История ленивой собаки - Уильямс Алан. Страница 49

– Будет вам долговая расписка, – улыбнулся Пол.

– Да? – прищурился Райдербейт.

– Я – долговая расписка, – сказал Пол. – После того, как мы приземлимся на летном поле в Лаосе, гарантом для вас буду я. Я – один из Као Дай. Это благородная секта. Мы не предаем друг друга и не предаем наших друзей. У нас свои правила и мораль.

– Мораль! – Мюррей начал смеяться, сморщившись от подкатывающей тошноты. – Мораль мафии, Чарльз. Давайте хотя бы не будем легкомысленными.

Пол самодовольно ухмыльнулся:

– Мой дорогой Мюррей, я абсолютно серьезен, и я вам обещаю. Когда дело касается пятнадцати сотен миллионов американских долларов – не до шуток.

– Минус тридцать для ваших Као Дай, – вставил Мюррей.

– А что такое тридцать миллионов? A pourboire, не больше!

– Вы сами сказали, что не стоит называть всю сумму монсеньору Банаджи и его людям, так как искушение для них будет велико. Почему вы так сказали, Чарльз?

Пол громко рыгнул и сказал:

– Mon ami, [42] Банаджи утке старик. Он многое пережил, перед его глазами прошло два живущих в жестокости и утративших надежду поколения Индокитая. Его больше не интересуют деньги. Деньги для него всего лишь часть игры, символ, означающий победу или поражение. Он не стремится завладеть состоянием.

Райдербейт недоверчиво покосился на Пола. Мюррей тоже внимательно смотрел на толстяка и думал, не говорит ли он в действительности о себе, а не о своем соотечественнике.

– Деньги его не интересуют, поцелуй меня в задницу! – задыхаясь выкрикнул Райдербейт. – Этот негодяй заинтересован в них так же, как и все остальные. Почему мы не можем сказать ему?

– Потому что он почувствует, что обязан сказать другим, которые, возможно, более жадные, чем он, Сэмми. В конце концов, нужно учитывать некоторые чувствительные моменты.

– А мне это не кажется разумным! – раскричался Райдербейт, неправильно поняв французский Пола. – Получается, я должен рисковать собственной шкурой роди какого-то жулика! Ты думаешь, эти ребята, носильщики, будут перевозить полтора миллиарда долларов и даже не заглянут в мешки? Думаешь, они отсчитают свои тридцать миллионов и успокоятся? Я сейчас просто обмочусь от смеха!

Пол посмотрел на Мюррея, желая понять. Райдербейт говорил по-английски, а толстяк его не очень хорошо знал.

– Сэмми прав, Чарльз, – сказал Мюррей. – После половины дюжины трубок это звучит просто прекрасно, но в лучах рассвета все выглядит совсем иначе. Что будет с носильщиками и с деньгами?

Пол глубоко вздохнул, его короткие пальцы впились в жирные ляжки:

– Итак, вы хотите все забыть? Этого вы хотите?

– Перестаньте, вы знаете, о чем мы, – сказал Мюррей. – Эта сделка не застрахована, Чарльз, нет никаких гарантий. Мы берем на себя весь риск, передаем груз и исчезаем, как привидения. Вы могли бы придумать что-нибудь получше.

– Я! Но, мой дорогой Мюррей, я буду с ними! Я буду с носильщиками, буду руководить ими и наблюдать за ними. Здесь и речи быть не может о предательстве. Ваши интересы – мои интересы. Почему должен возникнуть конфликт?

– Действительно, почему? Потому что вы европеец? Симпатичный, благородный человек с белой кожей, который не собирается упускать двух сумасшедших авантюристов, с которыми случайно столкнулся в Юго-Восточной Азии? – он покачал головой. – Этого все-таки недостаточно, Чарльз.

Пол еще раз вздохнул и до краев наполнил виски их чайные чашки.

– Вы забываете, что я член Као Дай.

– Као Дай, Хоа Хоа, Бинь Хуен – опытные религиозные бандиты!

