Война Цветов - Уильямс Тэд. Страница 48

– Речная струя? – повторила Кочерыжка. – Вы спасли его, когда он тонул?

– Нет. Это название таверны. Весьма низкого пошиба, признаю это со стыдом, но когда мы оба учились в Лозоходной академии, я помог Виви, как звали его тогда, выбраться там из одной переделки. Он помнит.

У Тео это никак в голове не укладывалось. Они тайно говорят по телефону из вагонного туалета, их спутника недавно зарезали, а Пижма ведет себя так, будто это рассказ о похождениях дворецкого Дживса* [21].

– Вы стойко переносите безвременную кончину вашего кузена.

– Иначе говоря, вы находите мою скорбь недостаточной? – Голос Пижмы налился холодом. – Не стану разубеждать вас. Я не намерен опускаться до вашего плохо ориентированного восприятия.

– Ну да. Как знаете. – Вряд ли стоило оскорблять того, кто может помочь тебе сохранить твою жизнь – а Тео в такой помощи определенно нуждался. За ним гоняются ходячие трупы и двуногие слизняки. Сюда бы еще тех ублюдков из «Властелина колец», как их там – черные всадники? Просто для полноты картины. – Извините, я не хотел вас обидеть.

– Не будьте смешным. Обидеть меня не так-то легко. – Произнес он это, однако, сквозь зубы. – Позвоните мне, когда будете в Городе, и я дам вам инструкции, что сказать Наперстянке. Впоследствии я, возможно, свяжусь с ним лично, но пока я не выясню причину утечки информации, лучше пользоваться только приватными средствами связи, как сейчас.

Миг спустя в ухе Тео как будто пузырек лопнул, и связь прервалась.

– Да уж, – сказала Кочерыжка, пока Тео убирал телефон. – Дерьмовее некуда. Можно, думаю, вернуться на твое место – хотя нет, есть идея получше. Давай за мной.

И она медленно полетела по направлению головы поезда. Они прошли еще один вагон третьего класса, наполненный причудливыми фигурами и лицами. Интересно, однако, как быстро это входит в привычку – если немного прищуриться, можно почти поверить, что ты снова дома. Многие пассажиры дремали, пока поезд с грохотом катился через залитые дождем луга.

– Куда это мы? – шепотом спросил Тео.

Кочерыжка вернулась назад, к его уху.

– Щельники не успели на поезд, но у них должна быть связь с тем, кто их нанял. Они расскажут, как ты выглядишь, и кто-нибудь будет встречать нас, когда мы сойдем.

– Черт, об этом я не подумал. Но в первый-то класс нам зачем идти? Ты вроде говорила, что там нас сразу заметят, потому мы и сели в задний вагон.

– Если мы туда идем, значит, так надо. Знай шагай и помалкивай.

Тео повиновался.

– Вот куда надо было садиться в самом начале, – сказала Кочерыжка во втором классе. Здесь тоже попадались диковинные типы, но большинство выглядели, как рабочие и служащие в почти человеческом варианте. Некоторые поглядывали на движущуюся по проходу пару, но, кажется, интересовались больше летуницей, чем Тео. – Тут нам было бы в самый раз. Не пришлось бы связываться с мохначами и прочей задиристой шушерой.

– Я знаю, что повторяюсь, но куда мы все-таки идем?

– В спальные купе. Не доходя до ресторана.

– Но ведь это очень дорогие места?

– Да. И там наверняка пусто. Все либо в ресторане, либо в клубном вагоне.

– Не понял.

– Дерева густые, Вильмос, ты кончишь свои вопросы задавать или нет? Заткнись ненадолго, и сам увидишь. – Кочерыжка прошипела это так, что несколько пассажиров второго класса отвлеклись от журналов и разговоров. «Только сцен мне недоставало, – с бьющимся сердцем подумал Тео. – Если меня заметят, то и убить могут. Придется ей довериться». Он продолжал идти, глядя прямо перед собой.

Они ступили на грохочущую площадку между вагонами. Здесь в воздухе чувствовалось что-то вроде озона или жженого сахара – так, наверное, пахнет магия, заставляющая поезд двигаться, догадался Тео.

– Вот теперь и объяснить можно! – сказала, перекрикивая стук колес, Кочерыжка. – Надо заглянуть в чей-нибудь багаж. Добыть тебе новую одежду, чтобы обмануть слежку, когда сойдем на Звездной.

