Оголенный нерв - Уильямс Уолтер Йон. Страница 2

Ковбой начал летать, когда ему едва стукнуло шестнадцать. Деревенский мальчишка в скрипучих, изодранных сапогах выделялся среди сверстников своим высоким — под метр девяносто — ростом. А вскоре достиг совсем иных высот, пронзая небо белым следом стремительной «дельты». Он курсировал над Северной Америкой от одного побережья к другому, бесперебойно доставляя «почту», как условно назывался его таинственный груз. Орбиталы и таможенники Среднего Запада оказались своего рода техасцами — каждый стремился урвать кусок побольше, не считаясь ни с чем и ни с кем. Когда усилилась противовоздушная оборона, пилоты пересели на машины, и «почта» продолжала исправно доставляться. Теперь уже по земле. Такая работа тоже имела свои прелести, но, будь на то воля Ковбоя, он бы ни за что не расстался с любимым небом.

Сейчас ему уже стукнуло двадцать пять. Почти старость для такой опасной профессии — почти старость, ведь она требует мгновенной реакции, а в этом возрасте рефлексы начинают необратимо замедляться. Ковбой презирал всякие попытки замаскировать разъемы, вживленные в череп, через которые информация поступала прямо в мозг, что на несколько миллисекунд ускоряло прохождение сигнала к электронике и механизмам любой машины. Многие стеснялись, отращивали длинные волосы, прикрывая «розетки» на голове, опасались, что их станут обзывать дыроголовыми или еще похлестче. А Ковбой демонстративно стригся очень коротко, выставляя напоказ черную керамику и серебристый металл разъемов, украшенных бирюзой. Впрочем, здесь, на Западе, люди имеют некоторое представление о значении подобных штук и посматривают на их обладателей со смешанным чувством страха и благоговения. Разъемы были подведены ко всем главным участкам мозга Ковбоя, а глаза фирмы «Кикую» позволяли ему видеть недоступное простым смертным.

Ковбой имел дом в Санта-Фе и ранчо в штате Монтана, где хозяйство вел его дядя. Кроме того, ему принадлежали прежние семейные владения на мертвой земле Нью-Мексико. Ковбой исправно выплачивал налоги за недвижимость, которая не приносила никаких доходов. Имелись также автомобиль «мазерати», и личный самолет, и немалые сбережения в виде надежных акций, и даже тайник с золотом. Наконец, есть у Ковбоя и это почти никому не известное местечко высоко в горах. Он купил его во имя воспоминаний, которым никогда не даст поблекнуть.

Но, несмотря на внешнее благополучие. Ковбой нутром чувствовал что-то неладное. Это чувство и привело его сюда.

Он заглушил двигатель «мазерати» у бетонного хорошо замаскированного ангара. В наступившей тишине прислушался к льющимся оттуда звукам акустической гитары, к обволакивающему со всех сторон шелесту травы. Подойдя к дверям ангара, вытащил из замка кабель, соединил его с разъемом на голове. Мысленно продиктовал код.

Прямо за открывшейся стальной дверью красовался ископаемый «Вурлицер», так и лучась сиянием ярко-желтого флуоресцентного пластика и изливая в огромное чрево ангара старинную песню Вуди Гутри. Под потолком замерли три матово-черные «дельты», в их силуэтах даже при тусклом освещении угадывались непомерная мощь и невообразимая скорость. Но машины уже устарели. Ковбой купил их по дешевке, чуть дороже стоимости двигателей, когда пришлось пересесть в бронированные машины.

В круге света у станка стоял старик Уоррен, разглядывая деталь от топливного насоса. На его морщинистом лице мерцали отблески наблюдательных экранов, которые включились, когда Ковбой появился у ангара. Вокруг все было просто утыкано видеокамерами, и Уоррен следил за ними с той же тщательностью, с какой поддерживал в полной боеготовности «дельты».

