Башня Зеленого Ангела - Уильямс Тэд. Страница 86

Мысли Мириамели внезапно словно взорвались. Меч придет? Он… он все время знал? Прейратс… хотел, чтобы меч оставался здесь? Она беспомощно повернулась к Бинабику, но маленький человек выглядел не менее изумленным, чем принцесса.

— Я не понимаю, Элисия, Мать Милости, что ты говоришь, Кадрах?

— Прейратс знает все. — Мрачное удовлетворение появилось в голосе монаха. — Он знал, что Сверкающий Гвоздь был в могиле Джона, и не видел никакой необходимости беспокоить его. Я был уверен, что все, что намереваются сделать ваш дядя и эти… — он сделал жест в сторону Бинабика, — нынешние носители свитка, давно ему известно. Ему достаточно следить за происходящим.

— Но как это может быть? Почему Прейратс не боится единственной вещи, способной уничтожить его хозяина? — Мириамель была поражена. — Бинабик, что это может значить?

Тролль потерял свое обычное хладнокровие. Он поднял дрожащие пальцы, умоляя ее помолчать и дать ему мгновение, чтобы собраться с мыслями.

— Это требует много размышлений. Может быть, Прейратс имеет предательский план относительно Короля Бурь. С вероятностью, он имеет желание удерживать силу Инелуки при помощи потрясания могуществом мечей. — Он повернулся к Кадраху: — Он говаривал «мечи придут»? Таковые слова?

Монах кивнул:

— Он знает. Он хочет, чтобы Сверкающий Гвоздь и остальные мечи были принесены сюда.

— Я не разыскиваю в этом никакого смысла, — возбужденно сказал Бинабик. — Почему тогда он не принес меч Престера Джона и не спрятал его, чтобы держать у себя до тех пор, пока не придет время?

Кадрах пожал плечами:

— Кто может знать? Прейратс ходил странными путями и изучал самые тайные вещи.

Когда шок немного прошел, Мириамель ощутила, что ее злость на монаха вернулась и пересилила страх.

— Как ты можешь самодовольно рассиживать здесь? Если ты и не предал меня и все, что мне дорого, то не потому ли только, что недостаточно старался? Зачем он тебя выпустил? Чтобы ты мог шпионить дальше? Вот почему ты решил сопровождать меня из Наглимунда? Я-то думала, что ты просто использовал меня для собственной выгоды, — когда она подумала об этом, ее охватило отчаяние, — но… но ты работал для Прейратса! — Она отвернулась, не в силах больше смотреть на Кадраха.

— Нет, моя леди! — Как ни удивительно, он казался потрясенным и расстроенным. Голос его был полон боли. — Нет, он не отпускал меня, и я не служу ему больше.

— Если ты думаешь, что я этому поверю, — с холодной ненавистью сказала она, — то действительно сошел с ума!

— Вы можете производить рассказывание чего-нибудь еще? — Осторожное уважение, которое прежде Бинабик проявил к монаху, сменилось мрачной деловитостью. — Потому что мы продолжаем нахождение в ловушке перед явлением очень ужасной опасности, хотя мы немногое производить можем, пока норны не изготовят доказательства своих возможностей ломать дверь дворров.

— Еще немного. Нет, Мириамель, Прейратс не освободил меня. Как я уже сказал, он убедился, что я совершенно бесполезен для него. Эту часть правды я сказал вам, когда мы плыли в шлюпке. Я не стоил даже дальнейших пыток. Кто-то ударил меня дубинкой, потом меня выкинули вон, как отбросы, которые скапливаются за домом богатого человека. Только я не был брошен в Кинсвуде полумертвым, как я говорил вам раньше. На самом деле меня бросили в яму в катакомбах под башней Хьелдина, и там я пришел в себя. В темноте. — Он помолчал, как будто это воспоминание причиняло ему даже большую боль, чем все те ужасные вещи, которые он рассказал до этого.

Мириамель не сказала ничего. Она злилась и тем не менее чувствовала себя опустошенной. Если Кадрах сказал правду, тогда, возможно, действительно не было никакой надежды. Если Прейратс настолько могуществен — если у него есть план, благодаря которому он может подчинить своей воле даже Короля Бурь, — тогда, даже если Мириамель каким-то чудесным образом найдет своего отца и убедит его прекратить развязанную им войну, красный священник все равно найдет способ повернуть все в свою пользу.

Никакой надежды. Странно было думать об этом. Какими бы незначительными ни казались их шансы, у Джошуа и его союзников всегда была слабая надежда за которую они могли цепляться, — надежда на Великие Мечи. Если и она исчезла… Мириамель почувствовала головокружение. Как будто она вошла в знакомую дверь и обнаружила зияющую бездну у самого порога.

