Бриллианты имперской короны (др. перевод) - Уильямс Уолтер Йон. Страница 16

Засов щелкнул. Сердце Мейстрала замерло. Он подождал несколько минут, напрягая слух. Ничего.

Мейстрал открыл дверь внутрь и услышал дыхание Джозефа Боба. Он босиком прокрался в комнату. На нем были защитные очки ночного видения, позаимствованные в гимнастическом зале, — ими пользовались бегуны, тренировавшиеся по вечерам, — и он мог отчетливо видеть коробку с пистолетами, лежавшую на письменном столе Джозефа Боба. Мейстрал почти полностью прикрыл дверь и подошел к столу.

Джозеф Боб перевернулся на другой бок и что-то пробормотал. Мейстрал прирос к месту, слыша, как глухо отдаются удары пульса в ушах. Джозеф Боб вздохнул и тяжело задышал. Мейстрал слегка расслабился. Система человеческого сна здесь явно была нарушена, так что ему приходилось быть осторожным. Медленно, так, что на каждое движение, казалось уходили века, он протянул руку и открыл коробку с пистолетами.

Древнее оружие лежало на красной бархатной подкладке и было отчетливо сквозь его усиливавшие свет очки. Мейстрал облизал губы и протянул руку к одному из пистолетов. Прицел нашелся поверх тонкого ажурного серебряного ствола. Мейстрал накрыл прицел носовым платком, ухватился за него маленькими щипчиками и слегка дернул его в сторону. Затем снял платок и осмотрел свою работу. Никаких явных следов вмешательства не было заметно. Он повторил процедуру с другим пистолетом и закрыл ящик.

Теперь, когда у него было время задуматься, Мейстрал удивился своему хладнокровию. Он стал бояться, только когда уже покинул комнату. Что, если Джулиан будет стрелять, повинуясь инстинкту, и не воспользуется прицелом? Умеет ли он стрелять настолько хорошо? Мейстрал мог всего лишь использовать единственный имевшийся у него шанс.

В ту ночь он совсем не спал. Ему пришлось осушить оставшиеся два пальца бренди, чтобы принять ванну и одеться для такого важного случая. Он попытался стянуть волосы на затылке, но пальцы не слушались. За него это сделал появившийся Асад.

Мейстрал был одет полностью в темные тона — любой лоскуток белого цвета мог послужить мишенью. Прибыв на место дуэли — что-то вроде покрытого дерном участка за Садом Часовни, он увидел, что Джулиан оделся точно так же.

Мейстрал ничего не говорил. Он уткнул подбородок в высокий ворот, чтобы не дрожала челюсть.

— Запомни, — сказал Асад, — держи левую руку за спиной, чтобы не мешала. Стань к нему боком, чтобы сузить цель. Прикрывай верхнюю часть тела согнутой правой рукой. И стреляй первым, если сумеешь. — Он сжал руку Мейстрала. — Молодец.

Все прошло очень быстро. Зах крикнул:

— Раз, два, три, — и опустил платок. Пистолет Джулиана выстрелил прежде, чем сознание Мейстрала успело зафиксировать падение белого кружевного лоскутка. За спиной Мейстрал услышал треск — это разрывная пуля ударилась о стену сада.

Мейстрал с удивлением смотрел на потрясенную фигуру сквозь прицел. Лицо Джулиана побагровело, челюсть ходила ходуном. Мейстрал вспомнил, какой вид был у Джулиана, когда тот бросал вызов, и в его сердце закралась мысль об убийстве.

Он изо всех старался определить, насколько сдвинут прицел его пистолета, чтобы можно было убить Джулиана, но он не слишком хорошо умел обращаться с оружием, и пуля пробила маленький кратер в каменной стене старой часовни. А потом Асад хлопал Мейстрала по спине, а Джулиан стирал с подбородка кровь — он прокусил себе нижнюю губу.

Мейстрал перевернул пистолет и вручил его Асаду.

— Передай мою благодарность Джозефу Бобу, — сказал он. — Хочешь посмотреть новый карточный фокус? Я разучил его вчера вечером.

— Вот это хладнокровие, черт побери, — сказал Асад и увел его прочь.

Сравнительно немногие умеют разбираться в своем характере так же хорошо, как Мейстрал разбирался в своем в день семнадцатилетия. Он был трусом и знал об этом. Высокий Обычай не допускал трусости; (воровство — да, так же, как и самонадеянность), — но Мейстрал знал, как с этим справиться. Ему надо было изучить Высокий Обычай вдоль и поперек; ему надо было уметь манипулировать им к своей выгоде. Ему надо было скользить сквозь мир Высокого Обычая, не касаясь поверхности, остерегаясь ловушек.

«Каждый дурак может умереть на дуэли» — гласила хосейлийская пословица. Мейстрал принял твердое решение: таким дураком он не будет.