Обратная сторона вечности - Угрюмова Виктория. Страница 27

Когда Скан постучал в двери условным стуком и сообщил, что Деклу спрашивает давешний гном, тот поднялся со своего места, бросил в камин все оставшиеся бумаги, отпер замок и пропустил гостя.

— Я принес тебе подарок от хозяина, — молвит гном, переступая порог. — Ты будешь нуждаться в нем постоянно. Помнишь, как пользоваться?

— Помню, — ухмыляется Декла.

Если бы Скан видел эту улыбку, то, не колеблясь ни минуты, пошел бы к Нингишзиде с докладом: лицо начальника тайной службы искажает злобная гримаса, и вот оно уже само меняется — это страшная маска мертвеца со свирепым оскалом. Глаза горят алым, а зубы, острые и ослепительно белые, видны из-под приоткрытых пунцовых губ.

— Тебе помогла кровь? — спрашивает гном.

— Это прекрасное средство, — кивает вельможа. — Тебе нельзя здесь долго задерживаться, давай талисман.

— Уезжай тотчас же, — шепчет гном. — Император прислал письмо не только тебе и правителю, но и еще двоим.

— И ей тоже?

— Да, и ей.

— Я и не сомневался. Если бы эти глупцы хоть упомянули при мне о существовании письма к ней, все было бы в порядке. А так… Странно, что влюбленный не использует малейшей возможности снестись с предметом своей любви.

— Они что-то подозревают.

— У них нет доказательств.

— Но она увидит тебя и тогда…

— Она очень не скоро увидит меня, — говорит Декла. — Тебе пора.

— Куда ты отправишься? — спрашивает гном.,

— Не твое дело. Подумай лучше о себе.

Декла выпускает посетителя через дверь, ведущую в приемный покой. Затем быстро осматривается по сторонам, застегивает на себе пояс, в котором зашиты золото и камни, и выходит через потайной ход. Он быстро спускается в конюшню и приказывает вывести коня. Слуги, приученные к беспрекословному и мгновенному повиновению, не видят причин изменять заведенному порядку. Внезапно раздается громкий крик:

— Господин Декла! Господин Декла!

Это Скан, хромая, изо всех сил торопится к начальнику тайной службы. Он увидел, когда зашел в комнату хозяина… Он сам не понял, что именно увидел, но напуган этим странным и страшным и жаждет услышать объяснения из уст своего хозяина. Старик в смятении, но он хочет верить, что старая дружба и его верность и преданность до какой-то степени гарантируют ему безопасность и откровенность со стороны Деклы.

Декла вскакивает в седло с ловкостью, невозможной в его возрасте.

— Чего тебе? — резко спрашивает он у Скана.

Никогда за все пятьдесят лет знакомства он не говорил так с верным слугой и другом. Скан оскорблен, напуган, но за страхом и обидой все явственнее проступает на его лице понимание.

— Неужели ты посмел?! — вопит он, хватая хозяина за стремя.

Слуги, встревоженные разыгравшейся сценой, но ничего в ней не понимающие, с ужасом видят, как изо всех сил цепляется Скан за ногу их хозяина, пытаясь сбросить его с коня. А Декла отбивается от него, не боясь искалечить. Слуги не знают, чью сторону принять, но происходящее приводит их в ужас. Они бегут к двум взбесившимся старикам, чтобы разнять их, но не успевают преодолеть и половину расстояния, как Декла вонзает в грудь Скана кривой клинок, отбрасывает пинком бессильное тело и пришпоривает коня.

Слугам запоминается именно клинок, которого они никогда раньше не видели, — кривой, сверкающий драгоценными камнями, с каким-то черным тусклым лезвием.

А-Лахатал отдыхает в подводном дворце от споров и семейных дрязг. В конечном итоге, и здесь его может достать неведомый враг, но зато от остальных проблем можно спастись. Вода — это вечная любовь прекрасного бога, и он счастлив, когда соприкасается с ней, когда принадлежит ей и душой, и телом.

