а я тебе — нет… — Голос ее беспомощно прервался. — Этот вот набросок н-никуда не годится. — Молодая женщина шагнула ближе, словно ей не терпелось указать на ошибки.

Клайв опустил взгляд, словно впервые осознав, что держит что-то в руках.

— По-твоему, я — акула? — усмехнулся он.

— Иногда.

— Может, ты, наконец, войдешь? Или снова попытаешься сбежать?

— Ох. — Анхела растерянно развела руками, точно не вполне понимая, где она и что происходит. Она все еще стояла на пороге, рядом со злосчастным чемоданом. Молодая женщина нагнулась было к нему…

Но Клайв оказался проворнее. Одним прыжком он преодолел разделяющее их расстояние. Отпихнул чемодан в сторону и решительно завладел ее рукой. И, не успела Анхела и слова вымолвить, как Риджмонт уже втянул ее в комнату — и решительно захлопнул дверь у нее за спиной.

Только теперь Анхела заметила Ренана. Вальяжно прислонившись к стене и скрестив руки на груди, художник заинтересованно наблюдал за нею.

— Привет, — неуверенно поздоровалась молодая женщина.

— И тебе того же, — краем губ усмехнулся Ренан. — А теперь не соизволишь ли объяснить, что здесь происходит?

— Ей ничего не нужно объяснять, — со сдержанным гневом оборвал его Клайв, крепче стискивая пальцы — на случай, если Анхела задумала вырваться и убежать. Но нет: она надежно вцепилась в рукав его рубашки — и выпускать добычу отнюдь не собиралась.

— И все-таки объясниться ей придется — если, конечно, вы хотите от меня избавиться, — саркастически отозвался художник. Клайв поморщился, но промолчал. В конце концов, Ренан Бенавенте обладал определенными правами!

Анхела дрожала всем телом, мысли ее путались. Несколько раз вдохнув и выдохнув, она кое-как справилась с немотой и пролепетала:

— Т-ты же знаешь, я пишу. Ты меня научил…

— Нет уж, ты сама научилась, — сухо поправил художник. — Таких назойливых девчонок еще поискать: вечно ставила свой мольберт рядом с моим и копировала каждый мой мазок!

— Хорошо, научилась сама — но у тебя же! — не сдавалась Анхела.

— Только не этой конфетно-подсахаренной мазне, — язвительно возразил художник. — Этакой ерундой на улицах торгуют!

— Это искусство! — немедленно вступился за любимую Клайв.

Как мило с его стороны… да ведь только Ренан, как ни крути, прав!

— Не на улицах, а в магазинчиках, — невозмутимо поправила Анхела. — Эти картины я продаю в магазины сувениров, что на Ла Рамбле. У туристов такие виды — нарасхват. Что обеспечивает мне небольшой, но постоянный доход…

— Так вот почему к моим деньгам ты почти не притрагивалась, — убито проговорил Клайв.

— А как насчет серьезных работ? — осведомился Ренан, не давая увести разговор в сторону.

Анхела заметно напряглась. Заметив это, тут же насторожился и Клайв.

— Какие еще серьезные работы? — призвал он к ответу любимую.

— Не далее как вчера вечером вы имели удовольствие видеть одну из них, — сообщил Ренан, не сводя взгляда с Анхелы. Та вспыхнула до корней волос.

— Господи, — благоговейно выдохнул Клайв. — Ты хочешь сказать… этот потрясающий этюд с обнаженной натуры ты написала сама?

— Знаешь, порой я тебя ненавижу! — прошипела Анхела, пепеля художника взглядом.

Ренан Бенавенте невозмутимо пожал плечами, «отклеился» от стены и с достоинством двинулся к выходу.

— Вы еще спросите ее насчет вон той картины, в углу, — посоветовал он Клайву, проходя мимо. Задержавшись рядом с Анхелой, художник, как ни в чем не бывало, чмокнул ее в щеку. — А ты смотри, подсахаренными пейзажиками-то не увлекайся! — серьезно предостерег он. — Не губи талант. — И исчез за дверью. Молодые люди остались одни.

