Джоби - Барстоу Стэн. Страница 12

— Нет.

— Понятно. Зачем ему себя выдавать. Соображает.

— Ко мне, правда, лез. То за ухо дернет, то за волосы.

— Ага, это он может.

Кто-то налетел на Джоби с такой силой, что едва не сбил с ног; Снап успел его удержать.

— Эй, осторожней! Глядеть надо, куда идешь!

— Ой, извините!

Джоби выпрямился, повернул голову и увидел физиономию Гэса Уилсона, изображающую полную невинность.

— Что значит «извините»? Ты меня нарочно пихнул!

— Окстись, я нечаянно.

— Неужели? А когда меня погнали из кино, ты сидел сложа руки тоже нечаянно?

— Чем же я виноват, что тебя выгоняют!

— Тем, что тебя надо было гнать, а не меня!

— Это еще почему?

— Потому что пульнул в него ты, а не я, и нахамил тоже ты. Он за тобой охотился, а выловил меня.

— Надо же, как не повезло, — сказал Гэс.

— Ах, не повезло! Гэс Уилсон у нас герой! Напакостить — это пожалуйста, а как отвечать, так прячется за чужую спину!

Обстановка накалялась. Джоби чувствовал это по учащенному биению своего сердца. Он видел, что на Гэса исподтишка кидают взгляды, ожидая, как он себя поведет. Такой человек, как Гэс, обязан оберегать свою репутацию. Еще «две-три реплики — и Джоби придется либо перейти от слов к делу, либо показать всем, что он спасовал. Получается, что он вызывает Гэса на драку — драку, в которой ему заведомо не победить. Но ему уже было все равно. Наплясался он под Гэсову дудку, хватит. Негодование заглушило в нем осторожность.

Снап потянул его за рукав.

— Идем, Джоби, не связывайся.

— Танцуй, тебя никто не держит, — бросил ему Джоби через плечо. — Мне еще надо сказать пару слов герою Уилсону.

— Ты говори, да не заговаривайся, — пригрозил Гэс.

— А то что?

— А то накостыляю — своих не узнаешь.

— Ну давай! Кличь свое войско!

— Тебя, Уэстон, я и без всякого войска накостыляю.

Он толкнул Джоби в плечо. Этой искры оказалось довольно, чтобы последовал взрыв. Джоби замахнулся, врезал Гэсу справа кулаком по скуле и отскочил, пританцовывая, опустив голову в боксерской стойке. С первой минуты, как стала назревать ссора, их окружили плотным кольцом; Джоби почувствовал, как наступил кому-то на ногу, чьи-то назойливые руки пытались вытолкнуть его на середину круга. Он отпихнул их локтем.

— Не напирай, осади назад!

Место — вот что сейчас необходимо. Только на него вся надежда. Он легче Гэса и подвижней. Но стоит Гэсу войти в захват и повалить его, как исход поединка решится преимуществом в весе.

Гэс обладал хорошей реакцией, и его первый удар оказался точнее. У Джоби было такое чувство, будто его нос мгновенно распух до невиданных размеров; слезы навернулись ему на глаза. Забыв о тактических соображениях, он бросился на Гэса и стал осыпать его градом ударов. Ошеломленный яростью противника, Гэс попятился назад и, прикрыв лицо локтями, ушел в глухую защиту. Джоби сделал нырок, целя Гэсу под ребра с таким расчетом, чтобы сбить ему дыхание, но сам раскрылся и не успел опомниться, как отлетел назад от сильного удара в ухо. Зрители у него за спиной расступились, и он оказался припертым к стене.

Гэс надвинулся на него вплотную, но тут к месту происшествия подоспел старый билетер; он растолкал зевак, схватил противников за шиворот и растащил в стороны.

— Это что такое? Прекратите немедленно. — Он пригляделся и узнал Джоби. — А-а, это ты опять безобразничаешь? Тебе, по-моему, давно велено — убирайся домой!

— В кинотеатре распоряжайтесь! — крикнул ему Джоби. — А на улице не имеете права!

— Я тебе покажу «не имеете права»! Ты у меня допрыгаешься! По уху хочешь заработать? — Он оттолкнул их обоих прочь. — Все по домам! Кыш отсюда!

Волей-неволей противники пошли рядом.

— Да не забудь, что я тебе сказал! — крикнул билетер вдогонку Джоби. — Можешь не приходить на будущей неделе — я тебя не пущу!

Джоби повернулся на каблуках и приставил рупором ко рту ладонь.

