Охота за царской казной - Угрюмов Владимир. Страница 21

Меня замечает группа ремонтников. Толкая друг друга, они показывают на меня пальцами, улыбаются. Им, видите ли, весело. Что бы они не слишком веселились по моему поводу, грожу им издалека пистолетом. Работяги с криками разбегаются. Сейчас на станции поднимется паника. Вот и хорошо — пусть спрячутся в пристанционных постройках и нос оттуда не высовывают, чтобы не поймать шальную пулю.

Вижу вдали омоновцев в тяжелых армейских бронежилетах и касках с забралами. «Кадаши», естественно, также при них. То обстоятельство, что парни надели «броники», меня даже радует — пуля, выпущенная из «глока», бронежилет не возьмет, но с ног свалит. Главное, вывести владельца «лифчика» из строя, пусть на время, но этого уже достаточно.

Омоновцев человек пятнадцать. Ментов — примерно столько же. «Что-то маловато на одного беглого с пистолетом в руке», — усмехаюсь про себя и навскидку, без интервалов, отстреливаю шестерых бойцов ОМОНа. Удары посланных ной пуль из длинноствольного «глока» настолько сильны, что ребята мгновенно валятся на землю без сознания, уяснив себе на будущее, что такое запредельный удар пули по броне. Остальные быстро залегают.

Прикрываются колесами платформ, но огонь не открывают, так как цели пока не видят.

Не высовываясь, продолжаю продвигаться вдоль насыпи.

Метров через пятнадцать осторожно приподнимаю голову над рельсами. Полицейские короткими перебежками приближаются, часто залегая за колесными парами вагонов.

Сейчас мне стрелять неудобно. Когда бойцы бегут, я вижу только их ноги, а когда залегают — каски и плечи. По головам я, разумеется, стрелять не собираюсь, но по ногам придется, иначе мне живым отсюда не уйти.

Целюсь более тщательно и, прострелив троим бойцам ляжки, бегу дальше. Впереди огороженная проволочным забором свалка металлолома, а за ней начинается лес. Территория большая, и самое главное, что она дальней своей стороной способна вывести меня из переделки.

Треск автоматных очередей и свист пуль над насыпью — все понятно: полицейские стрелки применяют обычную армейскую тактику: прикрывают передвижение основной ударной группы.

Снова высовываюсь, прикрываясь колесом вагона. Посылаю несколько пуль вправо и столько же влево… Еще трое атакующих корчатся на рельсах, держась за ноги.

Пуля ударяет в щебенку совсем рядом со мной, возле головы, и каменная крошка сечет лицо. Хорошо, что глаза остались целы.

Втягиваюсь назад, за насыпь. Слепого эти мальчики точно пристрелят. Они же злые и глупые.

Оцениваю ситуацию: если хвост оцепления продвинется чуть резвее и зайдет мне в тыл, тогда я действительно буду поставлен в трудное положение. А значит, без жертв точно не обойдется. Но никто из ментов не отчаялся пока на такой шаг, и все тянутся цепью, не решаясь провести вышеупомянутый маневр. Парни, я вижу, в герои не лезут. Похоже, они все-таки уяснили, что имеют дело не с простеньким, охреневшим от горя бандитом, и не спешат получить пулю в лоб.

Делаю спринтерский рывок по канаве и через минуту перемахиваю через невысокое ограждение свалки.

Перекатившись по земле, шустро отползаю за груду железа. Мой бросок заметили, и пули акаэмов высекают искры из накиданных в беспорядке друг на друга швеллеров и ржавых чугунных колес. В уши бьет противный визг частых рикошетов.

Выбираю местечко поудобней и, просунув «глок» между железяками, как через амбразуру, методично отстреливаю набегающих. Двоих укладываю попаданиями в бронежилеты, третьему дырявлю ляжку. У патрульных «броники» легкие и ненадежные. «Глок» может их пробить, поэтому не особенно усердствую.

До меня доносятся отрывистые приказания командира отряда ОМОН, у которого бойцов, годных к строевой, на данный момент почти не осталось. Не думаю, чтобы даже такие крепкие парни способны были быстро прийти в себя после ударов пуль о кевлар. Впрочем, всякое бывает.

Полицейские, кажется, залегли теперь прочно и лишь слегка постреливают огрызаясь. Но патроны напрасно не жгут. Вот и пусть подумают, полежат…

— Эй! Стрелок! — орет командир ОМОНа. — Кончай дурить! Бросай пушку, пока серьезных дел не натворил!

