Поворот Колеса - Уильямс Тэд. Страница 13

— Довольно об этом, — нетерпеливо сказал Элиас. — Ты собираешься меня впустишь, наконец? Я пришел, чтобы поговорить с тобой. Это не терпит отлагательств.

— Конечно, конечно, — заверил его Прейратс, но внезапно словно смутился. — Я всегда жду беседы с вами, ваше величество. Может быть, вы предпочли бы, чтобы мы перешли в ваши покои?

— Черт побери, священник, дав мне войти! Короля не заставляют топтаться на пороге, будь ты проклят!

Прейратс пожал плечами и поклонился.

— Разумеется нет, сир. — Он шагнул в сторону, протягивая руку к лестнице. — Прошу вас подняться в мои комнаты.

За огромными дверьми, в вестибюле с высоким потолком, прерывисто горел единственный факел. Углы были полны причудливых теней, которые наклонялись и вытягивались, словно пытаясь освободиться от призрачных оков. Прейратс не остановился, а сразу стал подниматься по узкой лестнице.

— Позвольте мне пройти вперед и убедиться, что все готово для вас, ваше величество, — крикнул он вниз, и голос его эхом разнесся по темному помещению.

Элиас остановился, задыхаясь, уже на второй площадке.

— Ступеньки, — с ужасом пробормотал он. — Слишком много ступенек.

Дверь в комнату была открыта, и по коридору разливался свет нескольких факелов. Войдя, король быстрым взглядом окинул занавешенные плотными портьерами окна. Священник, закрывавший большой сундук, в котором лежала, по-видимому, груда книг, с улыбкой обернулся.

— Добро пожаловать, мой король. Вы уже давно не оказывали мне чести своими посещениями.

— Ты не приглашал меня. Куда я могу сесть? Я умираю.

— Нет, господин мой, не умираете, — весело ответил Прейратс. — Совсем наоборот, если уж на то пошло — вы возрождаетесь. Вы были очень больны последнее время — это чистая правда. Простите меня. Вот, сядьте в это кресло. — Он подвел Элиаса к креслу с высокой спинкой; на нем не было ни украшений, ни резьбы, но почему-то сразу становилось ясно, что это очень древняя вещь. — Не хотите ли вашего успокоительного питья? Я вижу, Хенгфиск сегодня не составил вам компанию, но можно распорядиться, чтобы питье приготовили здесь. — Он повернулся, хлопнул в ладоши и крикнул: — Муншазу!

— Монах не пришел, потому что я вбил ему голову в плечи или, что-то в этом роде, — прорычал Элиас, устраиваясь на жестком неудобном сиденье. — Я буду счастлив, если никогда больше не увижу его лупоглазой рожи. — Элиас закашлялся и закрыл лихорадочно блестевшие глаза. В этот момент он меньше всего походил на счастливого человека.

— Он причинил вам беспокойство? Так грустно слышать это, мой король! Может быть, вы расскажете мне, что случилось, и я прослежу, чтобы с ним… разобрались. В конце концов я всего лишь слуга вашего величества.

— Да, — сухо сказал Элиас. — Это так, — он издал низкий горловой звук и снова задвигался, пытаясь найти удобное положение.

В дверях раздался осторожный кашель. Там стояла маленькая темноволосая женщина. Казалось, что она еще не очень стара, но ее желтоватое лицо избороздили глубокие морщины. Какой-то знак — может быть буква какого-то незнакомого королю-языка — был вытатуирован у нее на лбу, прямо над носом. Женщина двигалась так легко, что казалось, она стоит, слегка раскачиваясь, и подол ее бесформенного одеяния касается пола, а костяные амулеты, которые она носила на шее и у пояса, тихо позвякивали.

— Муншазу, — сказал Прейратс королю, — служанка из моего дома в Нарракси. — Он повернулся к смуглой женщине: — Принеси королю что-нибудь выпить. Мне ничего не надо. Теперь иди.

Она повернулась. Ее амулеты легонько затрещали, сталкиваясь, и женщина исчезла.

— Прощу прощения, что перебил вас, — сказал алхимик. — Вы собирались рассказать о своих затруднениях с Хенгфиском.

