Волшебное облако - Уилсон Патриция. Страница 8

Наверное, встреча с Вероникой заставит его образумиться. Пожалуй, придется выду­мать хорошее оправдание, почему он так ред­ко ей звонил. Скучала ли о нем Вероника, тоже было под вопросом. Почему-то Люку казалось, что нет. Вероника – серьезная жен­щина. Она никогда бы не позволила себе, гля­дя на него синими глазами, разглагольство­вать о пустяках и пытаться угадать его мысли.

Да, ему действительно нужно съездить до­мой, чтобы встряхнуться и прийти в себя. Ан­глия определенно разрушительно действует на его мозги.

Вечером Джилл пришла на ужин, и Эми попыталась хотя бы на время забыть своего босса, но это оказалось невозможным. Она уже привыкла, что Люк теперь всегда пребы­вал где-то в укромном уголке ее души.

– Ты здорово готовишь! – похвалила под­ругу Джилл, когда они поели. – Надеюсь, когда я вернусь, ты устроишь такой же прекрас­ный ужин.

– Что ж, у меня впереди еще целый год, чтобы совершенствоваться в кулинарном ис­кусстве, – печально заметила Эми.

– Ты ведь знаешь, как быстро бежит вре­мя, – успокоила ее Джилл. – Эми, тебе грустно не только из-за моего отъезда. Мне кажется, смерть тети Селии напомнила тебе о прошлом. О том ужасном времени, когда умер твой отец. Я тоже не забыла те дни.

Эми разлила по чашкам кофе и, осторож­но взяв в руки поднос, предложила Джилл перейти в гостиную.

– Я знаю, – согласилась она. – Без тебя и тети Селии мне бы тогда было очень трудно, особенно если иметь в виду, что по завеща­нию отца я не получила никаких денег.

– Таково было соглашение между твоим отцом и Питером, милочка. Перед своей кон­чиной твой отец волновался об этом, но что поделать, у них с Питером Енсеном уже все было оговорено. Енсен и Скотт всегда вмес­те, а если один умрет, то второй берет все проблемы на себя. Во всяком случае, ты зна­ла, что дядя Питер о тебе позаботится.

– У него не было такой возможности, – напомнила Эми. – Тетя Селия сразу взяла все в свои руки. Она не могла доверить мое вос­питание мужчине, особенно такому, как дядя Питер.

– Я все хорошо помню, – усмехнулась Джилл. – Питеру пришлось уступить, потому что тетя Селия все равно бы выиграла дело в суде. Твоей родственницей была она, а не дядя Питер.

– Я, кстати, никогда не могла понять, по­чему тетя Селия и дядя Питер не любили друг друга, – задумчиво произнесла Эми. – Один раз я слышала, как они ссорились. Это про­изошло вскоре после моего переезда к тете. Вечером я спустилась вниз, чтобы попить воды, а они были в маленькой комнате, ко­торую тетя называла своим кабинетом.

– И о чем же они спорили? – спросила Джилл, бросив быстрый взгляд на задумчи­вое лицо Эми.

– Не знаю. Дверь в комнату была плотно закрыта. Тетя Селия что-то говорила о моем отце, но я не захотела подслушивать.

– Может быть, когда-нибудь ты все вспом­нишь, – заметила Джилл. – Память – стран­ная вещь. Одно она отвергает, другое приду­мывает. Если было сказано что-то, чего ты не хотела слышать, что-то, причинившее тебе боль, память скроет от тебя. А потом, позже, откроет – и ты все вспомнишь. Я вообще удив­ляюсь, что ты сумела пережить потерю отца, своего дома и вообще всей окружавшей тебя жизни.

– У меня не было выбора. С другой сторо­ны, удивительно, что отец ничего не преду­смотрел для меня, какое бы ни было деловое соглашение у него с дядей Питером. Мы не были бедны. Я знаю, что у нас имелись соб­ственные деньги.

Эми глубоко задумалась, и Джилл поспе­шила нарушить молчание.

– Ты ведь помнишь, я тоже была тогда с вами, Эми. Мне показалось ужасным, что никто о тебе не позаботился. Я без обиняков сказала об этом Питеру, хотя, вообще гово­ря, это меня не касалось. Он и сам был ис­кренне огорчен, и я пожалела, что вмеша­лась. Питер сказал, что не оставит тебя и что тебе в конце концов достанется все: и его деньги, и отцовские. Но когда появилась во­инственная тетя Селия, Питеру не оставалось ничего другого, как ретироваться. Она не по­зволила ему взять тебя даже на время. Она меня удивила. Мне кажется, это было жестоко с ее стороны. Питер Енсен был ее сводным бра­том, но она обращалась с ним, как с врагом.

