Брат мой, враг мой - Уилсон Митчел. Страница 110

– Мистера Мэллори здесь не было? – отрывисто спросил Дуг.

– Нет, сэр!

– Вы его не видели? Не знаете, где он?

– Нет, сэр.

– Может быть, он вышел? Вы не слышали стука наружной двери?

– Боюсь, что нет. Но если он закрыл её тихо, я мог и не слышать.

– Ну ладно, – вздохнул Дуг.

– Он будет обедать дома, сэр?

– Не знаю, – сказал Дуг, направляясь к двери. – Ничего я не знаю.

Кен никогда не говорил: «Пойду поброжу и подумаю». Он мог думать аналитически только о своей работе, в остальном он был человеком импульсивным. В нем бушевали вихри, и ему оставалось только следовать туда, куда они его влекли. Когда на него, как шквал, налетала злоба, Кен очертя голову бежал от мужчины, женщины или вещи, приводивших его в бешенство, на свежий воздух, потому что только необъятное небо могло вместить кипевшее в нем чувство. Он шел, гордо откинув белокурую голову и так глубоко запрятав кипевшую в нем ярость, что взгляд его серых глаз казался просто рассеянным; пружинистым шагом он шел всё вперёд и вперёд, ничего не видя вокруг, как человек, едва не совершивший убийство. Так он шагал, пока не избывал свою ярость в ходьбе, потом наступал такое момент, когда ему становилось ясно, что дальше идти, собственно, незачем.

Сегодня, когда наступил этот момент, Кен понял, что единственное его желание – вернуться к Дугу, уложить свои вещи и уйти из его дома. Всё равно куда – в любой отель. Но на обратном пути гневная решимость его сникла, как флаг на замирающем ветру, и перешла в грусть: нет, ему далеко не всё равно, куда перебраться, – он не смог бы жить под одной крышей с Дэви и Вики. Ему не хотелось снова и снова, день за днем убеждаться, что они вытолкнули его из своей жизни. Они ушли от него, держась за руки, отгородились стеной и, как бы лихорадочно он их бился об эту стену, сколько бы ни звал их, они не впустят его и даже не дадут себе труда оторваться от нескончаемой беседы, которая, казалось, состоит из любовного шепота и приглушенного смеха.

«Ну и черт с ними!» – крикнул он про себя, в в этом крике было столько же возмущения, сколько тоскливого одиночества. К черту их обоих, к черту Дуга и всех прочих! Раньше у него были друзья; он снова заведет их. Было время, когда от желающих хотя бы пройтись с ним не было отбоя, когда девушки, чьи имена он даже не помнит, обрывали ему телефон и говорили: «Но ты же обещал, Кен, и я не хочу идти ни с кем другим!» Было время, когда Дэви таскался за нам по пятам, застенчивый и робкий, не участвуя в веселье и дожидаясь где-нибудь в сторонке, пока старшему брату наскучат остальные и они вместе пойдут домой; когда даже гордая Вики плакала от его равнодушия; а он шел своим путем, безучастный ко всем притязаниям на его благосклонность. Что ж, он теперь снова пойдет по этому пути. Он свободен, он может начать новую жизнь с новыми людьми – даже здесь, в этом городе, где его пока не знает ни одна душа, у него найдутся сотни новых друзей; жизнерадостных мужчин и прелестных женщин, которые только и ждут его появления, и вместе с ними он заживет жизнью, которая будет сплошным праздником, полным веселья и задушевного тепла. Кен ускорил шаги, горя нетерпением порвать со всеми, кто обидел его или заставил разочароваться. Он уже не мог дождаться вечера, когда выйдет из дому и станет бродить по улицам, пока не найдет такое место, где будет музыка и праздничные огни, где все ждут, чтобы именно такой человек, как он, улыбаясь, непринужденно вошел в их круг.

Пробродив часа два, Кен вернулся в надменную тишину волратовского особняка и прошел через темные залы прямо в комнату, где он жил. Он вынул из стенного шкафа чемоданы и выдвинул ящики письменного стола, затем какое-то внутреннее побуждение заставило его прекратить сборы, пока он не повидается с Дугом и не сообщит ему о своем намерении. Уйти, не сказав ему ни слова, – это было бы просто бегством, а Кен настойчиво повторял себе, что ни от кого и ни от чего не бежит – он идет к своей цели, и только.

