Война Цветов - Уильямс Тэд. Страница 31

Однажды внук нашел около дома нору, в которой жил гоблин. Еще не ожесточившись сердцем, как его отец и дед, мальчик делился с гоблином своей скудной пищей, оставляя у его норы корочку хлеба или коренья. Однажды и гоблин оставил ему кое-что взамен – игрушку, золотую птичку.

Мальчик показал птичку отцу и деду, и тех обуяла жадность. Дед заявил, что птичка должна принадлежать ему, поскольку гоблин живет на его земле. Отец оспаривал это, поскольку гоблина, в его понимании, перехитрил его сын, обменяв хлебные корки на золото. Они спорили, спорили, и наконец сын в приступе ярости убил собственного престарелого отца. Мальчику он сказал, что дед уехал и поэтому они должны трудиться еще больше, а после отослал его спать.

Сам же отец, решив выманить у гоблина побольше золота, прокрался при лунном свете к норе с мешком льняного семени, рассыпал семена вокруг, протянул дорожку к дому, а остаток высыпал на пол. Он знал, что гоблину, согласно Закону Вещей, придется пересчитать эти семена – а поскольку это станет возможно, лишь когда солнце встанет, тот волей-неволей войдет в дом и должен будет выполнить все требования хозяина.

Отец спрятался и вот увидел, как гоблин прошел мимо, уткнувшись носом в землю и считая семена. Отец дождался рассвета, вернулся к дому и вошел.

Сын его и гоблин, сидя вместе на коврике у очага, пили мятный чай.

После этого мальчик продал дом, накупил на вырученные деньги товаров, сделался богатым купцом, и обе золотые птички остались у него.

На этом Пуговица оборвал свою напевную речь и моргнул пару раз, словно пробуждаясь от сна.

– Тут и сказке конец.

За другими столиками начали перешептываться, послышался женский смех. Мэри встрепенулась – она тоже, несмотря на свое нервное состояние, успела погрузиться в какой-то странный полусон.

– Что за чушь? – Ориан вылез из-за стола и навис над гоблином. – Что это за история? В ней же никакого смысла нет!

Гоблин неожиданно расплылся в широкой острозубой усмешке.

– По мне, так очень даже есть, молодой господин.

– Почему они сидели и пили чай? И почему гоблин должен был пересчитать семена?

– Ночью мальчик встал, увидел рассыпанные на полу семена, испугался, что отец поругает его за беспорядок, и подмел их.

Молодой Дурман насупился, сделавшись гораздо менее красивым и взрослым.

– А с чего мальчик продал дом? Куда девался его отец, и откуда взялась вторая птичка? – Он сгреб гоблина за плечо, и тот, качнувшись, ответил:

– Таковы все гоблинские сказки. Разве вы не догадываетесь сами, что случилось с отцом мальчика, который хотел одурачить гоблина и потерпел неудачу? Не догадываетесь, откуда взялась вторая птичка?

Женщина засмеялась снова, и к ней присоединились другие, в том числе и Цветы средних лет. Ориан, бросив на них гневный взгляд, тряхнул гоблина.

– Думаешь, что выставил меня дураком?

Пуговица промолчал, но Мэри чувствовала, как потрескивает заряженный насилием воздух. Она достала «кукушку», развернула ее, сунула в карман и крикнула Ориану:

– Довольно!

– Ага! – торжествующе вскричал лорд. Друзья подались к нему – возможно, чтобы остановить, – и в этот самый момент под ноги гоблину скатился какой-то довольно тяжелый предмет. Ориан подобрал его и зажал в кулаке, который сразу загорелся дымным желто-зеленым светом. – Это что у тебя, а?

– Ничего. – Гоблин тщетно пытался разжать пальцы юноши, чтобы вернуть пропажу. – Всего лишь болотный огонек, чтобы освещать дорогу домой.

– Оставьте его, – сказала Мэри, но так тихо, что сама себя не расслышала.

