Имперская реликвия - Уильямс Уолтер Йон. Страница 8

Он направился к бару и попросил налить шампанского. Получив бокал, он обернулся и лицом к лицу столкнулся с графиней Анастасией, которая в упор смотрела на него. У нее за спиной возвышалась внушительная фигура барона Синна. Майджстраль похолодел — опять этот старый рефлекс, — однако улыбнулся и обнюхал уши графини.

— Шампанского, графиня?

— Я поклялась не пить шампанского в границах Созвездия, — объявила она, — до тех пор, пока не будет реставрирована империя.

— Боюсь, вам придется ждать долго, — сказал Майджстраль.

— Ваш отец… — начала графиня.

Сердце Дрейка сжалось от злости.

— Мертв, — договорил он, обнюхал ее уши и извинился.

Эта женщина всегда его доставала — вот проклятие. Выждав несколько минут, пока от Николь не отвязались информационные сферы, Дрейк немного успокоился. Николь, услышав его сообщение, удивилась не на шутку:

— Он ответил мне отказом, Майджстраль. Что же мне делать нынче вечером? Ведь у меня выдался редкий свободный вечер в расписании!

— Я бы тебе предложил свое общество, но… — Глаза Майджстраля, полуприкрытые тяжелыми веками, излучали скрытое лукавство. — Но у меня действительно другие планы, моя госпожа.

— Вряд ли ты позволишь мне присутствовать.

Майджстраль поцеловал ей руку.

— Боюсь, твое присутствие привлекло бы нежелательное внимание.

Николь вздохнула:

— Ну, может, хотя бы видеозапись мне пришлешь?

— Может, мне удастся порадовать тебя чем-нибудь интересным, пока ты здесь. Но большей частью работа у меня невпечатляющая.

Николь указала на камень в перстне Майджстраля:

— Я всегда узнаю тебя по этому камню. Когда я его вижу, я радуюсь.

Майджстраль улыбнулся:

— Этот перстень — моя торговая марка. Лицо и фигуру на видеозаписях меняют, но обязательно нужна какая-то примета, чтобы держаться в чартах [3].

— Кстати, а тебе нравится, как тебя играет Лоуренс? Он больше похож на тебя, хотя, как мне кажется, Анайя лучше передает твой характер.

— По правде говоря, моя госпожа, я вообще эти фильмы не смотрю.

Николь скептически рассмеялась. Майджстраль посмотрел на нее.

— Я это все уже пережил, — сказал он. — И не желаю смотреть на имитацию.

— Как хочешь, Майджстраль.

Дрейк коснулся кончиками пальцев грозди бриллиантов, украшавших сережку Николь. В глазах его вспыхнул огонек профессионального интереса.

— Красивые, кстати говоря. Ты не боишься расхаживать с ними в такой опасной компании?

— Если я не смогу доверять тебе, Дрейк, то кому же мне тогда доверять? И потом, они не мои. Компания «Лэндор» дает мне их напрокат. Они, может быть, даже порадовались бы, если бы бриллианты пропали — это сделало бы им рекламу.

— Это можно обсудить, — сказал Майджстраль.

— За завтраком. Завтра.

Он снова поцеловал руку Николь:

— Конечно.

Из зала понеслись вопли голографической публики — это означало, что вот-вот начнется второе отделение.

Николь взяла Майджстраля под руку:

— Придется смириться и провести вечер в одиночестве. И ведь никто этого не оценит.

— А вы, моя госпожа, оцените это самолично. Лелейте эту мысль, — посоветовал Майджстраль. — Такие редкие случаи заслуживают того, чтобы их ценили.

— П-ф-ф! — фыркнула Николь в ответ, и они направились к ложе. — Это всего-навсего означает, что я старею. Или устареваю.

Однако вид у нее был довольный.

