Башня Зеленого Ангела - Уильямс Тэд. Страница 51

Они нашли широкую лестницу, ведущую наверх, пыльные ступени, огражденные вырезанными в форме розовых кустов перилами. Когда, сверившись с картой, Бинабик заявил, что им следует подняться по ней, Мириамель ощутила прилив счастья. Они пойдут вверх после стольких часов в мрачных глубинах! Но после того, как они больше часа шли по ступеням, уже казавшимся бесконечными, ее радость несколько поугасла; и мысли принцессы снова разбежались.

Саймон пропал, а я так и не смогла… по-настоящему поговорить с ним. Люблю ли я его? Это ни к чему не привело бы — как мог бы он хорошо относиться ко мне после того, как я сказала ему про Аспитиса? — но разве нельзя было остаться друзьями? Люблю ли я его?

Она посмотрела вниз на свои ноги. Ступени текли под ними медленным водопадом.

Бесполезно думать об этом… Ну предположим, что да. Подумав так, она почувствовала, как в душе ее поднимается сметающая все на своем пути волна горя, угрожающего стать безумием. Она жестко подавила ее в себе, боясь силы этого чувства. О Боже! Неужели жизнь только из этого и состоит? Обладать чем-то драгоценным и понять свое счастье только тогда, когда уже слишком поздно?

Она чуть не споткнулась о Бинабика. Тролль быстро поднялся на одну ступеньку, и его голова теперь была почти рядом с головой принцессы. Он поднес палец к губам, давая знак молчать.

Они только что прошли мимо площадки, на которую выходили несколько арок, ведущих в боковые проходы, и сперва Мириамель подумала, что тихий шум доносится оттуда, но Бинабик показывал вверх. В значении этого жеста не приходилось сомневаться: кто-то еще был на лестнице.

Созерцательное настроение Мириамели испарилось. Кто бродит по этим мертвым залам? Саймон? Надеяться на это было глупо. Но кто еще может блуждать в этом мире теней? Не знающие покоя мертвые?

Пока они пятились вниз, к площадке, Бинабик разделил свой дорожный посох пополам, вытянув нож. Когда звук шагов усилился, принцесса нащупала свой собственный клинок. Бинабик стряхнул с себя сумку и тихо бросил ее на каменный пол у ног Мириамели.

Странная фигура спускалась по темной лестнице, медленно, но уверенно двигаясь к свету факела. Мириамель почувствовала, что душа ее уходит в пятки. Это был человек, которого она прежде не видела. В глубинах его капюшона блестели выпученные глаза, зубы были обнажены в странной ухмылке.

Прошло мгновение, прежде чем Бинабик задохнулся от изумления, узнавая:

— Хенгфиск!

— Ты знаешь его? — Принцесса услышала, как дрожит ее голос, пронзительный голос испуганной маленькой девочки.

Тролль сжимал в руках нож, как священник мог бы выставить перед собой древо.

— Чего ты желаешь, риммер? — спросил он. — Ты терялся?

Улыбающийся человек не ответил, но раскинул руки и сделал еще один шаг вниз. Что-то в нем было ужасно неправильным.

— Убирайся, ты, — закричала она и невольно сделала шаг назад, к одной из арок. — Бинабик, кто это?

— Я имею знание, кем он был, — ответил тролль, размахивая ножом. — Но предполагаю, что теперь он кто-то другой.

Прежде чем он закончил, лупоглазый человек с ужасающей скоростью ринулся вниз по ступеням. В мгновение ока он поравнялся с троллем, одной рукой схватив Бинабика за руку, в которой тролль держал нож, и другой рукой обхватывая торс маленького человека. После недолгой борьбы они упали и покатились с площадки на нижние ступени. Факел Бинабика упал и запрыгал по лестнице. Тролль задыхался и рычал от боли, его противник не издавал ни звука.

У Мириамели было всего несколько секунд, чтобы увидеть все это. Потом несколько больших рук появились из темной арки. Они сжали оба ее запястья, обхватили талию. Грубые пальцы касались ее кожи. Факел принцессы был выбит у нее из рук. Она не успела набрать в грудь воздуха, чтобы закричать, когда на голову ей что-то накинули. Сладковатый запах ударил ей в ноздри. Принцесса почувствовала, что уплывает куда-то, вопросы, которые она не успела задать, растворились в небытии, и все потускнело.

