Золото Маккены - Уилл Генри "Генри Уилсон Аллен". Страница 25

– Как угодно, – покорно произнес Маккенна. – Но остался вопрос, который мне необходимо тебе задать, хефе: по делу. Можно?

– Ну, конечно. Для дела время всегда отыщется. Я, насколько тебе известно, – деловой человек.

– Ладно, ладно. В общем это относительно твоей сестры. Понимаешь, о чем я. Не хотелось быть бестактным…

– Разумеется, понимаю. Какого черта? Думаешь, я слепой? Говорил же я тебе, что ты запал ей в душу. Говорил? А говорил, что придетсятаки ее взять? Говорил? Так в чем, черт побери, дело? Ты что – девственник?

– Я не об этом, – сказал Маккенна. – Ты видел, как она смотрит на белую девушку? Я боюсь за жизнь Фрэнчи.

– И я ничуть не меньше.

– Тогда сделай чтонибудь, Пелон, – попросил бородач, дивясь столь пылкому признанию. – Ты же не можешь позволить ей убить девушку. Прикажи Салли по крайней мере держаться от Фрэнчи подальше. Хотя бы это…

Пелон беспомощно пожал плечищами.

– Тут, омбре, – сказал он, – я тебе ничем помочь не могу. Мне бы самому не хотелось, чтобы белой малютке перерезали глотку. Но защитить ее я не в силах. Тут твое дело. Ты единственный человек на свете, который может удержать Салли в стороне от девчонки.

– Чечего? – заикаясь, переспросил Маккенна. – Я? Каким образом?

Пелон развернул свой огромный череп и уставился на шотландца.

– Последний раз, – сказал бандит, – предупреждаю тебя, Маккенна: не смей издеваться.

– Боже мой! Да не издеваюсь я!

– Нет, издеваешься.

– Нет же, нет, клянусь! Скажи, как и что сделать и я сделаю!

– Мда, – покачал головой Пелон, – конечно, трудно поверить в то, чтобы человек, доживя до твоих лет, не знал, как это делается, но, черт побери! – возможно всякое. Ладно, слушай. Сначала какнибудь отведи ее в сторонку, ну, не знаю, отыщи укромный уголок гденибудь на стоянке. Даже такая стервоза, как Салли, чувствует себя лучше без посторонних глаз. В общем, отведи подальше. Ты ведь знаешь женщин: все они в душе шлюхи, но каждая шлюха любит заниматься делом при закрытых дверях, если таковые присутствуют. Так значит, первым делом убираешь ее с чужих глаз, ну а потом залезаешь рукой…

– Прекрати! – крикнул Маккенна, покраснев как рак. – Боже ты мой, да ведь это совсем не то, что я имел ввиду, дурень ты чертов! Об этом знает каждый мужчина!

– Но ты ведь меня спросил, черт разбери! – разозлился бандит.

– Да нет же, нет! Я спрашивал, как удержать Салли подальше от…

Тут он запоздало осекся, и Пелон издал излюбленное хихиканье и вой койота.

– Ну, амиго! – завопил он. – Вот в чем соль, теперьто понял. Я знал, что рано или поздно до тебя дойдет. Соображаешь, почему я не могу тебе помочь? Конечно. Ни одному человеку, в жилах которого течет испанская кровь, и в сердце которого бурлит испанская честь, не придет в голову соблазнять собственную сестру. Особенно такую сестру! Так что, дружище, тут дело за тобой.

Маккенна беспомощно кивнул.

– Далеко еще до колодца? – спросил он устало.

– Через вон тот холм и дальше за нагромождение скал, – ответил Пелон, указывая на крутой откос из песчаника впереди и направо. – Наверное, минут через десять наши лошадки уткнут свои носики в воду.

Маккенна посмотрел назад через плечо и отметил, что Салли все еще едет вместе с Бешем и Хачитой. Скво, не мигая, смотрела в его сторону. Взглянув на Мальипай, которая скакала рядом с Фрэнчи Стэнтон, шотландец увидел, что девушка клюет носом, попросту говоря, спит в седле. Старуха, поймав его взгляд, кивнула и махнула рукой, как бы говоря: «Здесь все нормально, я за ней приглядываю». Маккенна немного успокоился. И все же, взбираясь по крутому склону, ведущему к колодцу, Глен почувствовал нарастающий страх, в нем заговорил древний кельтский ужас: гдето затаилась опасность.

