Мелодии осенней любви - Барская Мария. Страница 3

С Настей мы это уже проходили. Мучительный процесс. А учитывая еще мои годы… — Давид обреченно махнул рукой. — Словом, радуюсь тому, что есть.

В дверь позвонили.

— Легка на помине, — пошла открывать Ирина. — Заходи, Настя. Папа тебя заждался.

— И заболтал любезную хозяйку своими откровениями, — появился в прихожей Марлинский.

II

Ирина, улыбаясь, складывала посуду в мойку. Какой милый и забавный человек! Пианист с мировой славой, а совсем простой. Никакого гонора, чванства. А как он смешно сердился, что оркестранты не желают выкладываться по полной! Просто кипел! Волосы на голове встопорщились. Вылитый рассерженный попугай! Особенно в профиль!

В жизни Давид выглядел вполне обычно. Не то, что на большой фотографии, которую Ира видела на стене у Насти. Там он сидит за роялем во время концерта. Длинная седая грива зачесана назад. На лоб упала лишь одна прядь. Острый профиль. Черный фрак выгодно подчеркивает сухопарую фигуру. Красавец! Просто красавец! Чем-то напоминает Франца Листа. Сама-то Ира в музыке не очень. Это ей Настя о сходстве сказала. И портрет показала — Лист за роялем. Примерно в том же ракурсе, что и Марлинский. И впрямь похоже!

В жизни Давид выглядел куда более обычно. Хотя и грива седая на месте. И фигура по-прежнему подтянутая, как у юноши. И тот же гордый орлиный профиль. Нет, красавцем его в жизни не назовешь. Но человек очень приятный! Обаятельный! Как на него Настя похожа! Еще лет сорок назад считалась бы некрасивой, благодаря фамильному носу с горбинкой. Но сейчас времена, по счастью, изменились. Пока в почете не вульгарная смазливость, а индивидуальность и выразительность, ее лицо считается интересным. Нос кнопкой — банально и скучно. А Настю однажды один сосед сравнил с молодой Анной Ахматовой. Такой, какая она на портрете работы Натана Альтмана. Но самое интересное: Настя на экране, как и отец на сцене, выглядит куда ярче, чем в жизни. Так — просто обычная приятная молодая женщина. А когда ведет свою передачу, будто лампочки у нее внутри загораются! Невероятно обаятельная красавица!

А у Давида еще к тому же такие выразительные руки! Словно живут собственной жизнью. Да, удивительный человек! И как странно: при всей своей славе одинокий. Но совсем не замкнутый, а открытый. Вон они сегодня только познакомились, а он ей про Настю рассказал. А еще считается, что известные творческие люди обычно снобы и оберегают от окружающих свой внутренний мир. Правда, Марлинский знал, что она, Ира, с Настей по-соседски общается. Возможно, и Настя ему что-нибудь про нее говорила…

Ох, а как он ел ее щи! Видно, обычно и впрямь ест когда придется и что придется. Зато теперь Ира может похвастаться. Умеет варить любимые щи Давида Марлинского. Позвонить, что ли, Дашке и рассказать? Лопнет от зависти! Обожает громкие имена. Правда, что для нее громкие имена? Спивакова она, конечно, знает. В какой-то стране они жили в одной гостинице. И Дашка однажды вместе с ним проехалась в лифте. А на следующий день Спиваков, встретив ее в фойе, поздоровался. Рассказов об этом потом на полгода было! Однако Марлинский тоже известен. А они с Ирой не просто вместе в лифте ехали, а сперва застряли и пообщались, а после еще целый час на кухне сидели. А Дашка и так уже изошлась, что телеведущая Анастасия Марлинская живет с Ирой на одной лестничной клетке и запросто заглядывает к ней за солью. Теперь Дашка вообще упадет. И сомнительное ее знакомство с главным «Виртуозом Москвы» померкнет.

Ира взяла было телефонную трубку, но вдруг раздумала. Звонить расхотелось. Что-то останавливало. Словно она боялась разрушить воспоминания о встрече с Давидом. Даже вполне предсказуемая реакция подруги не вдохновляла. Ну да, она, разумеется, начнет охать и ахать. Только вот сокровенность уйдет. Заболтается все, измельчится. Не лучше ли сохранить ощущения при себе? Как внезапно случившийся праздник, в котором место только двоим?

В дверь позвонили. Ира удивилась. Сегодня она никого не звала.

— Кто? — на всякий случай поинтересовалась она.

