Башня Зеленого Ангела - Уильямс Тэд. Страница 132

— Я сам помогал рисовать план. Это будет великолепно, Тиамак. Дом знаний, где ничто не сможет потеряться или пропасть. И у меня будет много ассистентов, которые смогут помогать мне. — Священник улыбался и смотрел на недостроенное здание. — Очень возможно, что к тому времени, когда все закончится, мой глаз будет в таком плохом состоянии — то есть это в том случае, если Бог еще не призовет меня, — что я не смогу увидеть его. Но это меня не огорчает. Я уже его вижу. — Он похлопал себя по лбу, и его мягкая улыбка стала шире. — Здесь. Это замечательно, мой друг, замечательно.

Тиамак взял священника за руку, и они пошли через Внутренний двор.

— Как я уже сказал, удивительные перемены произошли здесь. — Болотный человек посмотрел наверх, на причудливую путаницу крыш замка. Теперь почти все они были починены и ярко блестели в лучах вечернего солнца. Строительные леса возвышались над куполом церкви. Взгляд Тиамака упал на противоположную стену Внутреннего двора, и он остановился. — Башня Хьелдина! А где же окна? Они были красными, не так ли?

— Башня Прейратса… — Стренгъярд начертал знак древа у себя на груди. — Я полагаю, ее сожгут и сровняют с землей. Она долго была запечатана, но никто особенно и не рвался проникнуть туда, и Саймон — я полагаю, следует говорить король Сеоман, хотя это до сих пор звучит немного странно для меня, — хочет, чтобы вход в катакомбы тоже был закрыт. — Архивариус покачал головой. — Вы знаете, Тиамак, я думаю, что любые знания драгоценны. Но я ничего не мог возразить. Вранн кивнул:

— Я понимаю. Но давайте говорить о более приятных вещах.

— Да. — Стренгъярд снова улыбнулся. — Кстати, я нашел прелестную вещь — конторскую книгу времен Сулиса Изменника. Кто-то обнаружил ее, когда расчищали канцелярию. Там потрясающие места, Тиамак, просто потрясающие! Я думаю, у нас как раз есть время, чтобы зайти в мою комнату и забрать ее по дороге в столовую.

— Тогда пойдем скорее, — сказал Тиамак, улыбаясь, но, немного поотстав от архивариуса, бросил последний взгляд на башню Хьелдина и ее пустые окна.

— Вот видишь, — мягко сказал Изгримнур. — Они покрыли ее прекрасным камнем, как и говорила Мириамель.

Гутрун вытерла лицо шарфом.

— Прочитай мне это.

Герцог прищурился на вделанную в пол каменную плиту. Это место было открыто небу, но солнце садилось, и быстро темнело.

«Изорн, сын Изгримнура и Гутрун, герцога и герцогини Элвритсхолла. Храбрейший из людей, любимый Богом и всеми, кто знал его».

Он выпрямился, полный решимости не плакать. Он будет сильным для своего погибшего мальчика.

— Да благословит тебя Бог, сын, — прошептал он.

— Ему, должно быть, так одиноко, — сказала Гутрун, голос ее дрожал, — так холодно в земле.

— Перестань, — Изгримнур обнял ее, — Изорн не здесь, ты знаешь. Он в лучшем месте. Он будет смеяться, если увидит, как мы мучим себя. — Он старался, чтобы его слова звучали твердо. Ничего хорошего нет в том, чтобы горевать без конца. — Бог наградил его.

— Конечно. — Гутрун всхлипнула. — Но, Изгримнур, мне так не хватает его!

Он почувствовал, что слезы выступают у него на глазах, тихо выругался и поспешно начертал знак древа.

— Мне тоже не хватает его, жена. Конечно. Но у нас есть другие, о которых мы должны думать, и Элвритсхолл, не говоря уж о двух крестниках в Кванитупуле.

— Крестники, которыми я даже не могу похвастаться, — сказала она негодующе, потом засмеялась и покачала головой.

Они постояли еще некоторое время, пока не стемнело и каменная плита не пропала из глаз. Тогда они повернулись и снова вышли в вечер.

Они сидели в столовой, заняв кресла вокруг Великого стола Джона. На стенах горели факелы, на столе стояли свечи, так что длинная комната была полна света.

Мириамель поднялась, ее голубое платье шелестело в нахлынувшей тишине. Обруч у нее на лбу отражал свет факелов.

— Мы приветствуем всех. — Голос ее был мягким, но сильным. — Этот дом ваш и таким будет всегда. Приходите к нам, как только вам захочется, и оставайтесь так долго, как вам понравится.