Он сидит на мраморной террасе, и пышные заросли колышущихся растений, в которых мечутся стайки ярких рыбешек, успокаивают его взгляд. Изумрудно-зеленая толща воды висит у него над головой, как неведомое небо другой планеты. Да это и есть другая планета — мир, в котором, по мнению А-Лахатала, все прекраснее и совершеннее, чем на суше. Здесь нет ни наводнений, ни засухи, ни войн, ни дворцовых переворотов. Мало кто претендует на подводное царство, и брату Джоу Лахатала спокойно живется в любимой стихии.

А-Лахатал похож на старшего брата как две капли воды, но и отличий тоже не мало. Ростом, фигурой и лицом он не отличается от Змеебога, но и кожа, и длинные волосы слегка отливают зеленым. А голубые глаза, которые у старшего имеют оттенок ясного, безоблачного неба, у младшего полны морской синевой. А-Лахатал задумчиво поигрывает диковинным оружием, более всего напоминающим гарпун, с которым расстается в самых редких случаях.

Он одинок и растерян. Ласки покорных русалок не доставляют ему радости они бездумны и нелепы. Ощущение собственного могущества. тоже не помогает, потому что с каждым днем становится все более сомнительным. А-Лахаталу необходим добрый советчик и мудрый друг, но такого не сыщешь на сотни и сотни миль вокруг.

Морской бог не знает, что предпринять. С одной стороны, он чувствует необходимость помочь Каэтане и думает, что неплохо было бы вернуть на Арнемвенд всех Древних богов. С другой стороны — это его проигрыш. Если Йабарданай займет подводный дворец, то вряд ли А-Лахаталу найдется в нем место. А даже если и найдется, то слишком трудно быть вторым после того, как долгое время правил единолично. И он начинает изобретать хитроумные способы, которые позволят ему вернуть всех богов, кроме Йабарданая. Но потом владыке приходит в голову, что если вернутся все, то у него никто не будет спрашивать разрешения на возвращение Человека-Дракона. И А-Лахатал опять погружается в сомнения.

Наяды и тритоны водят хоровод на песчаном дне, усыпанном прекрасными розовыми и голубыми раковинами. Они веселы, движения их гибки и стремительны, им неведомо чувство ужаса, которое переполняет их повелителя. Радостные дельфины описывают вокруг А-Лахатала и танцующих круги, присоединяясь к общему веселью. Они улыбаются и резко кричат, приветствуя Бога Морей. И он понимает, что не в состоянии отдать это царство другому, без боя уступить власть над прекрасным и светлым миром, к которому так стремится его душа. А-Лахатал решает выждать.

Каэтана держала серебряный кубок с вином обеими руками, словно это была соломинка, в которую она, утопая, вцепилась из последних сил. А сил на происходящее действительно не хватало.

— С глубокой скорбью должен сообщить тебе, о Кахатанна, что убийства, которые потрясли недавно весь Сонандан, участились, и теперь даже в столице, даже днем нельзя чувствовать себя в безопасности. Вчера погиб начальник моей гвардии — ты видела его, наверное. Похоже, что его разорвали на части дикие звери, но какие звери могут справиться с могучим воином и не оставить после себя никаких следов? — Заложив руки за спину, Тхагаледжа несколько раз прошелся мимо кресла, в котором восседала Богиня Истины.

Сегодня утром в летнюю резиденцию татхагатхи Сонандана, куда он перебрался, чтобы быть поближе к своей богине в последние дни ее пребывания в стране, примчался гонец на взмыленной лошади. Известия он привез спешные, но неутешительные. Несколько десятков человек были убиты на улицах Салмакиды. Те тела, которые удалось найти, были изувечены до неузнаваемости.

Останки одного из них принесли во дворец и показали татхагатхе. Он был потрясен до глубины души. Могучий воин участвовал в битвах, не боялся смерти, но эта оказалась настолько жестокой и безобразной, что его разум не был в состоянии смириться с ней. Тхагаледжа приказал удвоить посты и выставлять по ночам дозор из воинов полка Траэтаоны с тем, чтобы они обходили все улицы Салмакиды. Но ночной убийца всячески избегал столкновения с отрядом и предпочитал нападать на мирных жителей, а иногда уничтожал и одиноких солдат других полков, если несчастные встречались ему. Ни один воин полка Траэтаоны не пострадал.

Каэтана отхлебнула изрядную порцию вина и сказала:

— Я знаю таких зверей. Мардагайлы, например.

— О боги! — ахнул Нингишзида.