Золото Маккены - Уилл Генри "Генри Уилсон Аллен". Страница 51

– Если ты этого хочешь, Глен, давай так и сделаем.

Она сказала это так просто, что сердце старателя зашлось от радости. Они прошли вверх по ручью, горстями разбрасывая песок и самородки.

– А так, – добавила Фрэнчи, смеясь от счастья, – мы когданибудь приедем сюда и добудем его сами. Конечно, если достанет сил и мужества.

Маккенна расхохотался, признавшись, что думал о том же самом, и внезапно им стало очень хорошо и странно, что несмотря на разницу в возрасте, они превосходно понимают друг друга, и Мальипай заметила, что они идут плечо к плечу, бесстыдно держась за руки.

Старуха встретила парочку, покачивая головой и давая понять, что испытывает к ним непреодолимое отвращение. Но сказала лишь, что время поджимает и что пора взбираться на клиф.

Вскочив на коня, Маккенна взглянул вверх по каньону на Индюшачьи Залежи и поиспански сказал, что жалеет о том, что не хватило времени замаскировать и это место. Но скво, посмотрев на странный, льющийся в ущелье медный свет, предложила шотландцу не беспокоиться.

– Положись на Бога, – пробормотала она. – Он обо всем позаботится.

Маккенна кивнул и взялся за поводья.

– Ничего не забыли? – спросил он, оглядываясь в последний раз.

– Нет, – быстро ответила Мальипай. – Ты подыскал моему сыну приличную могилку, оставил косточки этого мерзавца Микки сушиться на солнышке, забил глиняный горшок никому не нужным речным песком и гравием, чтобы те, кто придут после нас, думали, будто сокровища больше нет. Таким образом, лихорадка в скором времени утихнет, и апачи прославят твое имя в веках. Сотни лет и сотни зим будут они оберегать твои стада и твоих женщин. Нет, сынок, больше тебе здесь нечего делать.

Маккенна взял ее трясущуюся руку и крепко сжал.

– Спасибо, мать, – сказал он. – Я вспоминаю, что мне говорил старый Эн и рад этому. Он спрашивал: «Ты жаждешь золота, Маккенна? Похож ли ты на тех белых, что встречались и раньше на моем пути? Готов ли ты отдать жизнь, честь, и честь своей женщины за желтый металл?»Я сказал, что нет, а сам едва не совершил каждый из этих омерзительных поступков. Вот почему я рад, мать. Потому что руки мои не испачканы золотой пылью, и в сердце моем нет жажды наживы. Старый Эн теперь может спать спокойно.

Старуха вдруг вырвала руку, понюхала воздух, сверкнула глазами и яростно выругалась.

– Черт побери, да едем же! Надо сматываться! Тебе бы только болтать! Пелон был совершенно прав. Едем!

Мальипай заорала на вьючную лошадь и поехала через ручей. Он поскакал вслед за индианкой. Остальных мустангов криками гнала Фрэнчи. Доехав до подножия клифа, возле которого начиналась зигзагообразная тропа, они остановились, почувствовав, как тишина давит на плечи.

– Что это такое, мать? – спросил Маккенна. – Мне кажется, ты знаешь. Можешь сказать, что?

Старуха кивнула.

– Терремото, – пробормотала она. – Темблор де тьерра.

– Землетрясение? – переспросил Маккенна. – Черт, наверное, ты права. Одиннадцать лет я не чувствовал ничего подобного.

– Одиннадцать лет здесь ничего подобного и не было, – ответила индианка. – Поехали же! Спешить надо, а тут еще эти идиотские лошади!.. Дав… Стоп, подожди!

Она спрыгнула со своего коня и подбежав к самому концу цепочки, вытащила нож и перерезала веревку, которой был привязан пятнистый меринок Хачиты. Крутя одеялом над головой и проклиная все на свете, она прогнала конягу за ручей. Пони остановился на дальнем конце луга и тут же принялся щипать травку.

– Извини, – сказала скво, взбираясь на спину своей старой белой кобылы. – Но не могла я оставить этого беднягу – Хачиту – без коня. Не должен апач идти в последний путь пешком. Правда, этот подобной милости не заслужил, но всетаки он апач. Поехали. Молитв он от меня не дождется. Не зырь так на меня! Ты сейчас выглядишь таким же дураком, как и он. Арриба! Эй, заморыш, а ну гони эти мешки с костями! Быстрее! Быстрее!

