Дорога ветров - Уильямс Тэд. Страница 9

Джеремия явился к Сесуадре, привлеченный слухами о растущей армии Джошуа. Саймон никак не ожидал такой встречи и был очень удивлен переменами, которые произошли во внешности и характере мальчика свечника. И если Саймон удивлялся, то Джеремия просто долго не мог поверить, что Саймон действительно цел и невредим, и восхищался его великолепными приключениями. Он считал божьим чудом то, что Саймон уцелел, пережив столько опасностей, и стал его оруженосцем, как будто это было чем-то само собой разумеющимся. Сначала это раздражало Саймона, но потом он понял, что дружбе это не помеха, и успокоился.

Джеремия в отличие от Саймона очень мало говорил о себе. Он сказал только, что работал в литейной Хейхолта и что Инч, бывший помощник доктора Моргенса, стал теперь мастером литейщиков. Саймон подозревал, что Джеремия о многом умалчивает, недоумевал, но молчал. Он никого не собирался уличать во лжи и скрытничестве, но теперь-то он рыцарь…

— Ты о чем-то задумался, Саймон? — спросила леди Воршева, отрывая его от размышлений. Уже становилось заметно, что в ней растет новый человек, но она оставалось все такой же прекрасной и молчаливой. Такими иногда бывают птицы или лошади, которые позволяют человеку ласкать себя, но никогда не становятся по-настоящему ручными. Саймон помнил, как впервые увидел ее в Наглимунде. Еще тогда он поражался, почему у такой красивой женщины такое злое и печальное лицо. В последнее время она повеселела, но в темных глазах все еще оставалась непонятная тоска.

— Простите, леди, я думал… о прошлом. — Он вспыхнул. Кем он стал? Сама леди Воршева запросто говорит с ним. — В мире много странного.

— Да. Странного и жестокого.

Джошуа встал и поднял кубок, постукивая по нему в ожидании тишины. Грязные, исхудавшие лица повернулись к столу принца, и Саймон вдруг понял удивительную вещь, которая так поразила его, что он чуть не вскрикнул от удивления. Все эти беженцы из Гадринсетта, разинувшие рты от восхищения при виде живого принца, — это все он! Они такие же, каким он был раньше. Это он с разинутым ртом всегда завистливо смотрел на важных господ и знатных рыцарей, сидящих за главным столом. А теперь — невероятно, но факт — он стал онним из рыцарей и сидит за одним столом с принцем, а другие глядят на него с почтением и гордостью. Он ведь остается все тем же Саймоном! Что же это такое?

— По многим причинам собрались мы здесь сегодня, — начал принц. — Во-первых, это самое главное, мы приносим благодарность Господу зато, что мы живы и хорошо защищены от наших врагов. Кроме того, мы встречаем День святого Граниса, который надлежит проводить в посте и смиренной молитве, но встретить его нужно ночью хорошим вином и угощением. — Принц снова постучал но кубку, прерывая бурные аплодисменты. Когда шум стих, он продолжал: — Наконец, мы празднуем сегодня посвящение в рыцари юного Саймона, нареченного отныне сир Сеоман. — Снова взрыв аплодисментов и радостных криков. — Мы все вндели, как он стал рыцарем, как принял он меч и дал клятву. Но мы еще не видели его знамени!

В молчании поднялись Гутрун и Воршсва и вытащили из-под стола сверток, который, как выяснилось, с начала вечера лежал у ног Саймона. Изорн подошел помочь женщинам, и втроем они развернули знамя.

— Это герб сира Сеомана из Нового Гадринсета, — провозгласил принц.

На сером и червленом поле — цвета принца Джошуа — был выведен контур черного меча. Поверх него — белый дракон, чьи зубы, глаза и чешуя были тщательно вышиты алым шелком.

Толпа захлопала и загудела.

— Ура-а-а победителю дракона! — закричал один из воннов, и тут хс множество голосов присоединились к нему. Саймон почувствовал, как наливаются краской лицо и уши, вскочил, поднял свой кубок и разом осушил его. Все было прекрасно и торжественно, но в глубине души он понимал, что во всем этом что-то не так. Дело было не в драконе, хотя на самом деле Саймон и не убивал его. И не в Торне, хотя этот меч и не принадлежал Саймону. Что-то не так… Святое Древо! с раздражением подумав он. Когда же ты перестанешь ныть, простак несчастный!

Джошуа снова стучал по кубку.

— Это еще не все! Не все!

Принц был возбужден и весел. Он ужасно радовался, что наконец случилось что-то хорошее.

— Есть еще, — кричал принц. — Еще один подарок для Саймона! — Он взмахнул рукой, и Деорнот отправился в глубь зала. Люди снова загудели, обсуждая подвиги Саймона и щедрость принца. Саймон выпил еще вина и принялся благодарить Воршеву и Гутрун за труд над его знаменем. Он в таких красочных выражениях описывал свое восхищение рисунком, что дамы польщенно заулыбались. Вдруг сидевшие у самой двери засвистели и громко захлопали. Саймон обернулся и увидел, что возвращается Деорнот. Рыцарь вел под уздцы лошадь.

Саймон уставился на нее, не веря своим глазам:

— Это…?!

Опрокинув кубок, он пулей рванулся вперед, скользя по гладкому полу. Обвив руками шею кобылы, он задыхался от восторга, а она ласково обнюхивала его голову и плечи.

— Я боялся, что она погибла!

Деорнот и сам чуть не плакал от умиления.

— Когда Бинабика и Слудига настигли великаны, им пришлось отпустить лошадей на волю, чтобы спасти их от смерти. Наши разведчики нашли ее у развалин старого города ситхи по ту сторону равнины. Может быть, это ситхи помогли ей, ведь ты говорил, что она некоторое время жила с ними.

Саймон был счастлив. Эта лошадь была для него лучшим другом, и трудно было описать горе, которое он испытал, узнав, что она пропала, как многое и многие в этот ужасный год.

После непродолжительного молчания заговорил Деорнот:

— Ну, давай я отведу ее обратно. Мы оторвали ее от еды, а ты еще навестишь ее завтра утром.

— Спасибо, Деорнот, спасибо тебе! — Саймон потрепал лошадь по холке, поцеловал ее в морду и вернулся к столу принца.

Пока он усаживался и принимал горячие поздравления Бинабика, Сангфугол вышел вперед и попросил у Джошуа слова.

— Сегодня мы поздравляем Саймона с его вступлением в ряды рыцарей. Все, что можно было сказать по этому поводу, уже было сказано принцем. — Арфист поклонился Джошуа. — Но Саймон не один был в походе, не один совершал подвиги и показывал чудеса Храбрости. Принц сказал уже о Бинабике и Слудиге, но и это не все члены отряда. Их было шестеро смельчаков, и только трое возвратились к нам. Я сочинил песню о них и хотел бы, чтобы ни один из этих шести славных воинов не был незаслуженно забыт.