Золото Дюка - Уильямс Мэри. Страница 10

В Арабелле, угнетенной напряженной атмосферой Фернгейта, зрел протест. Она чувствовала, что долго не выдержит. Девушка старалась скрыть свои чувства от отчима, который в редкие минуты хорошего настроения поздравлял себя, что в свое время принял меры, чтобы у его красивой падчерицы не вызвали ни малейшего интереса гнусные захватчики Оулесвика. Она была прекрасна, хотя еще очень молода, но за последнее время выросла и начала на глазах быстро превращаться в маленькую женщину.

Арабелла была единственной в доме, кто что-то значил для него, и временами Роджер даже мечтал, когда Кларисса освободит его. Не то чтобы он желал смерти жены, но ее бледность, изнуренный вид и хнычущий голос раздражали его и заставляли вспоминать о женщине с кошачьими глазами, отвоевавшей у них ферму и рудник; о собственной неудаче в браке, за время которого он не смог вырастить наследника, здорового и умного, который заменил бы его в Фернгейте.

Юный Сол, высокий, сильный, коричневый от загара, всегда бодрый от работы на открытом воздухе, был для Роджера настоящим проклятием. Каждый раз, нечаянно встречая мальчика, Роджер поражался его сходству со старинными фамильными портретами Куртни. И сразу же вслед в нем поднималась ревность из-за превосходства незаконнорожденного сына Леоны над его наследником Рупертом.

Первый курс в закрытом пансионе не сделал Руперта лучше. Он оставался таким же женоподобным, хотя глаза смотрели пронзительно и хитро. У него были хорошие отметки, но Роджера не интересовали успехи сына в науках. Ему хотелось, чтобы тот показал себя в спорте. Впрочем, во время каникул Роджер сделал чистосердечную попытку сблизиться с сыном и постараться понять его.

Как он и думал, основной чертой Руперта было тщеславие, которое выражалось в фанатичном стремлении превзойти своих сверстников при любой возможности. Он никогда не принимал участия в редких спортивных состязаниях в Фернгейте, чтобы не потерпеть поражение, зато брал на себя их организацию, распоряжаясь всем и во все вмешиваясь, чтобы окружающие чувствовали, что он хозяин, сын сквайра. Даже в двенадцатилетнем возрасте ему нравилось играть с девочками, потому что их можно было дразнить и чувствовать свое превосходство.

Руперт втайне обожал Арабеллу, но делал вид, что презирает за то, что ее отец был из среднего сословия. Он никогда не испытывал нежных чувств к их общей матери, хотя она безумно его любила. О Еве, своей сестре-близнеце, он вообще забывал. Ее хромота, по мнению Руперта, была пятном на репутации семьи. Когда родители умрут и он станет хозяином Фернгейта, она будет инвалидом, ее никто не возьмет замуж, это будет обуза на всю жизнь. Такие недетские мысли занимали голову двенадцатилетнего мальчика. Но, когда Роджер напомнил сыну, что за сестрой надо следить, чтобы она не вздумала ходить в Оулесвик, Руперт неожиданно горячо поддержал его.

– Не волнуйся, папа. Я близко не подпущу ее к этим ублюдкам. И Арабеллу тоже.

– Об Арабелле тебе не надо беспокоиться, – холодно сказал Роджер. – Она благоразумна, у нее есть голова на плечах. Приглядывай за сестрой, этого достаточно.

Руперт презирал Еву и был уверен, что отец, хотя и не признается в этом, относится к ней так же. Но, когда ему нечем было себя занять, он развлекался тем, что подсматривал за сестрой, дразнил ее и пугал небылицами о ведьме, живущей в соседнем лесу, которая ловит и ест хромых детей.

– Как Ганса и Гретель, – сказал он однажды. – И тебя она съест. Ручаюсь, ты достанешься однажды ведьме на обед или этому жулику из Оулесвика.

– Мистер Дюк не жулик! – выкрикнула Ева, и щеки ее запылали. – И он не ест маленьких Детей! Ты противный мальчишка, Руперт!

Он рассмеялся.

– Возможно, возможно. – Он подбоченился, напуская на себя важность. – Но я кое-что значу.Я правнук короля и могу править людьми.

– Нет, не можешь. Ты просто... просто злой враль!

Руперт схватил сестру за плечо и вздернул подбородок.

– Ты назвала меня вралем? Но как ты можешь знать? Король вполне мог быть у нас в роду. Род Куртни один из самых древних на этой земле, а короли и королевы часто изменяли друг другу, поэтому наши предки вполне могли иметь королевскую кровь... – Внезапное появление Арабеллы заставило его замолчать.

