Невеста - Уикхем Маделин. Страница 15

– Нет,– честно ответила Милли. Она обернулась и посмотрела Саймону в глаза, вдохнула его терпкий, знакомый запах.– Я думала о том, как сильно тебя люблю.

Часы показывали половину десятого, когда Гарри Пиннакл твердым шагом вошел в гостиную.

– Приношу извинения,– сказал он.– С моей стороны опоздание непростительно.

– Простительно, Гарри, простительно! – воскликнула Оливия, которая к этому времени допивала уже пятый бокал шампанского.– Мы знаем, как нелегко вам приходится!

– А я не знаю,– пробормотал Саймон.

– Также прошу прощения у вас,– обратился Гарри к Джеймсу.– Звонок был действительно важный.

– Пустяки,– холодно ответил тот.

Возникла пауза.

– Что ж, не будем дольше медлить,– возвестил Гарри и, повернувшись к Оливии, галантно вытянул руку.– Прошу вас.

Миновав холл, хозяин и гости прошли в столовую.

– У тебя все в порядке, милая? – обеспокоенно спросил Джеймс у дочери, пока все рассаживались за великолепным обеденным столом красного дерева.

Милли криво улыбнулась.

– Да, пап.

«Неправда»,– подумал Джеймс Хэвилл. Он видел, как дочь, словно от отчаяния, бокал за бокалом глушила шампанское; видел, как подскакивала на месте, едва раздавался телефонный звонок. Может, она жалеет о своем решении?..

– Помни, родная,– вполголоса произнес он.– Нельзя идти наперекор себе.

Милли вскинула голову, точно ужаленная.

– Что?

Джеймс ободряюще кивнул.

– Если ты передумала насчет Саймона или передумаешь – сейчас или даже в день свадьбы,– главное, не переживай. Мы можем все отменить. Тебя ведь никто не заставляет.

– Я не хочу ничего отменять! – зашипела Милли. Джеймсу показалось, она вот-вот расплачется.– Я хочу выйти замуж! Я люблю Саймона!

– Превосходно,– успокоил ее отец.– Значит, все решено.

Откинувшись на спинку стула, он бросил взгляд на Саймона, сидящего напротив, и вдруг ощутил непонятное раздражение. У мальчишки есть все: привлекательная внешность, богатое наследство, уравновешенный характер. Саймон совершенно очевидно обожает Милли, учтив с Оливией, внимателен к остальным членам их семьи.

Сетовать не на что. Однако сегодня вечером, признался себе Джеймс, он очень хотел бы кому-нибудь пожаловаться.

День на работе выдался препаршивый. В последние месяцы проектная фирма, в финансовом отделе которой работал Джеймс Хэвилл, претерпевала серьезные организационные изменения. Слухи, ходившие уже давно, сегодня вылились в новость: в его отделе ожидается увольнение четырех младших сотрудников. Несмотря на конфиденциальность, информация, вероятно, перестала быть тайной: когда Джеймс покидал офис, все молодые работники отдела прилежно горбились за столами. Одни сидели, не поднимая головы, другие провожали Джеймса взглядом, в котором сквозил страх. У каждого из них была семья и невыплаченные закладные. Никто из них не мог позволить себе лишиться работы. Никто из них этого не заслуживал.

К вечеру, когда Джеймс добрался до Пиннакл-холла, на душе у него скребли кошки. Паркуя машину, он решил на этот раз без утайки поведать жене правду, когда она спросит, как прошел день. Может быть, не выкладывать все до конца, но сказать достаточно, чтобы она прониклась ситуацией, чтобы представила, какой груз ему приходится нести на плечах. Однако Оливия не спросила, а смутное чувство гордости помешало ему поделиться проблемой по собственной инициативе, показать свою уязвимость. Джеймс не хотел, чтобы Оливия проявила к нему то же внимание, что и к одной из благотворительных программ: брошенные пони, умственно отсталые дети, несчастный муж…

Пора бы уже привыкнуть к Оливии, продолжал раздумывать Джеймс. Пора привыкнуть к тому, что он не слишком-то ей нужен, что ее жизнь полна другими интересами и что она уделяет гораздо больше внимания проблемам своих подруг-сплетниц, чем когда-либо уделяла мужу. В конце концов, вместе им удалось создать прочную, стабильную жизнь. Пускай их нельзя было назвать родственными душами, но, по крайней мере, между ними существовал некий симбиоз. У нее была своя жизнь, у него своя, а там, где они пересекались, никогда не возникало расхождений. С этим негласным уговором Джеймс смирился уже давно и считал, что большего ему не потребуется. Однако оказалось, что это не так. Оказалось, что ему нужно что-то еще, что-то иное. Он хотел другой жизни, причем немедленно, пока время не упущено окончательно.

– Предлагаю тост!

Слегка нахмурившись, Джеймс поднял глаза. Поглядите, какая важная птица – Гарри Пиннакл, один из самых успешных дельцов страны и будущий свекор его дочери. Джеймс сознавал, что в кругу знакомых этот союз был предметом зависти и что он должен радоваться обеспеченному будущему дочери. И все-таки он не испытывал удовольствия оттого, что Милли вольется в клан Пиннаклов; в отличие от жены, не мог наслаждаться алчным любопытством друзей. Он слышал, как в телефонном разговоре Оливия небрежно упомянула Гарри, намекая на тесные родственные отношения с великим магнатом, которых на самом деле между ней и Пиннаклом не существовало. Оливия пользовалась ситуацией на всю катушку, и ее поведение заставляло Джеймса краснеть от стыда. Бывали дни, когда он мечтал, чтобы Милли вообще не встречала сына Гарри Пиннакла.

– За Милли и Саймона,– провозгласил Гарри низким сипловатым голосом, благодаря которому его высказывания звучали более веско по сравнению с речью собеседников.

– За Милли и Саймона,– повторил Джеймс Хэвилл и поднял тяжелый бокал венецианского стекла.

– Вино просто прекрасное,– восхитилась Оливия.– Кроме всего прочего, вы еще и знаток вин, да, Гарри?

– Господи, нет, конечно,– замахал руками тот.– Я полагаюсь на советы людей, которые в этом разбираются. По мне, так все вино на вкус одинаково.

– Ни за что не поверю! Вы чересчур скромничаете! – взвизгнула Оливия.

Она перегнулась через весь стол и фамильярно похлопала Гарри по руке. Что она о себе возомнила? Как противно… Повернув голову, Джеймс поймал на себе взгляд Саймона.

– Выпьем,– предложил будущий зять.– За предстоящую свадьбу.

– Да,– согласился Джеймс и одним глотком опорожнил бокал почти наполовину.– За свадьбу.