Чтото гдето не состыковывалось. И дело было не в саллиной страсти. И не в убийственных Пелонских выходках. И не в ребяческой доверчивости Фрэнчи Стэнтон.

Какаято мерзость творилась с местом и временем, чтото странное и таинственное повисло в воздухе над всадниками.

БОЙНЯ

Грянул залп. Кавалеристы били почти в упор и члены бандитского отряда нюхали запах пороховой гари и ощущали во рту привкус жирного дыма. В Скаллз не было перестрелки. Наоборот, в рапортах отмечалось, что бандиты даже не отстреливались. Пелон сразу сообразил, что в битве его отряд будет разгромлен наголову, и даже не стал вынимать из чехла винчестер и стрелять из огромного кольта изпод сонорского серапе. Единственной раздававшейся командой был полубезумный крик «ретирада!»в то самое время, как бандит на всем скаку разворачивал коня. Его товарищи, кто мог, конечно, поспешили за ним. Очутившись в западне, в которую апачи обычно заманивали кавалеристов, и в которую сейчас кавалеристы заманили апачей, каждый стал думать сам за себя. Оставшиеся в живых после первого залпа кинулись врассыпную. Как кролики: белые, красные и коричневые. Спасались все. Опять же – кто мог.

К несчастью, Маккенна с Беном Коллом ехали завернувшись в одеяла, чтобы защититься от ночного холода пустыни. Одеяла были индейскими и белые закутались до бровей, закрыв лица как это обычно делали мескалерские и мимбренские апачи. И Фрэнчи Стэнтон накинула одеяло, которое дала ей Мальипай, американское армейское одеяло, и, подражая индианке, завернулась им с головой, на апачский манер, но в неверном утреннем свете, подогреваемые клокочущей в жилах африканской, доставшейся от диких предков кровью, негритянским кавалеристам было в высшей степени наплевать, сотканы эти одеяла в деревушке хопи или зуни или содраны с убитого в Белых Горах соплеменника. Они просто били из карабинов по приближающимся индейским пони и по укутанным до глаз фигурам в одеялах или сомбреро. Они знали, что среди этих людей есть женщины. Но поскольку в любом официальном рапорте упоминалось обычно об уничтожении индейцев вообще, женщина оказывалась ничуть не хуже мужчины, а попадись под горячую руку ребятенок – индейский – то и он сошел бы за взрослого. Поэтому Маккенна повернул коня и поскакал вслед за Пелоном Лопесом. Нагнав по пути тяжело груженного мустанга, на котором сидела Фрэнчи Стэнтон, он протянул руку в перчатке и изо всей силы наподдал пони по крестцу. От резкой боли лошадка изумленно заржала и пошла с удивительной для такой малютки скоростью. В тот же самый момент Маккенна взглянул через плечо и заметил распластавшихся людей среди кустов и валунов, огораживающих колодец. Четверо: Санчес, Дэплен, Беш и Бен Колл. Первые трое не шевелились, но Колл был еще жив. Он полз – трусливо – к черным кавалеристам, размахивая шляпой и крича:

– Не стреляйте, не стреляйте, это я, Бен Колл!

Пони дезертирамексиканца, Рауля Дэплена и стройного с поразительнозвучным голосом внука Кочиза, валялись рядом с их хозяевами, напоминая смятые, перекрученные кучи белья. Песок и камень. Лошадь Бена Колла с хлопавшими по ветру стременами, волочащимися по песку поводьями, не задетая ни одной шальной пулей, удирала к востоку от Скаллз. Эту картину битвы, точнее избиения, Глен Маккенна запомнил навсегда.

В следующее мгновение его лошадь завернула за спасительный выступ скалы, укрывшись от сыплющихся градом пуль. В ту же секунду его нагнала Фрэнчи Стэнтон. С диким воплем Маккенна дал коню шпоры и, пригнувшись к шее животного, как безумный, поскакал вслед за Пелоном, Хачитой, Салли и старой Мальипай. Белая девушка нагоняла остатки отряда…