– Что ты тут мелешь про «королевскую кровь»? И пугаешь Еву своими россказнями! Ты хвастун и дурак! А теперь отстань от нее, или я пожалуюсь отцу.

– Ему все равно, – угрюмо пробормотал Руперт. – Он думает, что она...

– Договаривай!

– Что за ней надо присматривать, чтобы она не бегала на ферму.

– И ты, конечно, приставлен к ней надсмотрщиком?

– Да. И к тебе тоже, – добавил он лукаво, – отец приказал.

– Такой глупый маленький мальчик, как ты? – презрительно удивилась Арабелла.

– Но скоро я вырасту, буду богат и женюсь на тебе. И ты будешь меня слушаться, иначе я тебя побью.

– Ох! – Арабелла всплеснула руками. – Жениться на мне! Ты не сможешь этого сделать. Мы родственники. Ты действительно глуп. Ради всех святых, постарайся поступать как человек, даже если ты им не являешься. – Она взяла Еву за руку. – Пойдем к тебе в комнату. Я хочу посмотреть, как ты нарисовала буковое дерево.

Оскорбленный и рассерженный презрительным замечанием Арабеллы, Руперт проводил сестер злобным взглядом.

После этого случая он переключил свое внимание на Арабеллу, стал шпионить за ней, ища случая отплатить за унижение, которому она его подвергла. Однако Арабелла была достаточно умна и почувствовала это, поэтому, пока Руперт не уехал в свой пансион продолжать учебу, прекратила тайные посещения Оулесвика, чтобы не навлечь на себя гнев Роджера. Ей не хватало теперь встреч с Солом, которого она как-то встретила в вересковых зарослях, когда Роджер уехал в Пензанс.

Между ней и Солом тогда сразу же возникло взаимопонимание.

Он держал в руке какой-то предмет, блестящий и гладкий, переливающийся всеми цветами радуги и еще мокрый от росы. Глядя на юношу, она заметила, как он красив и строен. Высокий, атлетического сложения, загорелый, с шапкой красновато-коричневых волос, таких темных, что они казались почти черными.

– Привет, – сказал он.

Арабелла улыбнулась, откинув назад волну золотых волос.

– Ты с фермы, верно? Я видела тебя раньше, но не так близко, на расстоянии.

– Верно.

– Что это у тебя? Горный хрусталь?

– Разновидность кварца, – объяснил он.

– Красивый.

Мальчик серьезно посмотрел на нее.

– Как и ты.

Арабелла вспыхнула.

– Ты не должен говорить так.

– Почему?

– Потому что моему отчиму это не понравилось бы. Он запретил мне ходить сюда.

– А, он распоряжается твоей жизнью! Скажешь, нет?

– Нет. – Легкая лукавая улыбка скользнула по губам Арабеллы. – Но ему кажется, что он мною руководит. Мне надо быть осторожной, понимаешь? Я могу приходить, когда он уезжает в Пензанс или еще куда-нибудь. Например, как сегодня, и когда Руперта нет дома.

– Твоего брата?

– Только наполовину, слава Богу.

Сол рассмеялся.

– Мне кажется, ты не очень-то любишь свою семью. Это грустно.

Наклонившись, Арабелла сорвала фиалку и поднесла к лицу.

– Да, не люблю. За исключением Евы. – Она вздохнула.

– Я знаю Еву, – сказал мальчик. – Она иногда приходит к нам. Дядя Дюк обожает ее. У него в комнате висит ее рисунок. Мышка на нем прямо как живая, так и хочется ее потрогать.

– Если бы об этом узнал мой отчим, в Фернгейте разразился бы страшный скандал.

Сол понимающе взглянул на Арабеллу.

– Но он не узнает. Она умная. Безошибочно выбирает момент, когда можно ускользнуть тайком, прямо как маленький дикий зверек. Для тебя это было бы не так легко, с такими волосами. Можно, я их потрогаю?

Щеки Арабеллы стали пунцовыми.

– Если хочешь.

Его пальцы удивительно легко и нежно погладили шелковую прядь волос.

– Все цвета собраны в них, – сказал Сол, – как говорит Ева, один цвет не бывает красив. – Он поднял руку с кварцем. – Посмотри, как сверкает на солнце. Это потому, что нагрелся от моей руки. Когда он высохнет, немного потускнеет. Но я отшлифую его так, что он будет прозрачен как вода.