Город золотых теней - Уильямс Тэд. Страница 146

– Я в порядке. Просто смотрел шоу.

– Но почему ты меня не слышал? Мне это совсем не нравится.

Орландо пожал плечами:

– Просто я сосредоточился, да и звук включил очень громко. Там была очень интересная передача о подводных фермах, – добавил он примирительно. Образовательные программы Вивьен одобряла. Ему не хотелось говорить, что, поскольку он отключил канал нормального внешнего ввода – то есть передачу звуков от уха к слуховому нерву – он не мог ее слышать. С тем же успехом она могла выкрикивать его имя, находясь на Гавайских островах.

Мать уставилась на него, все еще недовольная, хотя было заметно, что причина недовольства не ясна и ей самой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Паршиво. – Это была правда. Суставы Орландо уже начали болеть, да и энергичное пробуждение не пошло ему на пользу. Наверное, анальгетик в организме кончился.

Вивьен достала из шкафчика возле кровати два пластыря, один с анальгетиком, другой с противовоспалительной смесью, которую Орландо принимал каждый вечер. Он попробовал прилепить пластыри сам, но пальцы болели и стали неуклюжими. Вивьен нахмурилась, взяла у Орландо пластыри и умело наложила их на его костлявые руки.

– Ты что, сам пахал морское дно? Неудивительно, что тебе больно, раз ты столько времени торчишь в своей дурацкой сети.

Он покачал головой:

– Ты ведь знаешь, Вивьен, что я могу отключать мускульные реакции, войдя в онлайн. Хорошая штука эти имплантированные интерфейсы.

– Еще бы им не быть такими, раз они стоят целое состояние. – Мать смолкла. Похоже, их разговор опять двинулся по проторенной тропке, и теперь Орландо ожидал, что она или покачает головой и уйдет, или воспользуется случаем и предскажет ему очередное ухудшение здоровья. Однако мать осторожно села на краешек кровати. – Тебе не страшно, Орландо?

– В смысле… сейчас? Или вообще?

– В обоих смыслах. Я хотела сказать… – Она отвела взгляд, потом, решившись, посмотрела на сына. Орландо впервые за долгое время поразился, насколько она красива. На лбу и в уголках рта и глаз матери уже появились морщинки, но линия подбородка осталась четкой, а голубые глаза – очень ясными. При быстро тускнеющем вечернем свете она почти не отличалась от женщины, носившей его на руках в том возрасте, когда он был для этого еще достаточно мал. – Я подумала, Орландо, что это нечестно… Твоя болезнь настолько ужасна, что я не пожелала бы ее самому скверному на свете человеку. А ведь ты вовсе не такой. Да, ты иногда выводишь меня из себя, но ведь ты умен, нежен и очень смел. И мы с отцом очень тебя любим.

Орландо приоткрыл рот, но смолчал.

– Как мне хочется сказать тебе что-то еще кроме «ты смел»… И как мне хочется быть смелой вместо тебя. Господи, как мне этого хочется… – Она моргнула и несколько секунд просидела, зажмурившись. Ее ладонь легко опустилась ему на грудь. – Ты ведь это знаешь, правда?

Он сглотнул и кивнул. Ему было больно и тревожно, но одновременно как-то удивительно хорошо, и Орландо никак не мог понять, что хуже.

– Я тебя тоже люблю, Вивьен, – проговорил он наконец. – И Конрада.

Мать посмотрела на него, печально улыбаясь.

– Мы ведь знаем, что сеть для тебя многое значит, что там у тебя друзья, и… и…

– И нечто вроде реальной жизни.

– Да. Но нам так тебя не хватает, милый. И мы хотим общаться с тобой как можно больше…

– Пока я еще жив, – закончил он за нее.

Мать вздрогнула, словно он крикнул ей в самое ухо.

– И из-за этого тоже, – проговорила она наконец.

Орландо ощутил и понял ее чувства так, как давно уже не понимал. Увидел, в каком она напряжении, как измучена страхами за него. А ведь в каком-то смысле он действительно был жесток, проводя так много времени в невидимом и недосягаемом для нее мире. Но именно сейчас ему как никогда необходимо проводить там больше времени. Орландо задумался: не рассказать ли ей о золотом городе? – но не сумел представить, какие выбрать слова, чтобы рассказ не прозвучал будто глупый бред больного ребенка. В конце концов, он и себя до конца не сумел убедить, что это не так. Он, Вивьен и Конрад никогда не были с жалостью «на ты»; а ему не хотелось совершать поступок, который усложнит жизнь им всем.