— Катись в болото, старый черт! — Он отступил, столкнулся с пожилой, хорошо одетой женщиной — она остановилась, с возмущением глядя ему вслед, — и вместе с Гэсом зашагал на Главную улицу. Там оба замешкались на краю тротуара. Неподходящее место для дальнейшего выяснения отношений. Впрочем, Джоби больше не рвался в бой. Он уже отвел душу и заодно доказал, что не боится помериться силой с Гэсом. А это тоже немало.

— Дружок-то твой — испарился, — злорадно заметил Томми Мастерман.

— Не боись, никуда не денется.

— Друг называется! Чуть какая неприятность — его и след простыл.

— Зато по крайней мере не имеет моды другим устраивать неприятности, — сказал Джоби. — Хоть на том спасибо. И вообще, тебя никто не спрашивает.

Томми выразительно вздернул плечи.

— Пожалуйста! Дело твое.

— Вот именно. — Джоби отвернулся от них и смешался с толпой субботних покупателей.

Близилось время вечернего чая или раннего ужина, когда ему положено быть у тети Дэзи. Но идти туда не хотелось. После сегодняшних осложнений и треволнений его тянуло к теплу родного дома. Хотелось сесть за ужин, приготовленный руками матери, и разделить его с нею. Сейчас он тосковал по ней с особой силой, ощущал ее отсутствие, как никогда еще за эту неделю. Почему его не пускают к ней в больницу?..

И он все-таки пошел домой, где застал отца за приготовлениями к чаю. На скудно накрытом столе было лишь самое необходимое: тарелка с вилкой, отцовская кружка, сахарница, пачка масла прямо в обертке да початая булка и хлебный нож. Скатерть, вся в пятнах, свидетельствовала о том, что на ней ели целую неделю. В ожидании, пока на газовой плите закипит чайник, Уэстон открывал банку лосося. Он был в рубашке со свитером и фланелевых брюках. Когда Джоби вошел, он оглянулся.

— Здравствуй, Джоби. Как делишки?

— Нормально.

Джоби оперся на спинку стула, глядя, как отец мучается с консервным ножом. Собственно, не ножом, а открывалкой самоновейшей конструкции, от которой с первого дня было мало проку: Уэстон не раз грозился, что выкинет ее и заведет в доме обыкновенный человеческий консервный нож.

— Как твой живот — лучше? — спросил Джоби.

— Что? А-а, живот… да, все прошло.

— Ты был у мамы?

— Был, как же. Садиться начала, повеселела. Тебе велела передать, чтоб не баловался да поджидал ее домой в скором времени.

— А мне к ней нельзя? Я тоже хочу.

— Не разрешается, сынок, такое правило.

Уэстон наконец открыл банку и, помогая себе хлебным ножом, вывалил содержимое на тарелку. Потом налил кипятку в чайник для заварки.

— Ты-то пил чай?

— Нет.

— Тетя Дэзи, наверное, уже сготовила тебе поесть?

— Наверно.

— Что же ты? Нехорошо.

— Можно я лучше поем с тобой?

В первый раз с той минуты, как Джоби пришел, отец посмотрел на него внимательно.

— А как быть с теткой?

— То, что она сготовила, скоро не испортится.

— Так-то оно так… А все же, знаешь, лишнее беспокойство для нее. Ведь это какая любезность, что она тебя забрала к себе, пока нет мамы. Ее нельзя обижать.

— Мне охота попить чаю дома…

Отец замялся в нерешительности.

— Ну, один раз, я полагаю, не страшно. Лосося хочешь? Здесь хватит на двоих, а кстати, и всю банку прикончим, покуда свеженькое… Доставай себе посуду, а так у меня все готово.

Оказалось, что не совсем: Уэстон забыл насыпать в чайник заварку, и пришлось заново кипятить воду. Ворча на себя за рассеянность, он взялся пока резать хлеб. Наконец отец и сын уселись за стол друг против друга и, не говоря ни слова, принялись за еду. Молчание первым нарушил Джоби:

— Пап, а меня сегодня выставили из кино.

— Серьезно?

Джоби не поручился бы, что отец слышит его.

— Только я не виноват. Я ничего не делал. Понимаешь, это все Гэс Уилсон. Он стал стрелять из резинки, а билетер подумал на меня и выгнал. Я ему объяснял, а он не слушает.

— Надо вести себя прилично, ты разве не знаешь? — сказал Уэстон. — Иначе тебя не будут туда пускать.