На крыльях удачи - Маккроссан Лорен. Страница 37

– И трахнуть его. – Голова Фай исчезла в недрах холодильника.

– Что?

– Трахнуть его, – невинно повторила моя лучшая подруга, нюхая пакет с беконом. – Ты вчера прокричала что-то вроде «Это значит, секса не будет?» Господи, вот умора.

– Какой ужас. – Я еще пару раз стукнулась лбом о стол.

– Даже в темноте было видно: Мак покраснел как рак. Он был в шоке.

– Спасибо, Фай, теперь мне стало намного легче.

– Всегда пожалуйста. Хочешь яичницу с беконом?

Я отчаянно замотала головой, уткнувшись лбом в стол и крепко зажмурив глаза. Значит, мне все это не приснилось. Это не один из тех снов, где ты запросто чувствуешь вкус и запах. И даже потом, проснувшись, тебе все равно кажется, будто все происходило с тобой наяву. Однажды в детстве мне приснилось, что отец купил белую лошадь и привел ее к нам в сад. Сон казался реальным, и утром, даже не сняв пижаму и не обувшись, я побежала вниз за своим подарком. К сожалению, образ Мака Хеггарти, с ужасом взиравшего на меня, мне не привиделся. Это была суровая реальность.

Первое, о чем я вспомнила этим утром, – испуганное выражение лица Мака (нет, он не лежал рядом со мной на подушке). В тот злополучный вечер на меня с ужасом взирал бедный парень, которого я, напившись до полусмерти, откровенно домогалась. Господи, да как мне в голову могло прийти такое? Меня охватил жгучий стыд. Слава Богу, в тот день мне не надо было никуда спешить и я могла спокойно пережить свой позор в одиночестве. Мысль о том, чтобы появиться на людях после такого падения, казалась мне невыносимой. Боже, ну почему с утра мне не отшибло память? Тогда я спокойно жила бы дальше в блаженном неведении.

Фай села рядом со мной, поставив на стол тарелку с дымящимся беконом. Меня тут же затошнило от запаха жира.

– Надо сказать, с утра я тоже провела несколько неприятных минут, – сказала Фай, намазывая маслом хлеб. – Мы вчера все сильно перебрали. Черт, я, кажется, даже джин с тоником пила.

– Но ты не переносишь джин.

– Я знаю. Эта гадость словно жидкий яд. – Фай вытерла тыльной стороной руки рот и фыркнула. – Но вчера я, считай, проводила научный эксперимент. Мне было интересно, что получится, если человек в депрессии выпьет такой же депрессивный напиток. Типа минус на минус дал бы плюс? Может, я развеселилась бы?

– Ну и как, джин подействовал?

Фай задумчиво жевала бекон.

– Черт, не помню. Кажется, я просто вырубилась. – Она громко рассмеялась и с аппетитом принялась за еду. Невзирая на традиционные признаки бессонной пьяной ночи – растрепанные волосы, синие круги под глазами, бледная кожа и непомерный (даже для Фай) аппетит, – в облике моей подруги появилось нечто необычное, какой-то внутренний свет. Забыв на минуту о своих переживаниях, я не удержалась и толкнула ее под столом ногой.

– Кажется, вы вчера с Дэйвом на славу повеселились.

– О да. Он такой веселый парень! Ты видела, как он крутил меня во время танца?

– Честно говоря, не обратила внимания. – Что вовсе не удивительно, поскольку в тот момент я валялась в ногах у Мака в коматозном состоянии.

– Так вы… того? – подмигнула я.

– Что «того»? – не поняла Фай, оторвавшись на секунду от завтрака.

– Ну, ты понимаешь, то самое?..

– Что это ты показываешь мне неприличные жесты языком, дурочка? Нет, я его не ублажала.

– Я имела в виду поцелуй, Фай! Ты его поцеловала?

– Ах это. Конечно, нет. Я в этом деле полный профан.

– Нет, ты просто боишься сильно привязываться к мужчинам.

– Ну а ты в отличие от меня этим не страдаешь, – засмеялась Фай, встав из-за стола и положив грязную тарелку в раковину. – Вчера ты доказывала это Маку, когда мы с Дэйвом вас застукали. Господи, как мой братец только не задохнулся. Ты его чуть не задушила в своих объятиях.

Я мрачно посмотрела на Фиону, резко встала из-за стола и бросилась на кушетку.

– Это ты во всем виновата, Фай. Это ты сказала, что Мак запал на меня. А я была пьяной и немного…

– Возбужденной?