Проводив художника взглядом, Клайв решительно направился к указанной картине. Анхела беспомощно наблюдала за происходящим, не в силах изменить хоть что-нибудь. Щеки ее полыхали румянцем, в груди стеснилось.

— Клайв, нам надо поговорить, — попыталась она отвлечь любимого. Но было уже поздно.

— И что же это у нас здесь такое? — вкрадчиво протянул он. И, подхватив картину с пола, развернул ее и поставил на мольберт.

Анхела стиснула зубы. Щеки ее полыхали огнем. Отступив на шаг, Клайв придирчивым взглядом знатока разглядывал очередной этюд с обнаженной натуры — изображение себя самого.

Когда Клайв расплылся в улыбке, ей захотелось развернуться и последовать за Ренаном. Но вот молодой человек протянул руку — и осторожно проследил пальцем контур мускулистого мужского бедра. И в лице его отразилось самое что ни на есть возмутительное самодовольство.

— Картина не удалась, — негодующе бросила Анхела. — Пропорции ни к черту не годятся. Нос у тебя как у Юлия Цезаря. А тело слишком длинное.

— А по-моему, это шедевр.

Анхела недовольно нахмурилась: ну, разумеется, самовлюбленный эгоист не может не чувствовать себя польщенным!

— Ненавижу показывать незаконченные работы!

— То есть, мне нельзя было посмотреть? — Смена настроений Клайва, как всегда, застала молодую женщину врасплох. От блаженной удовлетворенности и следа не осталось; сейчас он кипел гневом. — Почему? — негодовал он, подходя к ней совсем близко. — Почему ты мне не сказала, что так потрясающе рисуешь? Я-то думал, что хорошо тебя знаю! А выходит, я жил с женщиной, мне абсолютно чужой! На стене у меня висит портрет твоей матери, но ты и не подумала мне об этом сообщить! Твой якобы бывший любовник на самом деле — твой приемный отец! Более того: держу пари, до меня у тебя никого не было — так? — Вспыхнув, Анхела покачала головой, и этот трогательный жест еще больше распалил его ярость. — Твой родной отец — подонок из подонков! А ты сама наделена редчайшим, уникальным талантом, — талантом, которым можно гордиться! Отчего ты о нем умолчала?

— У тебя есть Сурбаран и Гойя! — отчаянно защищалась она.

— И Бенавенте у меня тоже есть! — отпарировал он. — И без счету полотен художников и вовсе никому не известных. И плюс Сурбаран! И Гойя! Ты хочешь сказать, что я, впридачу ко всем моим прочим недостаткам, еще и сноб?

— Твое мнение слишком много для меня значит! — тихо созналась она. — Поэтому… я так и не решилась его узнать.

Клайв схватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. И очень вовремя, подумала она, упиваясь поцелуем, точно изголодавшаяся до смерти.

— Господи милосердный, — простонал он, на мгновение отрываясь от ее губ. — Ты вообще представляешь, каково мне было: вернуться домой и обнаружить, что тебя нет?

— Я проплакала всю дорогу до аэропорта, — пожаловалась Анхела, точно это признание должно было его утешить.

— Никогда больше не поступай так!

— Не буду, — пообещала она.

И губы их вновь слились в жарком, глубоком, нетерпеливом поцелуе, который, впрочем, прервался так же внезапно, как и начался.

— Не будешь, — подтвердил Клайв, отстраняясь. — И я об этом позабочусь.

Он извлек из кармана крохотную черную коробочку. Анхела сразу поняла, что это. И задохнулась от ужаса.

— Нет! — вскрикнула она, отпрянув и спрятав руки за спину. — Не нужно этого, пожалуйста!

— Еще как нужно, — подтвердил Клайв, делая шаг вперед.

— Нет! — повторила она — и уперась спиной в стену. Дальше отступать было некуда.

— Querida, но ведь именно этого я и хочу, — нахмурился Клайв. — Этого хотим мы оба!