С чуть заметной усмешкой он направился через неосвещенный зал к гостиной, откуда не доносилось ни звука, но, дойдя до арки, отделявшей гостиную от зала, остановился, и лицо его застыло. В его отсутствие пришли Дэви и Вики. Сейчас они сидели с Дугом, пили, позвякивая бокалами, и не заметили, как он вошел. Сердце Кена вдруг болезненно сжалось, словно то, что они сидели здесь втроем, было лишним подтверждением их предательства. Ему хотелось повернуться и тихонько уйти, но вместо этого он изобразил на лице веселую улыбку, вскинул голову и решительно вошел в гостиную.

– Добрый день, – небрежно поздоровался он. – Я и не знал, что здесь гости.

Все головы разом повернулись к нему. Дуг сердито хмурился. Дэви смотрел на брата задумчивым взглядом. Только Вики явно обрадовалась ему, и его вдруг охватило чувство благодарности.

– Ну, наконец! – сказала она. – Наконец-то явился!

– И сразу приступаю к делу, – объявил Кен и налил себе виски. – Каждому дается слово для предложений. Где будет новая резиденция молодого инженера Кеннета Мэллори? Какой отель подложит подушку под его юную золотистую голову, укроет в шкафу его отлично сшитые костюмы и будет отвечать на звонки преданных друзей в его отсутствие? Какой отель во всем Чикаго достоин того, чтобы Кеннет Мэллори осчастливил его своим присутствием?

– Вы переезжаете? – холодно спросил Дуг.

– Переезжаю.

– О господи, – вздохнул Дуг. – Милая старая песенка! Ну, раз уж вы так настроены, переезжайте, ради бога! Назовите мое имя, и вас примут, где угодно.

– Достаточно и моего имени, – сказал Кен, поднимая бокал.

– Перестаньте, – вмешалась Вики. – Где ты был?

– Гулял. А где были вы?

– Мы с Дэви провели совершенно чудесный день, – вздохнула Вики. Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и, мечтательно улыбаясь, продолжала: – Я не знаю, как называются все эти места, но…

– Мы побывали на заводе «Стюарт – Джанни», – спокойно перебил её Дэви.

– И случилось так, что я нанял на работу одного человека.

– Что? – переспросил Дуг.

– Я нанял на работу одного человека, – повторил Дэви. Он смотрел на Кена в упор. – Человека по имени Бен Ван Эпп.

– А кто такой этот Бен Ван Эпп? – спросил Дуг.

– Кен знает.

Кен чувствовал на себе взгляд Дэви, ожидавшего от него какого-то отклика, и оба знали, что с этим именем связано только одно воспоминание. Кен опустил глаза и негромко рассмеялся.

– Ты рассказал ему, что мы собрали детекторный приемник, первый в Уикершеме, да и во всем этом паршивом штате, потому что прочли о его работе?

– Нет, не рассказал, – ответил Дэви. – Я всегда думал, что мы это сделали благодаря Марго.

При этом имени тонкое худое лицо Кена мгновенно погрустнело.

– По-моему, всё, что мы делали, было так или иначе благодаря и ради Марго, – сказал он. – Это подразумевалось само собой. – Но тут же он спросил совсем другим тоном: – Постой, нанял его, ты говоришь? Что это значит?

– А вот что: Бен Ван Эпп в конце концов дошел до того, что служит сторожем на заводе «Стюарт – Джанни». Когда я узнал, кто он такой, у меня словно всё внутри перевернулось, мне стало как-то нехорошо – нехорошо и жутко. Он как бы похоронен заживо. Не знаю, почему мне вдруг стало так страшно.

– Мне кажется, мы очень-очень долго будем помнить, что такое похороны, – медленно произнес Кен. – Я рад, что ты поговорил с ним.

– И ещё одна новость, – продолжал Дэви. – Нам уже отвели отдельную лабораторию…

– Я же вас предупреждал, – вмешался Дуг. – Как только вы приехали, я сказал, чтобы вы не очень полагались на это. Они всего-навсего повесили табличку с вашей фамилией на дверях пустующего корпуса, чтобы иметь возможность сделать красивый жест, в случае если мы завтра заключим с ними договор. Я и сам проделывал такие штуки. Чтобы повесить табличку, требуется каких-нибудь десять минут, а чтобы снять – и того меньше!

– Но я всё-таки не понимаю, почему они пошли на это, не уведомив вас, – с беспокойством заговорил Дэви. – Вы единственный член правления, который поддерживает наше дело…