Одним из следствий странных и сложных взаимоотношений между людьми и хозалихами является то, что, как это ни странно, многих хозалихов интересуют человеческие беспечность и бунтарство, а особую притягательность являет для них именно то, как люди эти самые беспечность и бунтарство проявляют. Человек с легкостью вытворяет такое, о чем зануда-хозалих может только мечтать. Люди танцуют до пяти утра и опаздывают на работу, перекошенные от похмелья. Люди пишут памфлеты об имперских чиновниках и фарсы, которые обычно заканчиваются тем, что десятки персонажей прячутся в шкафах или под кроватью. Люди вступают в любовные связи с другими людьми, не заключая при этом официальных браков, да еще порой утверждают, что такие отношения им на пользу, и зачастую даже не собираются кончать с собой после того, как грех их выставлен на всеобщее осуждение. А некоторые совершают еще более тяжкий грех — осмеливаются после всего этого жить припеваючи. И хотя Диадема была создана на потребу людям, то, как ее члены веселились, дурачились и развратничали, спровоцировало некоторых хозалихов на то, чтобы подражать им.

Даже тогда, когда хозалихи оказывали влияние на человечество вроде бы на все сто, им порой казалось, что люди посмеиваются у них за спиной. Хозалихи знали немного, но одно знали наверняка: если уж люди с Земли разойдутся, то разойдутся не на шутку.

А «разойдутся» — это означало, к примеру. Великий Мятеж, за счет которого хозалихи избавились от Имперской Системы, от Имперской касты и от пенджалийского императора — бедолаги Нниса CVI, который, увы, был взят на мушку в собственном дворце коммандос из Эскадрона Смерти под командованием Шолдера. Ннису было предъявлено условие мирного соглашения — оставить Человеческое Созвездие в покое, и, надо сказать, он это условие пока что выполнял. То был единственный мятеж, вернее сказать, единственный успешный мятеж, предпринятый покоренной цивилизацией после завоевания. Это беспрецедентное событие настолько шокировало Нниса, что он отрекся от престола и сошел в криогенный склеп раньше срока, где и покоится по сию пору в полном одиночестве, не имея наследников.

Однако отречение императора от престола и его исчезновение вовсе не означают, что объявленное им прекращение войны заставляет противников думать по-другому. Как это ни позорно для людской идеологии, среди людей попадаются такие, что готовы довольно-таки безбедно существовать в рамках Имперской Системы и не имеют ни малейшего желания эмигрировать в Созвездие. И наоборот, попадаются хозалихи, которые совсем неплохо чувствуют себя в Созвездии, и в отношении Системы выражают одну только сентиментальную привязанность.

Ну и конечно, попадаются такие, кто создает проблемы. Человеческое Созвездие отмечено существованием немногочисленной, но крайне шумной Имперской партии. Ее члены твердят, что Мятеж был ошибкой. Большей частью члены этой партии — всякие презренные и никчемные неудачники, в основном среди них — люди. Однако на последних выборах на Бароде они набрали девятнадцать процентов голосов, что обеспокоило даже победившую партию Символического Содружества и вынудило их объявить результаты выборов недействительными и потребовать, чтобы они были отложены до тех пор, пока бародеанцы не разживутся более высоким чувством ответственности перед обществом.

А по имперскую сторону границы находились немногие, кто довольно громко заявлял, что объявление независимости Созвездия — величайшая ошибка и что совершенно необходимо присоединить его к Империи. Пока что Город Семи Сверкающих Колец мог особо к этим голосам не прислушиваться, поскольку исходили они большей частью от униженных потомков тех, кто проиграл из-за Мятежа — многие военные посты в Империи передаются по наследству; партизанская часть человечества утверждает, что именно поэтому и удался Мятеж. Однако постоянные выбрыки Партии Реконкисты служат основанием для роста налогов в Созвездии — они намного выше тех, что собирает Империя, и нужны для содержания крупного флота на тот случай, если Империи вздумается снова завоевать Землю.

Однако по большому счету на Партию Реконкисты особого внимания не обращают. Ннис не желает новой войны — и первая была достаточно ужасна, — и вдобавок остальные части Империи еще не оправились от шока, вызванного действиями людей. То, что сотворили земляне, открывало новые горизонты, и другие покоренные цивилизации начинали это понимать. Как ни странно, раньше о возможности бунта даже не задумывались.