Похоже, прижал я их не слабо. Если бы могли взять наскоком, то не стали бы уговаривать. Заложников у меня нет, можно мочить не стесняясь. Можно, но не получается. Сейчас их старшой начнет давить на психику, тянуть время.

— Слышишь?! — продолжает омоновец из-за платформы. — Даю тебе пять минут на размышления!

Смотри какой добрый. Наверняка вызывал подкрепление и дает мне время загнать себя в ловушку. Хрен ты попал, командир. Пора отрываться по-нормальному, пока здесь не появились краповые с вертолетной поддержкой.

Выпустив очередь по вагонам, перескакиваю пригибаясь от одной кучи металлолома к другой, устремляясь в сторону леса. Меня никто не преследует, но это еще ничего не значит.

Неподалеку расположена воинская часть, там народу хватит, чтобы прочесать местность.

Углубляюсь в заросли малины, но уже метров через сто начинается густой ельник.

Решаю двигаться в направлении ближайшей трассы. Нужно успеть ее перескочить, пока не оцеплен весь район.

Впрочем, я особо не волнуюсь, так как знаю — полицейским такую акцию своими силами не осуществить, а чтобы раскачать военных на взаимодействие, потребуется часа два-три. За этот интервал я могу добраться хоть до Северного полюса.

Паршиво, но мой костюм пришел в полную негодность. Весь в мазутных пятнах, ржавчине, глине, и рукав держится на честном слове. В таком виде я, разумеется, в город вернуться не смогу. Придется тогда воевать с каждым полицейским патрулем.

Через десять минут выхожу к трассе и двигаюсь вдоль нее через лес в направлении города. Пройдя с километр, вижу, что дорога уходит вправо. Лес закончился, теперь до горизонта простираются совхозные поля. На открытое пространство выходить не стоит, значит, рридется делать крюк километров с шесть, не меньше, по краю леса.

Чертыхнувшись, собираюсь уже пуститься в обход, но тут меня обгоняет и останавливается черная двадцать четвертая «волга». Из нее выбирается солдат и поднимает капот. С правой стороны вылезает офицер с погонами полковника. Больше никого в машине нет. Трасса, прямо скажем, не перегружена транспортом.

В сторону города пылит только одинокий КамАЗ с прицепом. Дожидаюсь за кустами, пока грузовик проедет мимо. Прогремев металлом кузова и подвесок, КамАЗ уходит за поворот, подняв за собой шлейф пыли.

Выбираюсь на открытое место и, встав так, чтобы меня заметили сразу, вскидываю пистолет, дабы не было сомнений относительно моих намерений:

— А ну-ка быстро ко мне! Оба!

Они, как по команде, поднимают головы от двигателя в мою сторону.

Собственно, команда и была.

Полковник в полном замешательстве, рядовой очумело таращится на мой пистолет и украдкой поглядывает на своего командира.

— Вас что, бля, два раза приглашать?! Бегом сюда!! — рявкаю я.

Полковник неуверенной походкой идет ко мне, потом останавливается.

Рядовой семенит рядом.

Отступаю в кусты, но так, чтобы военные меня видели.

— Идите туда, — говорю им и показываю кивком на заросли ивняка и рябины.

— Что вам нужно? — стараясь не уронить достоинства, спрашивает; полковник.

— Сейчас все узнаете, — отвечаю спокойно. Военные входят в заросли.

— Стоять! — приказываю им. — Солдату — лечь лицом вниз, руки на голову! Полковнику — раздеться!

— Вы в своем уме?! — взрывается офицер, но я не даю ему договорить, тычком пальца в печень заставляю принять позу прачки.

— Я не люблю повторять дважды. Быстро разделся!

Офицер, пыхтя, начинает снимать с себя форму. Он полноват, но если не вылезать из машины, никто и не заметит, что у меня форма на два размера больше чем следует. Правда, для чина полковника я слишком молод, но это уже предрассудки. У меня в кармане удостоверение офицера ФАПСИ и пластиковая карточка с личным кодом и высоким уровнем допуска к особо секретным государственным документам по обороне. Такие «корочки» есть не у каждого генерала. По удостоверению я майор, но полиция в курсе, что мне дано право надевать форму любых родов войск и носить такие погоны, какие понадобятся. У этого полковника эмблемы ракетно-космических войск. Почему бы и нет?