– Да ну? По-моему, это очень напоминает оружие. – Дурман повернулся к своим друзьям и другим посетителям. – Что скажете? Разве указ Совета не запрещает гоблинам и прочим лишенным гражданских прав носить оружие? Сходи-ка за констеблями, – велел он одному из своих спутников, удерживая вырывающегося Пуговицу на вытянутой руке. – Думаю, они этим заинтересуются... – Внезапно он вскрикнул и затряс рукой, пытаясь освободиться от того самого пленника, которого так крепко держал. – Проклятый живогрыз! Он кусается! Убью! – В другой его руке сверкнул тонкий, но длинный кинжал.

Мэри выхватила пистолет, намереваясь только попугать буяна, в крайнем случае пальнуть в потолок, но тут в таверну ввалился необычайно длинный и тощий оборванец с глазами и ртом, широко раскрытыми от ужаса или боли. Мэри в растерянности опустила оружие. Оборванец, шатаясь и постанывая, брел прямо к Ориану и гоблину. Руками он сжимал виски, как будто кто-то наслал на него жестокую головную боль. Лорд отпустил гоблина, оглядывая пришельца. Усмешка на его лице говорила о том, что этого нового противника он всерьез не принимает.

– Никак гоблинский заступник? – осведомился он, подняв повыше свой нож.

– Стой! – крикнул неизвестный. – Оставь его! Уйдите из моей головы, вы все! – Его голос превратился в визг. Что– то грохнуло в зале, и ослепительно-белая вспышка сменилась полной тьмой.

На одно безумное мгновение Мэри подумала, что это она нечаянно нажала на спуск, но даже «кукушка» не производит такого грохота. Эхо, болезненно отдающееся в ушах, наконец утихло, но Мэри по-прежнему ничего не видела.

Стоя на коленях, она шарила руками по полу, неизвестно что отыскивая. Слышались крики – множество криков.

– Кто выключил свет, канальи? – Чья-то рука ухватила ее за ногу. – Кто здесь?

– Это я, Можжевельник. Значит, это просто свет погас? Я уж думала, что ослепла.

– Опять авария, чтоб ей.

– Хвала Роще. Я думала, у меня глаза вытекли.

Свет включился несколько минут спустя. Почти все, кто был в таверне, как ни странно, остались на месте – в том числе и Ориан Дурман. Он лежал на полу навзничь с перерезанным горлом, окруженный широченной лужей крови и пива. Рука, в которой он недавно держал гоблинский фонарик, вместо кисти заканчивалась черным обрубком.

Вид у трупа был крайне удивленный.

– Беда, – сказала Мэри Можжевельнику. – Хуже не бывает.

Гоблин и длинный, само собой, исчезли.

Беда нарастала медленно, но Мэри не сомневалась, что очень быстро она наберет скорость. Как-никак у нее в заведении убили сына советника, хотя никто не понимал толком, как это произошло. Даже полная ее невиновность и тот факт, что глупый молокосос сам напросился, мало что будут значить, когда государственная машина придет в движение. Впрочем, следователь, который ее допрашивал, казался не очень злым, и Мэри позволяла себе надеяться. Когда она рассказала ему все, что помнила о гоблине, он скептически скривил рот.

– Но у вас есть его имя, если он только не солгал, – заметила Мэри. – А гоблины, говорят, никогда не лгут.

– Лгут все, что бы там ни рассказывали о гоблинах. Суть не в этом.

В городе, объяснил следователь, находится сейчас двадцать или тридцать тысяч гоблинов из клана Пуговицы, и не меньше половины из них в какой-то период своей жизни прозываются Чумазыми. Это все равно что разыскивать кого-то по имени «эй ты».

Констебли, сняв показания со всей обслуги и посетителей, ушли, а Мэри с Можжевельником остались разгребать грязь. Лишь через несколько часов после того, как убрали тело молодого Дурмана, она сообразила, что гоблин, несмотря на поспешность своего бегства, успел не только прикончить Ориана, но и прихватить заработанные им жаркое и эль.