— Я был жив, но ранен и ошеломлен. Я был в ужасном месте. Ни один живой человек не должен видеть эти черные, черные склепы под башней Прейратса. А идти наверх означало побег через башню, мимо самого Прейратса. Я не мог себе представить, что такое может увенчаться успехом. Единственное, на что я мог рассчитывать, — это то, что он, очевидно, счел меня мертвецом. Поэтому я пошел другим путем. Вниз.

Кадраху пришлось замолчать и вытереть пот с бледного лица, хотя в пещере было прохладно.

— Когда мы были во Вранне, — внезапно сказал он Мириамели, — я не смог заставить себя спуститься в гнездо гантов… потому что это было слишком похоже на туннели под башней Хьелдина.

— Ты был здесь раньше? — Против ее воли монаху удалось снова привлечь ее внимание. — Здесь? Под замком?

— Да, но не в тех местах, где были вы и где я шел за вами. — Он снова отер лоб. — Сохрани меня Искупитель, хотел бы я, чтобы мое бегство проходило через те части этого огромного лабиринта, которые вы видели! Путь, которым шел я, был гораздо хуже. — Он пытался подобрать слова, но не смог. — Гораздо, гораздо хуже.

— Хуже? Почему?

— Нет. — Кадрах покачал головой. — Я не скажу вам. Здесь много входов и выходов, и не все из них… нормальны. Я не буду больше говорить об этом, и если бы вы могли видеть хоть часть того, что видел я, вы были бы благодарны за то, что ничего об этом не знаете. Казалось, это были долгие годы — то время, которое я провел под землей. И я видел, и слышал, и ощущал вещи… вещи, которые… — Он остановился, снова покачав головой.

— Тогда не рассказывай нам. В любом случае я тебе не верю. Как ты мог бежать незаметно, если, как ты только что сказал, Прейратс легко вызвал бы тебя обратно?

— У меня было — у меня все еще есть — некоторое знание Искусства. Я смог создать… что-то вроде тумана вокруг меня. Я до сих пор храню его. Вот почему вас не смогли вызвать к Сесуадре, как Тиамака и остальных. Они просто не нашли вас.

— А почему это не защитило тебя от Прейратса раньше, когда он вызывал тебя? Ты же объяснял, что не мог убежать и был вынужден шпионить и доносить? Самый подлый предатель в мире! — Она испытывала отвращение к самой себе за то, что снова оказалась втянутой в разговор. Она была еще более сердита за то, что тратила свое доверие и участие на человека, который делал то, что сделал этот монах. Она защищала его от мира — и оказалась в дураках. Он был предателем до самых глубин своей черной души.

— Потому что он думает, что я умер! — Кадрах почти кричал. — Если бы он знал, что я жив, то нашел бы меня достаточно скоро. Он бы сдул мой несчастный защитный туман, и я оказался бы обнаженным и беспомощным. Во имя всех богов, старых и новых, Мириамель, почему, вы думаете, я так стремился бежать с корабля Аспитиса? Когда я начал понимать, что он прислужник Прейратса, я не мог думать ни о чем, кроме того, что он может сказать своему господину, что я все еще жив. Спаси нас Эйдон, почему, вы думаете, я так умолял убить его, когда мы снова встретились в Озерных Тритингах? — Он снова вытер пот. — Я могу только предположить, что Прейратс не знал имени «Кадрах», хотя я пользовался им и раньше. Но у меня было много имен — даже краснорясый демон не может знать их все.

— Итак, вы совершали выхождение на свободу через туннели, — подсказал Бинабик. — Киккасут! Это место в действительности имеет большую похожесть на пещерный город в Минтахоке. Большинство событий, обладающих великой важностью, происходят под камнем.

— «Выхождение на свободу»? — Кадрах усмехнулся. — Как можно назвать свободным человека, узнавшего то, что стало известно мне? Да, я наконец выбрался наверх из глубочайших глубин; я думаю, к этому времени я был почти совершенно сумасшедший. Я ушел на север, прочь от Прейратса и Хейхолта, хотя в то время не имел ни малейшего представления, куда мне податься. Я свернул в Наглимунд, думая, что буду в наибольшей безопасности в месте, собиравшемся противостоять Элиасу и его главному советнику. Но скоро стало ясно, что Наглимунд тоже будет атакован и разбит, так что я принял предложение леди Воршевы отвезти Мириамель на юг.