– Разве мы там сойдем?

– Нет, так и будем ехать до самого Города – может, нам заодно написать твое имя на флаге и махать им? Пижма правильно говорит, у него в доме наверняка подсадной есть. Эти, с бледными рожами, знали, на каком ты поезде поедешь – они ждали у нужной платформы и сразу рванули на нее, не найдя тебя после убийства Руфинуса.

Тео покраснел, смущенный собственной недогадливостью.

– Да, правда. А я не подумал.

– Оно и видно. Мы слезем и доедем до Города как-нибудь по-другому – в крайнем случае, пересядем на другой поезд.

– А до тех пор?

– Пойдем чемоданы чистить. Хорошо, если хозяева в баре, а не просто в туалет вышли – короче, быстрее шуровать надо. Тебе бы попроще что-нибудь, без затей. Стой, – она дернула его за ухо, – еще не все. Достань Пижмину ракушку и притворись, будто говоришь. Тогда будет понятно, почему ты болтаешься по проходу.

Тео опять послушался, дивясь разнице между Кочерыжкой и этим идиотом Руфинусом – теперь он мертвый идиот, но из песни слова не выкинешь. Он напустил на себя вид занятого бизнесмена – он много таких повидал, развозя цветы по офисным небоскребам: телефонные разговоры так их захватывали, что ему приходилось шарахаться с дороги, даже если он нес дерево в кадке, а они – только телефон размером с сигаретную пачку. На ходу он украдкой заглядывал в купе. Почти везде хоть кто-нибудь да сидел; здешний преуспевающий, бескрылый контингент на беглый взгляд выглядел вполне по-человечески.

– Давай сюда, к стенке, – распорядилась Кочерыжка в конце прохода, между купе и перегородкой с дверью в вагон-ресторан. Тео прислонился к пожарному шлангу и притворился, что поглощен разговором. Синюшный кондуктор с недоразвитыми крылышками, занятый каким-то своим делом, хлопнул дверью и прошел в хвост состава, не задержавшись.

Когда он ушел, Тео двинулся обратно, все еще делая вид, что ведет неотложный разговор. Кочерыжка, жужжавшая впереди, вдруг осадила на месте и стала ему махать. Эльфы смотрели на него из купе, и он заставил себя не бежать, а идти спокойно. Чувствовал он себя при этом ужасно незащищенным. Сесть бы куда-нибудь в уголок и почитать дядину книжку.

– Ты чего? – прошептал он.

Она показала ему на пустое купе. На одной из багажных полок стоял солидной величины чемодан из мерцающей темно-синей ткани.

– А напротив занавески задернуты, так что никто тебя не увидит. Зайди и задерни портьеры со своей стороны.

Он бросил взгляд на закрытое купе напротив, юркнул в пустое и задернул черные занавески.

– Спешить незачем, – прошипела Кочерыжка. – Располагайся как у себя дома, обормотина.

– Тебе легко говорить. – Он кое-как снял чемодан, удивительно тяжелый. – Если здесь кто-то не у себя дома, то это я.

– Ох и нытик же ты, доложу я тебе.

– А ты... тьфу ты, черт. Он заперт.

– Вот гадство. Дай посмотрю. – Она приложилась глазом к чемоданному замку. – Шпильки у тебя нет, конечно?

– Вообще-то я обычно ношу при себе... – Натужная шутка маскировала растущий страх. Того и гляди, владелец чемодана вернется, поднимет крик, сбегутся кондуктора, и его бросят в тюрьму по образцу братьев Гримм, как и предсказывала Кочерыжка. А ночью, когда никто не видит... – Господи! Его ничем больше открыть нельзя?

– Я тебе сто раз говорила, чтобы ты не божился. От этого все кругом чешутся. Погоди, дай подумать.

Тео не сводил глаз с чемодана.

– Что еще может подойти, кроме ключа?

– У меня есть шпилька, – сказал кто-то сзади. Тео дернулся, как ошпаренный, и выронил чемодан. От падения тот открылся, забросав все купе одеждой и туалетными принадлежностями. – О! Я вижу, она вам больше не понадобится.

В дверях стояла девушка, одетая в длинное черное пальто, в черной шляпке на голове. А может, и не девушка, кто этих фей разберет, но выглядела она очень молодо. Белое сердцевидное личико и большие, поразительно фиолетовые глаза, из-под шляпки на лоб выбивается единственный локон, черный как смоль.