Ночь игуаны - Уильямс Теннесси "Tennessee Williams". Страница 16

Мисс Феллоуз (хватая его за руку и оттаскивая от перил). Не смейте!

Шеннон. Чего не сметь?

Мисс Феллоуз. Звать ее, говорить с ней, приближаться к ней, подлый вы человек…

С торжественностью и быстротой кукушки, выскакивающей из часов, чтобы возвестить время, в углу веранды появляется Мэксин. Появляется и стоит здесь, некстати улыбаясь, смотрит, не мигая, своими большими, словно нарисованными на круглом улыбающемся лице глазами.

Ханна неподвижно держит одной рукой позолоченный японский веер, другой откидывает сетку на двери, будто хочет броситься на помощь Шеннону. В ее позе есть что-то напоминающее танцовщиц театра Кабуки.

Шеннон (вновь становится отменно вежлив). Ну что ж, и не надо. Я только хотел, чтобы она подтвердила мои слова: что я показывал ей все это по ее просьбе, а не по собственной инициативе. Я только предложил свои услуги, когда она сказала, что ей хотелось бы посмотреть достопримечательности, не обозначенные в проспекте… которые не всегда показывают туристам. Например…

Мисс Феллоуз. Например, ваш номер в отеле? И что еще? Она вернулась вся искусанная блохами.

Шеннон. Ну, ну, пожалуйста, не преувеличивайте. От Шеннона еще никто блох не набирался.

Мисс Феллоуз. Но ее платье пришлось отдать в дезинфекцию.

Шеннон. Я понимаю ваше раздражение, но вы все-таки слишком далеко заходите, давая понять, что Шарлотта у меня набралась блох. Я не отрицаю того…

Мисс Феллоуз. Подождите, пока фирма получит мое письмо!

Шеннон. Я не отрицаю, вполне возможно, что могут искусать блохи, когда осматриваешь ту часть города, которая обычно скрыта от глаз публики, далека от больших бульваров, от элегантных ночных клубов и даже от фресок Диего Риверы, но…

Мисс Феллоуз. Это вашему преподобию, лишенному сана, надо произносить с кафедры.

Шеннон (угрожающе). Вы это слишком часто повторяете. (Хватает ее за руку.) И на этот раз при свидетелях. Мисс Джелкс! Мисс Джелкс!

Ханна (приподнимая москитную сетку). Да, мистер Шеннон! В чем дело?

Шеннон. Вы слышали, что эта…

Мисс Феллоуз. Шеннон! Уберите руку!

Шеннон. Мисс Джелкс, скажите только, вы слышали, что эта… (Голос вдруг срывается странным рыдающим звуком. Подбегает к стене и начинает колотить по ней кулаками.) Мисс Феллоуз. Я потратила сегодня весь вечер на междугородные переговоры – больше двадцати долларов извела, чтобы выяснить личность этого самозванца.

Ханна. Только не самозванца. Вы не смеете так говорить!

Мисс Феллоуз. Вас выгнали из церкви за атеизм и совращение девушек!

Шеннон (оборачиваясь). Перед Богом и людьми – вы лжете, лжете!

Лэтта. Мисс Феллоуз, я хочу, чтобы вы знали – наша компания была введена в заблуждение насчет прошлого этого типа. И теперь фирма, конечно, позаботится, чтобы Шеннона внесли в черный список и не допускали к работе ни в одной туристической компании в Штатах.

Шеннон. А как насчет Африки, Азии, Австралии?! Я ведь путешествовал по всему свету, Джейк, по всему Божьему свету. И никогда не придерживался в точности маршрутов, обозначенных в проспектах. Всегда говорил тем, кто хотел: смотрите! смотрите! Побывайте и на дне больших городов! И если сердцам их были еще доступны хоть какие-то человеческие чувства, я бесплатно предоставлял им эту возможность – чувствовать и проникаться состраданием. Никто из них никогда этого не забудет! Никто! Никогда!

В словах его такая страсть, что все некоторое время безмолвствуют.

Лэтта. Ну что ж, валитесь опять в гамак и лежите, – на большее вы не способны, Шеннон. (Подходит к краю тропинки и кричит.) Все в порядке. Трогаемся! Привязывайте багаж на крышу. Сейчас идем!

Лэтта и мисс Феллоуз спускаются по тропинке.

Голос дедушки (вдруг – диссонансом ко всему происходящему).