— Марлинский, — ответили снаружи.

Сердце ухнуло так глубоко, что защекотало пятки.

— Вы? — От растерянности Ирина никак не могла отпереть замок.

— Нет, если вам неудобно, то… — Он осекся.

— Что вы, что вы! Очень удобно, — пролепетала она. — просто собачку заело.

— У вас разве животные есть?

— Нет, собачка от замка.

Наконец она справилась и рывком распахнула дверь.

— Ой!

Она обомлела. Марлинский предстал ей в ярко-цыплячьего цвета свитере и в лохматых, с желтыми помпончиками, тапочках.

— Нравится? — заметив ее удивление, спросил он, кокетливо помотав в воздухе левой ступней. — Мне самому понравилось. В Штатах не удержался и купил.

Он совершенно по-детски радовался своему приобретению. Ира засмеялась.

— Решили мне похвалиться?

Он смешался.

— Да нет. Извините. Совершенно по другому поводу. Как-то сразу не сообразил. Вы ведь меня от голодной смерти спасли, а у меня завтра концерт. Приглашаю. Придете?

— Конечно. А где?

— В Большом зале консерватории.

— Билеты нужно заранее покупать? — на всякий случай осведомилась Ирина.

Однажды ее соседка по дому пригласила на свой концерт, долго при этом объясняя, в каких кассах продаются билеты.

— Да я же вас… приглашаю! — с обидой воскликнул Марлинский. — Просто с собой нет сейчас билетов. Но завтра утром как-нибудь вам передам. Оставьте мне свой телефон, пожалуйста.

— Наверное, лучше мобильный? — спросила она.

— Естественно.

Ира продиктовала номер.

— Чтобы не тратить зря время, приходите сразу ко второму отделению, — с улыбкой проговорил он. — В первом этот ужасный дирижер со своим камерным оркестром будет играть пятую симфонию Бетховена. Хорошего не ждите. А во втором, надеюсь, все-таки с ними справиться.

— Да нет. Уж я к началу лучше приду. А то вдруг что-нибудь перепутаю.

Ирина почти не ходила на концерты и сильно опасалась, что не сможет рассчитать, когда начнется второе отделение.

— Дело ваше. Страдайте, — усмехнулся Давид. — Я предупредил. Чтобы потом анафеме меня не предали.

— Ой, спасибо вам большое. А что это мы стоим? Заходите. — Она посторонилась, пропуская его в дверной проем.

— С удовольствием бы, но… Нам еще с Настей кое-какие проблемы обсудить надо.

— Тогда до завтра.

— Очень рад, что вы пойдете.

Она опять осталась одна. Вот теперь даже нужно позвонить Дашке. Посоветоваться, в чем лучше идти и как себя лучше держать. Даша с тех пор на Спивакова ходит. А Ирина бывала в Большом зале, когда после института распределилась в консерваторию преподавать английский язык. Сколько времени уже там не работает. Наверное, лет двадцать. В Международный дом музыки на Таганке недавно ходила. На концерт той самой соседки. Удовольствие оказалось не из дешевых. Спасибо, конечно, большое, за такое приглашение! И радости почти никакой. Не понравился Ире этот концерт. К тому же билет, растерявшись от цен, она купила себе подешевле, и звуки туда, где она сидела, доходили волнами — одни слишком громко, другие вообще пропадали. Асам зал напомнил ей сауну, разве только с органом. Кстати, надо потом поинтересоваться! Марлинскому Дом музыки нравится? Многие музыканты этот зал очень ругают. Вернее, два зала — малый и большой. Говорят, играть там неудобно, и акустика плохая. Однако публика была шикарная. Чуть ли не в вечерних туалетах. В Большой зал консерватории раньше ходили поскромнее. Но тогда и шикарной публики, в нынешнем понимании, не существовало.

Ирина набрала Дашин номер.

— Ой, сама тебе собиралась звонить! — объявила подруга. — Куда ты пропала? Два дня не разговаривали.

— Замоталась, — ответила Ирина. — И ученики замучили.

— Давно тебе твержу, поднимай ставку за урок и сокращай количество.

— Куда же я ее подниму, — вздохнула Ирина. — У нас стандартная такса. Взвинтишь цену — уйдут к другим.

— Тебя не переспоришь, — с досадой бросила подруга. — Дело хозяйское, надрывайся. Хотя, честно сказать, не пойму, зачем так мучиться? Ты же одна. Запросы скромные.