Маг - Уилсон Колин Генри. Страница 5

Паук обронил диск; Найл подобрал.

– Захвачу с собой. Попробуем выяснить, что это такое.

Находка оттягивала карман балахона, и Найл на время оставил ее возле двери.

Дравиг взялся обыскивать кусты. Найл указал на веревку, обмотанную вокруг корневища низкорослого деревца:

– Вот другой конец веревки. Кто-то, должно быть, ее обрезал, когда Скорбо выходил из двери.

Чем бы там ни резали веревку – топором, ножом ли – лезвие было изумительно острым, концы оказались ровными, не измочаленными.

– Ты что-нибудь еще заметил? – осведомился Дравиг. Найл подумал. Думал размеренно, не спеша, понимая, что у пауков терпение куда сильнее, чем у людей.

– Кто бы это ни совершил, рассчитал все как следует, – сказал он наконец. – Я считаю, их должно было быть по меньшей мере трое. И по какой-то причине они ненавидели Скорбо.

– Ты полагаешь, выслеживали специально его?

– Я склоняюсь к такой мысли, – Найл решил не вдаваться, почему Скорбо недолюбливали: казалось неучтивым по отношению к мертвому. И Дравиг, чувствующий, что Найду есть что добавить, деликатно помалкивал. – Вероятно, они зашли через парадную дверь, – предположил Найл. – Но обратно через нее не выходили, а просто приперли лесиной. Получается, что перебрались через стену. Ага, вот оно что!

Найл продрался через едва заметный проход меж кустами и стеной, что слева, и там наткнулся на невысокие воротца. Сделаны они были из железа, уже проржавевшего. Тем не менее, когда он налег на створки, те повернулись без скрипа. Оглядев шарниры, Найл понял, что они смазаны.

Воротца выходили в узкий закоулок, разделяющий две стены – специально, видимо, и встроенный для входа в сад. Метрах в двадцати от ворот закоулок упирался в стену дома. Если же смотреть в другую сторону, то в сотне метров его перегораживала высоченная куча, образованная рухнувшей стеной.

Дравиг вместе того, чтобы протискиваться через воротца, счел более удобным перебраться через стену и стоял теперь в заснеженном закоулке неподалеку от Найла. Любые следы, если их кто-то и оставил, были безнадежно занесены недавним снегопадом. Стояли молча. Кстати, любопытно: находясь рядом с пауками, испытываешь эдакое созерцательное спокойствие; заодно обостряется и интуиция. Ум распирало от вопросов и смутных догадок, заставляло с обостренной резкостью реагировать на пестрые, хаотичные детали окружающей действительности, назойливо притягивающие к себе внимание. И тут Найл непроизвольно, совершенно неожиданно для себя расслабился; физический мир в одно мгновение будто бы отхлынул. Даже руки и ноги перестали зябнуть, будто принадлежали кому-то постороннему. В этой новоявленной тишине у Найла проснулось иное, какое-то настороженное внимание, словно бы сейчас, через мгновение, должно что-то произойти – звук ли грянет, или что-нибудь еще. Пока он стоял, совершенно расслабившись, ощущение все усугублялось. Было в нем что-то неприятное, предвещающее угрозу.

Недвижно, без намека на нервозность, стоял Дравиг; кстати, по контакту с ним Найл чувствовал, что паук совершенно не чувствует тревоги. Часто Найл замечал любопытную вещь: пауки, даром что телепаты, иной раз просто удивляют отсутствием чувствительности. Может, потому, что им так редко приходится страшиться.

Найл пошел медленно, повернув голову, будто прислушивался. Поскольку взгляда оч не отрывал от земли, то в конце концов возле левой стены обнаружил следы ног – немного, с полдесятка. Следы вели в противоположную сторону. Оставивший их – уж кто, неизвестно – двинулся было в одну сторону, но затем возвратился. Ветер дул с севера, а потому следы оказались занесены позже. Тут Найл остановился и, опустившись на колени в снег, начал пристально их изучать. Первое, что бросалось в глаза, это то, что обувь – сандалии или башмаки – отменного качества. Сандалии, которые носит в этом городе простой люд, в целом неважнецкие: толстая кожаная подошва и продетые снизу через отверстия ремешки, а то и просто матерчатые тесемки. Чтобы сберечь обувь от износа в местах, где она соприкасается с землей, отверстия утепляются в подошву и тесемки меньше трутся. Так что следы, оставленные слугой или рабом, были бы совершенно отчетливы: три пары отверстий. А вот те, кого пригнали из подземного города Каззака, носят обувь поизысканней. Имея в распоряжении гораздо больше времени, башмачники Диры изощрялись в своем искусстве и прихватывали щегольские кожаные ремешки точь в точь по размеру стопы. Если так, то, вероятнее, что следы на снегу принадлежат жителю Диры.

– Это отпечатки одного из убийц? – спросил Дравиг.

– Да.

– Я чувствую, они вызывают у тебя любопытство.

– Странно как-то. Если посмотреть на мои следы, то видно, что все равномерно, пятка и носок утоплены на равную глубину. А у этих пятка гораздо глубже, чем носок.

– Я это вижу, – учтиво сказал Дравиг, но судя по всему, причины любопытства Найла не уловил. По-видимому, логическое мышление паукам не свойственно. – Так что ты насчет всего этого думаешь?

Найл, выпрямившись, покачал головой.

– Что он нес какую-то тяжесть, – сказал он, сам не очень веря своим словам.

В полусотне шагов по ходу дорогу частично перегораживал завал мусора, образованный рухнувшей слева стеной. По ту сторону находился разросшийся сад. Дом, при котором он рос, когда-то впечатлял своим видом, а теперь рассыпался от ветхости. Найл приостановился, задержав на доме взгляд. Опять мелькнуло ощущение, будто что-то, готовое вот-вот войти в область активного восприятия, невесомо скользнуло и исчезло. Осмотрительно ступая, Найл через груду камней перебрался в сад. Неизъяснимое чутье подсказало повернуть налево и тронуться в сторону прохода в кустах. Лишь подойдя вплотную, он обнаружил, что здесь снега не так густо, как по соседству.

Пройдя от дома два десятка метров, он увидел перед собой пустую чашу бассейна. Пластик давно уже покрылся трещинами и черным налетом, только в отдельных местах проглядывал первоначальный синий цвет. Дно усеяно было мусором: палыми листьями, отвалившейся плиткой и битым стеклом. Однако внимание немедленно привлекла груда мусора на ближней к дому боковине, судя по всему, недавняя. В углу бассейна, возле вделанной в стенку алюминиевой лесенки, все еще прочной, вперемешку со снегом, навалены были сучья, обломки прогнившего дерева, павшая листва.