Джилл потрясла головой, отгоняя мысли о прошлом.

– Довольно воспоминаний. Давай лучше я расскажу тебе о моей новой работе в Америке.

– Я не хочу о ней слышать, Джилл. Бо­юсь, я скоро получу от тебя письмо с сооб­щением, что ты остаешься там навсегда.

– Ни за что на свете, – возмутилась Джилл. – Здесь моя родина, и здесь моя жизнь.

– А как насчет дяди Питера? – пошутила Эми. – У тебя есть планы в отношении него?

– У меня нет времени мечтать о Питере Енсене. На свете есть и другие мужчины.

– Рада это слышать, – серьезно сказала Эми. – За свою жизнь он разбил немало жен­ских сердец.

Когда Джилл ушла, Эми некоторое время думала о прошедшем вечере. Она была доволь­на встречей с Джилл, но не могла не заметить, что та немного нервничала. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: завтра для нее начиналась новая жизнь. Эми тоже была немного возбуждена и считала, что про­шедший день был не из лучших. Но, как ни странно, самой приятной его частью была встреча с Люком Мартелем. Интересно, уж не отправится ли он на уик-энд в Париж, чтобы преподнести брошь своей аристокра­тической мамаше? Бессмысленно было пре­даваться воспоминаниям о прошлом, но еще хуже было против собственной воли увлекать­ся своим боссом. Вконец утомившись, Эми заснула.

Утром в понедельник почту принесли еще до ухода Эми на работу, и она сразу узнала длинный конверт. Письмо было от Хетерингтона, адвоката тети Селии. Скорее всего оно касалось завещания тети. Брайан Хетерингтон, теперь возглавлявший фирму, был на похо­ронах вместе со своим отцом и предупредил Эми, что собирается отправить ей письмо по поводу завещания.

Эми прочитала письмо, сидя на кухне. Оно было коротким и деловым. Ее приглашали се­годня в половине шестого зайти в адвокат­скую контору. Брайан Хетерингтон хотел по­знакомить Эми с содержанием завещания и готов был ждать ее до шести часов.

Эми положила письмо в сумку и взяла клю­чи от машины. Неизбежная процедура пугала ее, как бы подтверждая окончательный факт смерти тети Селии, и Эми вдруг пожалела, что та не оставила свои деньги кому-то дру­гому, например, какому-нибудь благотвори­тельному обществу. И еще она не сомнева­лась, что вечером опоздает в адвокатскую контору.

После неприятного события в пятницу она не могла уйти с работы до пяти тридцати, как не могло быть и речи о том, чтобы про­сить Люка Мартеля отпустить ее пораньше. Встреча с ним в пятницу убедила ее, что у него есть некий замысел в отношении нее и что в тот день он значительно продвинулся в его осуществлении. Видимо, он собирался избавиться от нее, для чего выискивал ее уяз­вимые места. А она, почувствовав себя уве­ренной, слишком много болтала в ресторане. Эми вспомнила едва заметную усмешку на лице Люка. Возможно, он решил ее уволить, и сегодня она об этом узнает.

Мартель уже был у себя в кабинете, и Эми, как обычно, прошла в свою комнату под его пристальным взглядом. Его просторный ка­бинет, отгороженный стеклянной стенкой, являлся частью общего зала.

В прежние времена, до перехода фирмы в руки Международной компании «Мартель», стекла были прикрыты рекламными плаката­ми, и можно было миновать кабинет, не под­вергаясь досмотру любопытных глаз. Теперь плакаты исчезли. Люк Мартель приказал их снять, как только вступил в должность. И он не просто смотрел на проходящих мимо, а скорее подвергал их безмолвному допросу.

Комнатка Эми тоже отделялась от зала про­зрачными перегородками, но стоило ей вой­ти к себе и оказаться в обществе своих ком­пьютеров, как она забывала обо всем на свете. Тем более что она сидела спиной к своему начальнику.

Эми не юркнула к себе испуганной мыш­кой, а прошествовала через зал неторопли­вой уверенной походкой. В своем бюро она была полноправной хозяйкой, особенно если учесть, что Люк Мартель совершенно не раз­бирался в компьютерах.