Дракон Третьего Рейха - Угрюмов Олег. Страница 39

– Не нервничай, она уже у нас в руках. Куда ей деваться от двух бравых немецких парней? Мы что, с ней вдвоем не справимся?

– Не уверен, она такая здоровенная.

– Лучше съешь орешек.

– Нет, спасибо, я лучше по нужде схожу.

– Валяй, только быстро.

Но не успел Генрих отойти на десяток шагов и прочно и основательно утвердиться за деревом, в стороне, где остался Морунген, послышались шум, возня, нечленораздельные выкрики и возмущенные вопли майора. Не в силах прервать процесс, Генрих мог только волноваться за драгоценную особу командира. Пока он волновался, до его ушей донесся звук пистолетного выстрела, опять шум и беготня, немецкая ругань, которую невозможно спутать ни с чем другим, и в довершение всего – длинная пулеметная очередь. На ходу застегивая штаны, Диц устремился к месту событий.

– Я так и знал, я так и знал, что эта змея очухается и задаст нам перцу.

Морунген обиженно стоял под деревом. Пейзаж удачно декорировали стреляные гильзы. Все вокруг было вытоптано так, словно неутомимое стадо кабанчиков спрыгнуло на лужайку попастись-порыться в земле. Змеи не было. Сумка с орехами таинственным образом исчезла.

– Не стреляйте, господин майор, это я, Генрих! – возопил Диц. – Вы целы? С вами все в порядке? Что здесь произошло?

Дитрих швырнул на землю ни в чем не повинный пулемет. Казалось, он (майор) дымится от злости.

– Лучше не спрашивай. Какие-то лесные сволочи отобрали трофей! Ну надо же. Кто бы мог подумать?!

– Тихо, наверное, это были партизаны.

– Какие партизаны? Типичные обезьяны, с ног до головы волосатые, аж жуть берет.

– Чего вы хотите, если у них тут свиньи по деревьям бегают! – попытался утешить Дитриха верный Генрих

– Я одного, кажется, застрелил. Надо посмотреть там, среди кустов.

– Здесь ничего нет, господин майор! – доложил Диц, обследовав заросли.

– Значит, они его успели подобрать, когда разбегались.

– Вряд ли. Следов крови тоже нет.

– Несуразица какая-то, – нервно вышагивал Морунген по мягкому мху. – У меня сложилось впечатление, что они бросились наутек при первых звуках выстрелов, хотя я точно видел, что их было не меньше десятка, если вообще не больше. По идее они меня должны были сразу убить, а получается, что я один обратил их в бегство. – Тут мысль его совершила причудливый виток и потекла по иному руслу: – Ну надо же, столько возиться с этой змеей и потерять у самого лагеря!

– Не расстраивайтесь, господин Морунген, – ласково зажурчал Генрих, подхватывая Дитриха под локоток и устремляясь в сторону танка. – Вы живы, и слава Богу. А змея, черт с ней, с этой змеей. Пусть они ей подавятся, заразой, а мы с вами другую поймаем, еще жирнее и вот такого размера.

– Ну, твари волосатые, – не унимался Морунген. – Я этого так не оставлю.

– Партизаны – что с них взять? Они, наверное, так оголодали, что готовы рисковать жизнью ради еды, а у нас с вами другие идеалы, за них и воюем. Вы сегодня такой герой – сами змею поймали, сами партизан разогнали. А вот помните, вы мне выговаривали: зачем гранаты взял? Хотел бы я посмотреть, как вы эту рептилию пух-пух из пистолета.

– Да… В этих русских лесах… Впрочем, как и в реках, зверье водится, – черт знает что. Сюда не то что с ружьем, с фаустпатроном соваться страшно.

Впереди раздался грозный голос Вальтера'

– Стой, кто идет?!

– Свои – рявкнули немцы.

– Если свои, назови пароль.

– Вальтер, кончай издеваться. Это же мы, твой родной командир и тот человек, который намылит тебе шею, как только до нее доберется.

Щелкнул затвор.

– Стой, стрелять буду!

– Хорошо, хорошо, – довольно пробурчал Морунген (дисциплина!), – пароль – «Белый дракон».

– Проходи!

Спустя несколько минут экипаж живо делился впечатлениями.

– Согласно моим наблюдениям за дорогой, господин майор, докладываю: за время вашего отсутствия с севера на юг по ней прошли четыре формирования каких-то волосатых оборванцев, причем некоторые предпочитали идти лесом. Это я разглядел в ваш бинокль, – браво отрапортовал Клаус. И, опережая вопросы майора, добавил: – Кстати, с ним все в порядке, он снова лежит на положенном месте.