По zобразной тропе поднялись без приключений. Но когда выезжали за последний поворот перед Наблюдательным Пунктом, то увидели, как скала над ними закачалась. Лошади захрипели от ужаса и рванули вперед, сбившись в плотную кучу, перед Потайной Дверью. Всадники тут же соскочили на землю, взяли покороче поводья и принялись тихими голосами их увещевать. Толчки продолжались минуты две. Скрип скалы над головами и падение камней в Снотаэй было оглушительным. После последнего содрогания стен каньона артиллерийские залпы продолжались еще минут пять. А затем в течение томительной минуты не было слышно ни звука: воздух вновь застыл. Маккенна, взяв из полевой сумки Микки Тиббса бинокль, подошел к краю прочного скального уступа и взглянул вниз: Наблюдательный Пункт, вся верхняя часть zобразной тропы и брюерова расщелина обвалились.

В каньоне исчез водопад, а самого дна между бывшей стоянкой отряда и лугом более не существовало. Все было завалено обрушившимися скалистыми стенами: Залежь Индюшачьих Яиц оказалась погребенной под шестистами футами разбитых в крошево и перемешанных с осколками гранитных и известняковых стен и скал. Через тысячу лет – или десять тысяч – несметное богатство, наверное, снова выползет на белый свет. А пока, как правильно заметила Мальипай, о золоте позаботится апачский Бог.

Золото Эдамса осталось лежать на дне спокойно вьющегося по лугу потока, с хижиной, лугом и ручьем ничего страшного не произошло. Тайный индейский проход в каньон, по которому тридцать три года назад Нана провел свой отряд, чтобы уничтожить эдамсовскую компанию, был завален, а zобразная тропа подсократилась футов эдак на восемьсот: с этого момента сокровища Снотаэй навеки были похоронены в каньоне Дель Оро.

Вернувшись к женщинам, Маккенна рассказал им об увиденном. Обе дамы некоторое время молчали, а затем Мальипай покорно заметила:

– Благословен будь Йосен! Скажи, Голубоглаз, сколько времени потребуется, чтобы добраться до того миленького домика, который ты хотел купить для Заморыша и старухиматери?

Маккенна захохотал. Фрэнчи и Мальипай тоже. Все почувствовали удивительное облегчение. Отсмеявшись и сняв копившееся все эти дни напряжение, путешественники вновь сели на коней и через Потайную Дверь выехали на свободу. Было всего десять утра, и сияющее солнце, словно огромный бриллиант, предвещало превосходный день. Путь их лежал к Тыквенному Полю…

К Апачскому Почтовому Ящику подъехали в пять часов дня. Мальипай снова занервничала. Когда Маккенна спросил, что случилось, она указала на скалу, сказав, что ктото переменил палочки. Те, что торчали вчера, исчезли. А эти совсем другие.

Маккенна начал было успокаивать старуху, но затем решил поступить иначе. В воздухе витало нечто. Взгляд старателя скользнул вверх по пирамиде. Фрэнчи внимательно наблюдала за ним. Старуха тоже. Маккенна натянул поводья.

– Мать, – сказал Маккенна, – давайка поднимемся и посмотрим, о чем теперь говорят палочки.

Мальипай неохотно кивнула и повернула кобылу к «Почтовому Ящику». Маккенна с Фрэнчи не отставали. Не доезжая до пирамиды, они остановились. Маккенна почувствовал, как волосы встают дыбом: палочки действительно были новыми и стояли в новой комбинации…

Он взглянул на Мальипай.

Старая скво ощущала присутствие духов. Она была обеспокоена, встревожена, испугана. Ей хотелось, как можно быстрее уехать прочь от этого проклятого места. Но она придержала пони и в изумлении уставилась на «говорящие» палочки. В гнетущей тишине, ожидая приговора, Маккенна стал изучать землю. И снова почувствовал, как шевелятся волосы на загривке. Свежих следов не было: ни отпечатков лошадиных копыт, ни ног, обутых в мокасины. Никаких других знаков, указывающих на земное происхождение оставляющих палочки «гостей», он не увидел. Пусто было возле одинокой пирамиды. Взгляд старателя метнулся к иссохшей фигуре старухи.

– Мать, – осторожно спросил он, – ты можешь прочитать то, что тут «написано»?

– Да, – ответила Мальипай, – могу.

– И что?

Прежде чем ответить, индианка долго изучала лицо белого, словно хотела измерить глубину его порядочности. Наконец, она удовлетворенно кивнула.