— Почему ты не подойдешь и не сядешь рядом со мной? — спросила Нессаланта. Она говорила, как капризный ребенок, которому не дали конфету. — Ты не разговариваешь со мной уже много дней.

Бенигарис отвел взгляд от ограды расположенного на крыше сада. Внизу зажигались первые вечерние огни. Великий Наббан мерцал в лавандовых сумерках.

— Я был занят, матушка. Может быть, от вашего внимания ускользнуло, что мы ведем войну?

— Мы воевали и прежде, — беспечно ответила она. — Милостивый Господь, такие вещи всегда одинаковы, Бенигарис. Ты хотел править. Ты должен наконец повзрослеть и принять тяготы, которые приходят с этим.

— Повзрослеть, ах вот оно что! — Бенигарис повернулся к матери, кулаки его были крепко сжаты. — Это вы ребенок, матушка. Неужели вы не видите, -что происходит? Неделю назад мы потеряли Онестрийский проход. Сегодня мне сообщили, что Аспитис бежал и Эдна пала. Мы проигрываем эту войну, будьте вы прокляты! Если бы я отправился туда сам, а не послал этого идиота, моего брата…

— Не смей ничего говорить о Вареллане, — отрезала герцогиня. — Не его вина, что твои легионы были полны суеверных крестьян, верящих в привидения!

Бенигарис долго смотрел на мать; любви не было в его взгляде.

— Это действительно Камарис, — сказал он тихо.

— Что?

— Там Камарис, матушка. Вы можете говорить все, что угодно, но я слышал доклады людей, приехавших с поля боя. Если это не он, значит, древний бог войны, в которого верили наши предки, вернулся на землю.

— Камарис мертв, — фыркнула она.

— Он что, из вашей ловушки убежал? — Бенигарис подошел на несколько шагов ближе. — Вот почему отец стал первым наследником герцогства Наббана — вы устроили так, что Камариса убили? Тогда, похоже, вам не повезло. Может быть, на этот раз вы неправильно избрали орудие.

Лицо Нессаланты исказилось от ярости.

— В этой стране нет орудия, достаточно сильного, чтобы осуществить мою волю. Мне ли этого не знать? — Она смотрела на своего сына. — Все слабы и глупы до предела. Благословенный Искупитель! Если бы я была мужчиной — ничего этого не случилось бы! Мы не кланялись бы северным королям на троне из костей.

— Избавьте меня от вашего тщеславия, мама. Так что вы сделали с Камарисом? Как бы то ни было, он сумел избежать этого.

— Я ничего не делала Камарису. — Вдовствующая герцогиня поправила свои юбки, немного успокаиваясь. — Я признаю, что не очень горевала, когда он упал в океан — вот уж кто был самым слабым из всех! Совершенно не пригоден для того, чтобы править! — но не имела к этому никакого отношения.

— Я почти верю вам, мама. Почти. — Бенигарис тонко улыбнулся. Повернув голову, он увидел стоящего в дверях придворного, который слушал этот разговор с плохо скрытым злорадством. — Да? Что тебе нужно?

— Там… там много народу спрашивают вас, мой лорд. Вы велели докладывать.

— Да, да. Кто ждет?

— Во-первых, ниски, мой лорд. Он так и не попал на прием к вам.

— Неужели у меня мало других забот? Почему он не понимает намека и не уходит? Чего хочет этот проклятый морской страж?

Придворный покачал головой. Длинное перо у него на шляпе раскачивалось, трепетало под дуновением свежего ветерка.

— Он не хочет говорить ни с кем, кроме вас, герцог Бенигарис.

— Тогда будет сидеть там, пока не высохнет и не задохнется. У меня нет времени разбираться с болтливым ниски. — Он обернулся и снова посмотрел вниз, на городские огни. — А кто еще?

— Еще один посланник от графа Страве, лорд.

— Ах, — Бенигарис дернул себя за ус, — так я и думал. Дадим этому вину побродить еще немного. Это все?

— Астролог Ксаннасэвин, лорд.

— Значит, он явился наконец. Наверное, очень огорчен, что заставил своего герцога ждать. — Бенигарис медленно кивнул. — Пошли его наверх.

— Ксаннасэвин здесь? — Нессаланта улыбнулась. — Я уверена, что он расскажет нам что-нибудь замечательное. Вот увидишь, Бенигарис, он принесет нам хорошие вести.

— Без сомнения.