– Среди них есть конфуцианцы, буддисты, католики, – спокойно сказал Пол. – Конечно, они профессионалы. Но они не бандиты, по крайней мере, не в том смысле, как мы это понимаем. Они контролируют эти страны больше столетия. И если они не подчиняются этим великим силам – коммунистам и американцам, это совсем не значит, что им нельзя доверять. Вы что думаете, Вьетконгу или американцам можно доверять больше? – он склонился вперед и похлопал Мюррея по колену. – Као Дай – профессиональные бизнесмены, но кроме того, – это люди чести, в отличие от наших знаменитых капиталистов на Западе. Верховное Всевидящее Око не просто часть восточного крючкотворства. У них есть свои нормы и образцы. Вы с большой легкостью говорите о бандитизме. Но даже наши собственные гангстеры, даже самые примитивные из них, имеют свой кодекс чести, Они не подписывают контракты, мой дорогой Мюррей. Этим занимаются адвокаты, банкиры и посредники, которые зачастую совсем не так благородны. Као Дай – люди чести.

Некоторое время Мюррей молча пил виски, смотрел на топь и опаленные, дымные холмы за ней. Райдербейт был зол, так как половину из сказанного не понимал.

– Хорошо, – наконец сказал Мюррей. – Расскажите мне о взрывах, которые произошли вчера в «Cercle Sportif»?

Пол почти испуганно вскинул голову:

– Что рассказать?

– Кто это сделал?

– Не понимаю.

– Вы знаете, что произошло. Клуб разнесло на куски. Предполагается, что им нужен был генерал Грин. Может, и так. Но маленький человечек по имени полковник Луонг, один из самых крутых парней в Арвине, как раз в это время был в ресторане напротив, а генерал Грин опоздал. Более того, его секретарю, а именно миссис Конквест, позвонили за несколько минут до случившегося и посоветовали держаться подальше от клуба. Как узнали ее телефонный номер и то, куда она собирается, одному Богу известно, если только не прослушивались мои разговоры из отеля. Кроме того, они предупредили и меня – престарелый вьетнамский «мальчик» в отеле приказал моему водителю ехать другим маршрутом.

– И что? – Пол больше не выглядел испуганным, а только обеспокоенным.

Мюррей слабо улыбнулся:

– Давай, Чарльз. Кто это был – Као Дай, вьетконговцы или кто-то еще, о ком мы не знаем?

– Я не знаю, Мюррей.

– Полковник Луонг – член Као Дай?

– Я не знаком с полковником Луонгом.

Мюррей вяло кивнул и потянулся к чашке:

– Тогда кто предупредил меня и миссис Конквест?

– Понятия не имею, Мюррей. Даже представить себе не могу.

Несколько минут они сидели в тишине. Ее нарушил Райдербейт:

– Когда мы отсюда уедем?

– Сегодня вечером, – сказал Пол, – так же, как и приехали.

– Рад слышать, – улыбнулся родезиец. – Вы идете проторенной тропинкой через границу с Камбоджей, а мы по этой раздолбанной дороге до Сайгона.

– Если вы настаиваете... – начал Пол.

– Я ни на чем не настаиваю. Я проехал по ней один раз, проеду еще. Хотя кое от чего я бы не отказался. Еще немного этого виски, потому что до вечера меня начнет мучить жажда.

Пол с трудом поднялся с кресла.

– Ну, и что ты думаешь, Сэмми?

Райдербейт закусил губу:

– Я думаю, пас пользуют, как мальчиков, солдат.

– Мы в руках у Пола.

– Держу пари, что это так!

– Можешь придумать что-нибудь получше?

– Не-а.

С дневным светом появились тучи насекомых.

– Он говорит: Као Дай – люди чести.

– Да уж, мать твою. Может, и так.

– Сэмми, – сказал Мюррей, глядя на топь, – а нужно ли нам так много? Разве обязательно брать все одним махом?

– О чем это ты?

– Больше миллиона фунтов стерлингов каждому. Что мы будем с ними делать? Что вообще человек Может сделать с таким количеством наличных?

– Ты что, хочешь урезать долю? Для большей страховки? Не сходи с ума! Если эти маленькие негодяи будут играть честно, они сделают все за тридцать миллионов, либо они вообще ничего не сделают.

– Почему бы не попробовать что-нибудь более разумное, более практичное – ручное?

– Ручное?

– Ну, например, несколько пачек сотенных, которые мы можем унести в чемодане. Тогда останется единственная проблема – таможня.

– К черту таможню. Знаешь, в чем твоя проблема?..

– Слишком много думаю.

– Слишком много думаешь и недостаточно жадный.

– А ты? Что ты собираешься делать с сотней с лишним миллионов?