Оголенный нерв - Уильямс Уолтер Йон. Страница 11

— Я заработала на билет, — прошептала Сара.

3

Лето в Колорадо выдалось жаркое. В воздухе, дрожащем от зноя, словно повисла тоскливая гитарная мелодия.

— Полицейских я уважаю, — сказал Ковбой, — а наемников нет.

Аркадий испытующе взглянул на него, прикрыв глаза от слепящего вечернего солнца, потом кивнул — его устраивал именно такой ответ Ковбоя. Белки глаз у Аркадия отливали желтизной, напоминая слоновую кость изделий Фаберже.

На Ковбоя рыжей волной, словно бархан ненавистного песка, накатило раздражение. Да, ему со всей определенностью не нравился Аркадий с его навязчивой подозрительностью и затаенной ненавистью. Ковбою не терпелось двинуться в путь, но этого человека, похоже, не особенно волнует грандиозность предстоящего, он больше озабочен другим — указать Ковбою его место, лишний раз напомнить, что он не просто его начальник, а большой начальник, и потому Ковбой должен преклонить перед ним колени. Кому такое могло понравиться?

— Верно, черт возьми, — сказал Аркадий, — они предложили свои услуги в Айове и Арканзасе. Нам это ни к чему.

— Если меня обнаружат, я сделаю, что положено. — О таких вещах. Ковбой это знает, всегда говорят недомолвками, не произнося вслух легко подразумевающиеся слова. — Но пусть попробуют сначала найти меня. Мой план поможет мне выйти сухим из воды.

На Аркадии была бледно-фиолетовая шелковая рубашка без воротника, с широкими, стянутыми у запястий рукавами. Талию облегал украшенный вышивкой грузинский пояс, узкие черные штаны с лампасами заправлены в блестящие казацкие сапоги. Волосы у него то и дело вставали дыбом, мерцая искорками электрических разрядов. Свой наряд он недавно приобрел в Гаване, входившей в Свободную Зону Флориды.

— Стиль «крио-макс», — гордо сообщал он всем.

Ковбой улыбнулся про себя: «Ну и идиот!» Его не обманывали показная искренность и фамильярные манеры Аркадия — сердце его столь же холодно, как и ледяные стальные глаза. Только дурак может счесть Аркадия своим другом. Он — посредник, а у посредников не бывает друзей.

Смяв пустой конец экзотической «беломорины», Аркадий закурил. Волосы у него снова встали дыбом, заискрившись оранжевыми огоньками, под цвет пламени спички.

К Ковбою подошел Доджер:

— Иди сам проверь.

— До встречи, Аркадий! — махнул рукой Ковбой и вместе с Доджером направился к машине.

Волосы Аркадия вспыхнули зеленым светом.

— Я видел, как ты показывал ему свой норов, — сказал Доджер, когда они отошли на достаточное расстояние. — Прошу тебя, не зарывайся.

— С этим уродом трудно вести себя нормально, — начал оправдываться Ковбой.

Доджер осуждающе посмотрел на него.

— Он, наверное, смазывает ляжки маслом, когда влезает в свои штаны, — раздраженно добавил Ковбой.

Доджер едва сдержал смех. Он уже немолод. Жизнь изрядно потрепала его, посеребрила густую черную шевелюру над высоким лбом. Под настроение он любил выражаться поэтично. Ковбой испытывал к Доджеру симпатию и настолько доверял ему, что сообщил даже код своего тайного вклада в банке. Доджер иногда казался несколько наивным, но дураком он отнюдь не был.

Ковбой проследил за укладкой груза, потом проверил машину. Ему предстояла трудная дорога. Адская Аллея, как называл ее Доджер.

— Что за груз? — спросил Ковбой, стараясь скрыть подозрительность. — Просто любопытно.

— Хлорамфенилдорфин, — ответил Доджер, отрезая от прессованной плитки кусок жевательного табака. — На Восточном побережье он скоро будет в дефиците. По слухам, больницы дают за него большие деньги, так что у меня есть все основания считать себя благодетелем, ты ведь поможешь многим страдающим людям.

— Лучше бы мы имели право доставлять это легально.

Ковбой рассматривал бронемашину, довольно неуклюжую по сравнению с изящной «дельтой». Может, именно поэтому он до сих пор не дал ей имени, ведь броневик не умел летать.