Ветвь апельсина смотрит в небо Без грусти, горечи и гнева…

Шеннон глубоко, шумно вздыхает и бежит с веранды вниз по тропинке. Ханна протягивает к нему руку, зовет его. На веранде появляется Мэксин. Внизу какая-то суматоха – негодующие выкрики, визгливый смех.

Мэксин (бросаясь к тропинке). Шеннон! Шеннон! Вернитесь! Вернитесь! Pancho! Pedro, traerme a Shannon! Que esta hasiendo alli? [25] Ради Бога, верните его кто-нибудь!

Тяжело дыша, возвращается вконец измученный Шеннон. За ним следует Мэксин.

Мэксин. Шеннон, ступайте к себе в комнату и не выходите, пока они не уедут.

Шеннон. Не распоряжайтесь!

Мэксин. Делайте что сказано, не то я вас отправлю… сами знаете куда.

Шеннон. Не толкайте меня, Мэксин, не тащите меня.

Мэксин. Хорошо, а вы делайте, что вам говорят.

Шеннон. Шеннон повинуется только Шеннону.

Мэксин. По-другому запоете, когда опять упрячут туда, где вы были в тридцать шестом. Помните, что было в тридцать шестом?

Шеннон. Ладно, Мэксин, дайте только… вздохнуть, оставьте меня, прошу вас. Никуда я не уйду, полежу здесь, в гамаке.

Мэксин. Пойдите в комнату Фреда – там вы будете у меня на глазах.

Шеннон. Потом, Мэксин, только не сейчас.

Мэксин. Почему вы всегда заявляетесь сюда именно перед припадком, Шеннон?

Шеннон. Из-за гамака, Мэксин, из-за этого гамака в зарослях джунглей…

Мэксин. Подите к себе в комнату и оставайтесь там, пока я не вернусь. О Господи, деньги! Они же не разочлись еще со мной, черт бы их драл! Надо бежать получить с них по этому проклятому счету, пока они… Панчо, vijilalo, entiendes? [26] (Бежит вниз и кричит.) Эй, вы там! Подождите минуточку!

Шеннон. Что я наделал? (Ошеломленно покачивает головой.) Что я там натворил, не припомню?!

Ханна приподнимает москитную сетку в своей комнате, но не выходит. Ее фигура мягко освещена и снова напоминает средневековую скульптуру святой. На светлом золоте ее волос отблески света, в руках – серебряная щетка, которой она расчесывала волосы.

Боже милостивый, что я наделал? Что же я там натворил? (Обращаясь к мексиканцам, вернувшимся снизу.) Que hice? Que hice? [27]

Оба мексиканца заливаются смехом.

Панчо. Tu measte en las maletas de las senoras! [28]

Шеннон пытается посмеяться вместе с мексиканцами, которые корчатся от хохота, но его смех быстро сменяется всхлипами. Снизу слышится сердитый голос Мэксин – она препирается с Лэттой.

Потом резкий крик мисс Феллоуз и общая перебранка, покрываемая гудением мотора.

Шеннон. Вот и отбывают мои дамы… Ха-ха-ха… Уезжают мои… (Оборачивается и, встретившись с серьезным, сочувственным взглядом Ханны, снова пытается засмеяться.)

Она слегка качает головой и жестом останавливает его.

Потом опускает сетку, и теперь ее неясно освещенная фигура видна как в тумане.

…дамы, последние мои дамы… ха-ха-ха… (Наклоняется над парапетом веранды и вдруг рывком выпрямляется и с нечеловеческим воплем начинает рвать на себе цепь, на которой висит золотой крест.)

Панчо безучастно смотрит, как цепь врезается ему в шею.

Ханна (подбегает к Шеннону). Мистер Шеннон, перестаньте! Вы пораните себя. А это вовсе не обязательно, сейчас же перестаньте! (Панчо.) Agarrale los manos! [29]

Мексиканец не очень охотно пытается выполнить ее просьбу.

Но Шеннон бьет его и яростно продолжает себя истязать.

Шеннон, позвольте мне, я сама сниму с вас крест. Можно?

Он опускает руки, она старается расстегнуть застежку, но у нее дрожат пальцы, и ничего не получается.

Шеннон. Нет, нет, так его не снять. Я сам должен разорвать эту цепь.

Ханна. Подождите, я уже расстегнула. (Снимает с него крест.) Шеннон. Спасибо. Возьмите его себе. Прощайте. (Бежит к кустам, скрывающим тропинку.) Ханна. Куда вы? Что вы задумали?

Шеннон. Хочу сделать заплыв. Прямо в Китай!

Ханна. Нет, нет, только не сегодня, Шеннон! Завтра… завтра, Шеннон.