– Знаю, Вивьен.

– Может… может, мы сможем каждый день выкраивать немного времени, чтобы… поговорить? Как сейчас? – На ее лице отразилась с трудом скрываемая надежда – такая сильная, что у Орландо едва хватило сил не отвести взгляд. – Хоть чуть-чуть. И ты сможешь рассказать мне о сети, о том, что ты там видел…

Он вздохнул, но сумел сделать это почти беззвучно. Анальгетик еще не успел подействовать, и трудно было сохранять терпение даже по отношению к любимому человеку.

Любимому. Странная мысль. Однако он действительно любил Вивьен, и даже Конрада, хотя отца иногда доводилось видеть не чаще, чем легендарных монстров вроде Несси или снежного человека.

«Эй, босс, – прошептал ему в ухо Бизли. – Кажется, у меня для вас что-то есть».

Орландо чуть приподнялся на подушках, стараясь не замечать пульсирующую боль в суставах, и изобразил усталую улыбку.

– Хорошо, Вивьен. Договорились. Но не сейчас, ладно? Что-то мне спать хочется. – Сегодня лгать ему было противнее обычного, но, как ни странно, мать сама подтолкнула его ко лжи, напомнив, как мало времени у него осталось.

– Конечно, милый. Ты ложись, отдохни. Хочешь чего-нибудь попить?

– Нет, спасибо.

Он снова откинулся на подушку и закрыл глаза, потом дождался, пока мать закроет дверь.

– Ну, что у тебя?

– Во-первых, я узнал номер. – Бизли издал щелкающий звук, каким выражал довольство собой. – Но сперва, как мне кажется, вам надо ответить на вызов. Кто-то по имени Лоло.

Орландо закрыл глаза, но на сей раз слух отключать не стал. Он перенесся в свой виртуальный домик и открыл экран. Как оказалось, его вызывала ящерица с зубастым ртом и карикатурно преувеличенной прической Очкарика – волосы собраны в пучок на затылке и увешаны побрякушками. В последний момент Орландо вспомнил и прибавил громкость голоса. Так он мог разговаривать шепотом, не опасаясь, что Вивьен услышит и придет проверить, почему он не спит.

– Ты Лоло?

– Возможно, – ответила ящерица. Ее голос заглушали всевозможные шумы, гудение, царапанье и прочие искажения. – Ты зачем вызывал Озлобышей?

У Орландо зачастило сердце. Он не ожидал, что на его запрос откликнутся так скоро.

– Ты один из них? – Он не помнил никакого Лоло, но ведь и обезьянок была целая стая.

Ящерица ответила ему презрительным взглядом.

– Все, уматываю, – заявила она.

– Погоди! Останься. Я встречался с Озлобышами в Скворечнике. И выглядел так. – Он быстро продемонстрировал сим Таргора. – Если тебя там не было, спроси остальных. Спроси… – Он напряг память, вспоминая имена. – Спроси… Зунни! Да. И еще там был Каспар.

– Каспар? – Ящерица склонила голову набок. – Каспар, он хиляет возле меня. А Зунни, она чикается далеко-далеко. Но ты так и не раскололся – зачем бипал Озлобышам?

Было трудно понять, то ли английский был для Лоло вторым языком, то ли кто-то из Озлобышей, нацепивший сим рептилии, настолько привык к детскому жаргону, что почти разучился говорить понятно для остальных, и даже для Орландо. Он решил, что верны, скорее всего, обе причины, а заодно предположил, что Лоло моложе, чем себя изображает.

– Слушай, мне надо потолковать с Озлобышами. Я участвую в секретной операции, и мне нужна их помощь.

– Помощь? Может, кред-время? Писк! Тогда колись.

– Я же сказал, это секрет. И рассказать могу только при встрече с Озлобышами, если все поклянутся его сохранить.

Лоло задумался.

– Ты чокнутый мужик? – уточнил он наконец. – Детям мозги пудришь? Скинстим? Синсим?

– Да нет же. Это секретная миссия, понял? Очень важная. Очень секретная.

Крохотные глазки ящерицы стали еще меньше – Лоло опять задумался.

– Скоро. Спрошу. Теперь уматываю. – Контакт прервался.