– Молодец. Так, что за формирования ты видел? Может, это были беженцы?

– Никак нет, господин майор, они были вооружены. Правда, довольно странным оружием, я бы сказал довоенным… то есть первобытным.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну луки там всякие, дубинки, топоры, несколько мечей, а в основном – копья и ножи.

– И к каким войскам принадлежали эти «бойцы»?

– Трудно сказать, господин Морунген. Я не видел никаких опознавательных знаков.

– Волосатые, говоришь, оборванцы? – задумался майор.

– Да, а что?

– А то, что, очевидно, они и сперли наш ужин, – с горечью поведал Дитрих. – Причем, что досадно, деликатесный, а главное – редкий ужин, которого, могу побиться об заклад, тебе ни разу не доводилось пробовать.

– А что вы добыли? Нет, не говорите, на голодный желудок лучше не знать.

– Это точно. Иди возьми у Генриха орехи.

Подошел Треттау.

– Ну и страна, – пожаловался ему Морунген, – похлеще дикой Африки: с кем воюем, сами не разберем, – дамы в валенках, солдаты с копьями, в лесах динозавры. Осталось Сталина в галошах встретить.

Вальтер, наслышанный от Генриха о подвигах во время охоты и наслушавшийся пулеметной и пистолетной пальбы, на диво спокойно осведомился:

– Кстати, о дамах. А куда, господин майор, делась та русская? Разве вы ее отпустили?

– Да нет, не отпускал, – сонно пробормотал Дитрих. – Она сбежала по собственной инициативе. А может, ее дикари в плен взяли – роскошная фрау, если одеть ее по французской моде.

– Какой плен? Они же соотечественники!

– А черт их знает, этих русских. Их только СС понимает.

– Радиосвязи нет по-прежнему, – грустно сказал Вальтер.

– Угу… Откуда же она появится, если мы тут одни?

Радист присел на корточки возле командира, уныло грызущего орех: ни дать ни взять – белочка на привале.

– Почему вы так думаете?

– Мы радикально оторвались от фронта, это и зайцу понятно. Вот слышишь?

– Что? Я ничего не слышу.

– Линию фронта за сто километров слышно, где бы ты ни находился: если не авиация, так артиллерия, если не артиллерия, так что-нибудь другое, но грохочет зверски. Война безусловно предполагает сильный шум по ночам. – Он печально повертел головой и продолжил: – Должны быть видны осветительные и сигнальные ракеты, всполохи взрывов в ночном небе. А здесь даже бомбардировщики ни разу не появились. Я уже не говорю об остальной авиации. Дорога целехонькая. Ни воронок, ни осколков, ни стреляных гильз, следов машин и другой техники – ни-че-го. В активе – пара убитых «рыцарей» среди развалин харчевни. В общем, мы здорово вляпались. Главное, странно, что они нас не заметили и, кажется, вообще нами мало интересуются. Танк не иголка, к тому же мы постоянно шумим. Нас можно было засечь триста пятьдесят раз с любого наблюдательного поста, пока мы ехали по дороге и поднимали тучи пыли…

– Логично.

– Но и это не самое интересное. Положим, мы действительно находимся в тылу, не важно в каком. Тогда почему твоя радиостанция, помимо наших переговоров, не ловит разговоры местных? А? Как ты это объяснишь?

– Ну, я думал, что… Откровенно говоря, не знаю.

– Полагаю, Вальтер, что мы вообще не в тылу. А вот где – это нам еще предстоит выяснить.

Утро следующего дня наступило бессовестно и внезапно. Несколько голодные, но бодрые танкисты привели себя в порядок и собрались вокруг командира, дабы выслушать его речь о дальнейшем поведении и действиях экипажа в расположении «терра икс».

Морунген выступал перед подчиненными, стоя на танке:

– Значит, так, многое переменилось, стало неясным и даже необъяснимым, но, как говорят в Германии: «Немец и в Африке немец!» Пока в наших сердцах жив фюрер, его дело не умрет и мы – его доблестные солдаты – обязаны сражаться с кем угодно и где угодно за великие идеалы немецкой нации! Посему путь наш продолжается, мы наступаем, а враг будет разгромлен и побежден! Для победы у нас есть все: оружие, боеприпасы, топливо, арийская закалка и даже исправный компас! Одному Богу известно, каким образом это все получается… – Тут ученый на минуту взял верх над военным, и Дитрих углубился в теорию: – Но хотя нет радиосвязи и часы остановились, зато баки у нас полные, снаряды и патроны не тронуты.