— Забудь о монахе. Он ничтожество. Я просто проснулся внезапно и увидел, что он стоит надо мной и смотрит. Стоит прямо над моей кроватью! — Король встряхнулся, как мокрая собака. — Боже, но у неге лицо, которое может вытерпеть только родная мать! И эта проклятая вечная улыбка. — Элиас прокачал головой. — Вот я и ударил его — дал ему попробовать моего кулака. Он перепетел через всю спальню, — король рассмеялся. — Это научит его, как шпионить за мной, пока я сплю. Мне нужно спать. Я очень мало…

— Вы поэтому пришли ко мне, господин? — спросил Прейратс. — Из-за вашего сна? Я мог бы помочь вам — у меня есть особый воск, его нужно только зажечь в миске у вашей постели…

— Нет, — сердито отрезал Элиас. — И монах тоже не имеет к этому никакого отношения. Я пришел, потому что видел сон.

Прейратс осторожно посмотрел на него. Кожа над глазами — там, где у обычных людей расположены брови — вопросительно поднялась.

— Сон, господин? Конечно, если вы об этом хотели со мной поговорить…

— Не такой сон, будь ты проклят! Ты знаешь, о чем я говорю! Я видел сон!

— А-а, — священник кивнул. — И это обеспокоило вас.

— Да, черт возьми, обеспокоило, клянусь священным древом! — король вздрогнул, приложил руку к груди и разразился новым приступом раздирающего легкие кашля. — Я видел скачущих ситхи! Детей Восхода! Они скакали в Эрнистир!

У дверей раздалось слабое щелканье. Муншазу снова появилась на пороге. Она несла поднос с высоким керамическим кубком, покрытым ржаво-красной глазурью. Кубок дымился.

— Очень хорошо. — Прейратс вышел вперед, чтобы взять поднос из рук женщины. Ее маленькие блеклые глаза наблюдали за хозяином, но лицо оставалось бесстрастным. — Теперь можешь идти, — процедил священник. — Вот, ваше величество, выпейте это. Питье смягчит кашель и очистит грудь.

Элиас подозрительно принял кубок и пригубил.

— На вкус это обычное пойло, которое ты мне всегда даешь.

— Нечто… подобное. — Прсйратс вернулся на свое место у заваленного книгами сундука. — Не забывайте, ваше величество, у вас особые нужды.

Элиас сделал еще один глоток.

— Я видел бессмертных — ситхи. Они ехали воевать со Скали. — Он оторвался от кубка и обратил взгляд зеленых глаз на священника: — Это правда?

— То, что мы видим во сне, не всегда бывает полностью верно или полностью лживо… — начал Прейратс.

— Да отправит тебя Господь в самый темный круг ада! — закричал Элиас, приподнимаясь в кресле. — Это правда?

Прейратс склонил безволосую голову:

— Ситхи оставили свой дом в лесной чаще.

Зеленые глаза Элиаса грозно сверкнули:

— А Скали?

Прейратс медленно двинулся к двери, словно собираясь сбежать.

— Тан Кальдскрика и его вороны… снялись с лагеря.

Король со свистом выдохнул и вцепился в рукоять Скорби; на его бледной руке выступили жилы. Из ножен показалась часть серого меча, пестрая и блестящая, как спина рыбы-копья. Факелы в комнате, казалось, выгнулись, как будто Скорбь притягивала их.

— Священник, — зарычал Элиас. — Если ты немедленно не заговоришь быстро и ясно, то твое сердце бьется сейчас в последний раз!

Вместо того, чтобы раболепно склониться, Прейратс выпрямился. Факелы снова затрепетали, и черные глаза алхимика потускнели. На мгновение белки их исчезли, словно глаза были втянуты в голову и остались только черные дыры в потемневшем черепе. Гнетущее напряжение охватило башенную комнату. Прейратс поднял руку, и пальцы короля судорожно сжали длинную рукоять меча. Постояв мгновение неподвижно, Прейратс аккуратно провел по воротнику красной рясы, как бы поправляя его, чтобы лучше сидел, и снова опустил руку.

— Простите, ваше величество, — сказал он, позволив себе чуть насмешливо улыбнуться. — Часто бывает, что советник хочет оградитъ своего господина от неприятных известий. Вы видели правду. Ситхи пришли в Эриистир, и Скали был разбит.

Элиас долго смотрел на него.

— Как это отразится на твоих планах, священник? Ты ничего не говорил о Детях Рассвета.

Прейратс пожал плечами.

— Потому что это не имеет значения. Этого можно было ожидать, с тех пор как события достигли определенной точки. Возрастающая активность наших… наших благодетелей рано или поздно должна была вызвать недовольство ситхи. Но это не должно было нарушить никаких планов.