Теперь Ковбой себя называл «Пони-экспресс», и эти слова вскоре стали его позывными. У машины нет крыльев, так пусть хоть имя из прошлого напоминает о полетах.

Пора. Ковбой устроился на сиденье, воткнул кабель в разъем на правом виске, и поле зрения сразу расширилось, словно к зрительному центру подсоединили третий глаз внешнего обзора. Затем включил компьютер, и на экранах появились карты местности, на которых яркой линией светилась Адская Аллея, точками мерцали замаскированные баки с топливом, старые амбары и глубокие овраги, где можно спрятаться. Все это нанесли на карты разведчики Аркадия.

Ковбой достал из кармана куртки свой собственный инфокубик, вставил его в считывающее устройство, и на экранах возникли новые отметки — места для укрытия, разведанные им самым, больше о них никто не знал. Конечно, Аркадий заинтересован в том, чтобы поход Ковбоя завершился успешно, но кого-нибудь из его окружения могли подкупить каперы. Поэтому Ковбой предпочитал иметь свои собственные тайные укрытия. Так надежнее.

По броне машины забарабанили. В люк заглянул Доджер.

— Пора ехать, Ковбой, — сказал он, выплевывая жевательный табак.

— Сейчас, — отозвался тот, выдернул кабель из разъема на виске, высунулся наружу и взглянул на запад. Где-то там, за горизонтом, остались Скалистые горы цвета красного вина, полевой аэродром, принадлежащий ему и Уоррену. Ковбой почувствовал, как его охватывает странная апатия, смешанная со щемящей тоской.

— Че-ерт возьми, — произнес он, растягивая слова.

— Ничего не поделаешь, — посочувствовал Доджер.

— Вот если бы полететь…

— Ничего, — постарался утешить друга Доджер, — когда-нибудь появятся новые технологии, и способ доставки снова изменится. Ты еще полетаешь.

Заметив Аркадия, истекающего потом в тени дерева рядом с бронированным «паккардом», Ковбой вдруг понял, в чем истинная причина его душевного дискомфорта, и спросил:

— Где он только достает хлорамфенилдорфин?

— Этого нам знать не положено, — пожал плечами Доджер.

— Да еще в таких огромных количествах! Как ты думаешь, правда, что посредниками командуют орбиталы? Говорят, они управляют всем на Земле.

— Тише! — Доджер опасливо покосился в сторону Аркадия.

— Просто я хочу знать, на кого работаю. Если подпольем управляют орбиталы, тогда получается, что мы работаем на тех, с кем боремся. Разве не так?

— А разве мы с кем-то боремся? — не поднимая глаз, спросил Доджер.

— Ты понял, что я имею в виду.

«Если посредники и курьеры, — Ковбой снова взглянул на Аркадия, — всего лишь помогают орбиталам оборачивать деньги, то все разговоры о том, что мы последние свободные американцы на последней свободной дороге, — лишь романтические бредни. Иллюзии. А кто же я тогда на самом деле? Простофиля, шут гороховый на воздушной подушке. И даже еще хуже — инструмент в руках орбиталов».

— Советую тебе сосредоточиться на каперах, это куда важнее, — устало улыбнулся Доджер. — Ты ведь лучший курьер планеты, вот и занимайся своим делом.

Изобразив на лице улыбку, Ковбой захлопнул люк, разделся догола, вставил кабели в разъемы на руках и ногах, прикрепил их к браслетам на запястьях и голенях, присоединил катетер, надел сапоги и противоперегрузочный костюм, устроился в кресле, пристегнувшись к нему ремнями. Теперь его тело надолго останется неподвижным, а чтобы кровь не застаивалась, не затекали конечности, по кабелям будут подаваться электрические импульсы, заставляя мышцы постоянно сокращаться. В прежние времена, когда такой технологии еще не было, у пилотов, лежавших так же неподвижно в пронзающих небо «дельтах», руки и ноги иногда затекали так, что начиналась гангрена. Наконец, Ковбой вставил тонкие гибкие оптоволоконные кабели в разъемы на висках, над ушами, в затылок; осторожно надвинул шлем; на лицо надел резиновую маску, подающую в ноздри анестезирующий газ.

Когда машина станет пробираться сквозь Аллею, тело Ковбоя будет спать, управление возьмет на себя мозг. Все действия давно уже доведены до автоматизма.