— Постарайтесь выбираться сюда хотя бы раз в год, — сказал Саймон и поднял чашу.

Тиамак засмеялся.

— Это довольно долгое путешествие для некоторых из нас, Саймон, — сказал он. — Но мы всегда будем стараться изо всех сил.

Изгримнур рядом с ним стукнул кубком по столу. Он пробил изрядную брешь в замковых запасах пива и вина.

— Он прав, Саймон. Кстати, о долгих путешествиях: я не вижу маленького Бинабика.

Саймон встал и положил руку на плечо Мириамели, задержавшись на мгновение, чтобы поцеловать ее волосы.

— Бинабик и Ситки послали птицу с сообщением. Они исполнят Ритуал Ускорения — Слудиг знает, о чем я говорю, — а потом вместе со своим народом спустятся к Озеру голубой глины. После этого они приедут навестить нас. — Улыбка Саймона стала шире. — А на следующий год мы со Слудигом сами отправимся на высокий Минтахок.

Слудиг энергично качал головой, когда со всех сторон раздались, какие-то шутки по этому поводу.

— Тролли пригласили меня, — гордо сказал он. — Первый кунхок, которого они пригласили. — Он поднял чашу. — За Бинабика и Ситки! Долгой жизни и много детей!

Тост горячо поддержали.

— Ты действительно думаешь, что сбежишь в путешествие без меня? — спросила Мириамель, глядя на мужа. — Оставишь меня дома?

— Желаю тебе попробовать обогнать Мири, — хихикнул Изгримнур. — Вот женщина, которая, говорят, путешествовала по миру больше, чем ты.

Гутрун подтолкнула его локтем:

— Пусть себе говорят.

Изгримнур повернулся и поцеловал ее в щеку.

— Конечно.

— Тогда поедем вместе, — великодушно сказал Саймон. — Это будет королевская поездка.

Мириамель кисло взглянула на него, потом повернулась к Рейчел Дракону, которая остановилась у двери зала, чтобы тихо выругать парня-прислужника. Рейчел подняла брови на легкомысленное замечание Саймона. Теперь на лицах ее и принцессы было одинаковое выражение недовольного удивления.

— Ты имеешь хоть какое-то представление о том, во что это выльется? Ты собираешься тащить весь двор в снега Йиканука?

Саймон оглядел лица гостей. Он погладил рыжую бороду и улыбнулся:

— Так радостно видеть вас всех! Еще один тост! За союзников принца! Хорошо бы, чтобы Джошуа оказался здесь и видел все это, но я знаю, что его будут уважать, где бы он ни был!

Собравшиеся засмеялись. Теперь уже все были посвящены в эту тайну.

Тиамак встал:

— Собственно говоря, я принес послание от… отсутствующего друга. Он шлет слова любви и хочет, чтобы вы знали, что он, его жена и их дети здоровы.

Это заявление встретили восторженными криками. Внезапно, слегка покачиваясь, поднялся Изгримнур:

— И давайте не забудем выпить за всех тех, кто сражался и пал за то, чтобы все мы могли собраться здесь. За всех них! — Его голос слегка задрожал. — Бог да сохранит их души. И пусть мы никогда их не забудем!

— Аминь! — закричали многие.

Когда крики смолкли, наступило долгое молчание.

— А теперь пейте, — приказала Мириамель. — Но не забывайте о мере. Сангфугол обещал сыграть нам свою новую песню.

— А Джеремия споет ее. Он упражнялся. — Арфист огляделся: — Я не знаю, куда он делся. Это очень раздражает, когда певец не готов.

— Ты хочешь сказать, что какие-то певцы готовы, — рассмеялся Изгримнур и изобразил ужас, когда Сангфугол угрожающе махнул на него горбушкой хлеба.

— Если бы вам медведь на ухо не наступил, герцог Изгримнур, — заметил Сангфугол с некоторой холодностью, — тогда бы я вместе с вами посмеялся вашей шутке.

В зале снова воцарилось веселье, и беседа продолжалась, когда Джеремия возник у плеча Саймона и прошептал что-то ему на ухо.

— Хорошо, — сказал Саймон. — Я рад, что он приехал. Но ты, Джеремия, что ты бегаешь вокруг меня как слуга? Все ждут, чтобы ты спел. Садись-ка. Мири нальет тебе вина. — Он встал, усадил протестующего Джеремию в свое кресло и пошел к двери.