– Нет!

– Озабоченной, как прыщавый подросток?

– Нет!

Фай присела на диван и, подтянув колени к груди, с улыбкой смотрела на меня до тех пор, пока наконец я не перестала дуться и смогла спокойно взглянуть ей в глаза.

– Не волнуйся, Милли. Каждый человек хоть раз в жизни вел себя как полный идиот. Как раз нам, ирландцам, это удается лучше всего, особенно когда мы находимся под градусом.

– Но это же твой брат, – раздался в ответ мой стон, – и еще он мой инструктор по серфу. Мне придется видеться с ним каждый божий день. Господи, мне так стыдно. Как же я ему в глаза буду смотреть?

– Мы вчера все просто немного повеселились. Этот концерт Фрэнки Дулана и его престарелые озабоченные поклонницы наведут страх на кого угодно. Немудрено, что ты вчера немного перебрала. И прости меня, – Фай приложила руку к сердцу, словно приносила клятву в суде, – я не хотела ввести тебя в заблуждение своими намеками. Я просто решила немного пошутить и не думала, что ты зайдешь так далеко.

– О Господи!

– Естественно, он был не против, любой мужчина на его месте был бы польщен.

– О Господи! – Я закрыла лицо руками.

– Знаешь, а это совсем неплохая идея! – неожиданно воскликнула Фай и спрыгнула с дивана.

– Какая идея? Ты о чем? – испуганно спросила я.

– Боже, – радостно прощебетала Фай.

– При чем тут Бог?

Фай вытащила из-под кресла свои розовые кроссовки и, не развязывая шнурков, быстро натянула их на ноги.

– Нам нужна чистка.

– Это точно. Для начала сойдут клизма и лоботомия.

– Нет, Милли, нам нужно очиститься духовно, – убежденно произнесла Фай. – Тогда мы начнем этот день с новым взглядом на жизнь.

– Что? – Я не могла поверить своим ушам. – О чем ты говоришь?

– Я говорю о воскресной мессе, Милли, – гордо объявила моя сумасшедшая подруга, словно говорила о походе в классное кафе с вкуснейшим мороженым.

– Месса? Это та, что читают в церквях? Но ты же не ходишь в церковь. Ты такая же католичка, как я буддистка.

– Сегодняшний день – исключение.

– Но я не была в церкви со смерти принцессы Дианы. И то только потому, что тогда весь Саутгемптон выстроился в очередь, чтобы проститься с принцессой, и я не хотела стать исключением. К тому же надеялась, что там будут раздавать что-нибудь на халяву. – Не успела я закончить свою речь, как Фай швырнула в меня тапку, но мне удалось увернуться.

– Милли Армстронг, я в шоке. Немедленно собирайся в церковь, пока Господь не покарал тебя за богохульство.

– Лучше бы покарал. Тогда бы не пришлось показываться на глаза людям. А если меня кто-нибудь из вчерашних поклонников Фрэнки узнает? Черт, а вдруг там будет Мак?! Фай, – крикнула я вслед исчезнувшей за дверью подруге, – думаешь, если я буду усердно молиться, Господь сотворит чудо и сделает меня невидимкой?

* * *

Церковь представляла собой огромное величественное сооружение серого цвета, угрожающе возвышавшееся над стоянкой для машин. На мой взгляд, архитектор явно переоценил значимость этого заведения и количество прихожан. Тем не менее в этот день все места на стоянке оказались заняты автомобилями, служившими яркой демонстрацией уровня доходов своих хозяев. Обочины подъездной дороги тоже оказались забиты машинами.

– Что за событие отмечает народ? – шепотом спросила я у Фионы, когда мы вошли в церковь и остановились позади толпы, одетой во все оттенки самых мрачных, безрадостных цветов.

– Сегодня воскресенье, – зашипела Фай, перед тем как усадить меня на одну из деревянных скамеек.

Скоро я поняла, почему у большинства прихожан такие постные лица. Перспектива просидеть на жестком дереве в течение целого часа заставляла седалище сжиматься от ужаса. Господи, здесь про подушки никто ничего не слышал? Разве Иисус не жил в стране восточных базаров? Наверняка с наличием подушек и ковров у него было все в порядке. Задница у меня, конечно, не самая тощая в мире, но через пятнадцать минут казалось, что толстого слоя плоти как не бывало. Хотя в подобных неудобствах есть и свои плюсы – я немного отвлеклась от ужасных воспоминаний о злополучном вечере.