Уоррен служил начальником подразделения, базировавшегося в Ванденберге. Когда началась Скальная Война, он дежурил в воздухе и за долю секунды до катастрофы, спиной или каким-то шестым чувством, почуял стремительно несущийся сверху снаряд… Он успел выполнить свой долг — передал сообщение о нападении, и в небо взмыли истребители, готовые защитить Землю от орбиталов. Уоррен всей душой желал победы боевым товарищам, надеясь, что они отомстят за него врагам. Увы, события приняли иной оборот — глядя в ночное небо, Уоррен видел только горящие обломки поверженных истребителей, окропленные кровью молодых пилотов, так любивших щеголять в шелковых лазурных шарфах. Эфир переполняли предсмертные вопли умирающих машин. Рассеянное взрывом топливо в сильно разреженном воздухе верхних слоев атмосферы, почти вакууме, превращалось в белые облачка и струи ледяных кристалликов…

Так разбилась последняя надежда Земли на победу в войне с орбитальными захватчиками.

Уоррен прождал в Ванденберге несколько часов, надеясь, что хотя бы один из его товарищей вернется, но все было напрасно. Земля сдалась. Вслед за Орландо, Хьюстоном и Кубой орбиталы оккупировали и Ванденберг. Уоррен выжил лишь потому, что Ванденберг оказался достаточно важным объектом, чтобы его уничтожать. Затем последовали бесчисленные разговоры об организации Сопротивления. Участвовал в обсуждении и Уоррен… Вероятно, он не ограничился одними разговорами, если принять на веру историю с шаттлом, якобы подбитым над пустыней Мохаве. На его борту находились представители фирмы «Туполев». Во всяком случае, сам Уоррен о том периоде своей жизни предпочитал не распространяться. В конце концов он начал работать на посредника в Колорадо, где и повстречался с Ковбоем. Дальнейшее, как в таких случаях любит говорить Доджер, окутано мраком.

— Привет, Ковбой, — проворчал Уоррен, не поворачивая головы.

— Привет. — Ковбой подошел к «Вурлицеру», включил старинную джазовую мелодию и удалился в сумеречную глубину ангара.

— Что-то случилось с топливным турбонасосом, — объяснил Уоррен. — При его проверке на испытательном стенде загорелась красная лампочка. Где-то, значит, неисправность. Смотри, в этом месте, кажется, турбина трется о металл. Похоже, придется вытачивать новую деталь.

— Тебе помочь?

— Справлюсь.

Свет яркой лампы бесстрастно выделял морщины и шрамы, испещрявшие лицо Уоррена, а крючковатый нос под тенью шляпы казался крупнее, чем на самом деле. Уоррен сохранил спортивную осанку, его тело оставалось сильным и мускулистым. Впрочем, возраст не играл никакой роли, в этих местах ценилось совсем другое. Официально аэродромом владел Уоррен. Ковбой — тайный совладелец: он предпочитает не оставлять следов.

Повертев в руках вышедшую из строя деталь, Уоррен снял замеры, подошел к станку и надел защитные очки. Ковбой стоял рядом, готовый при необходимости подать приятелю нужный инструмент. Доставать запчасти для двигателей военных реактивных самолетов становилось все труднее и опаснее. И зачастую приходилось изготавливать их самим.

Токарный станок визгливо взревел, на бетонный пол посыпались искры, напоминавшие крошечные метеоры.

— В среду ночью я отправлюсь на задание, — сказал Ковбой. — Через пять дней.

— Я могу вернуться в понедельник, тогда и начну проверку твоей машины. Не поздно? — спросил Уоррен.

— Нет, в самый раз. Поездка ерундовая. — В голосе Ковбоя послышалась обида.

— Опять в Айову?

— Опять, черт бы их побрал! Этот Аркадий и его люди… они как попугаи твердят, что все тщательно проанализировали. Что у каперов теперь мало денег, поэтому нам надо выждать и не дать им возможности захватить груз.

— Ну?

— На самом деле надо действовать не так. Нельзя рассчитывать на успех, играя по их правилам. Необходимо появляться в штате Миссури каждую ночь, заставляя этих ублюдков расходовать горючее и боеприпасы, не давать им покоя. — Ковбой вздохнул. — «Мало денег». Хотел бы я посмотреть, как скажется на их банковских счетах потеря дюжины самолетов.

— Так в среду ты идешь рейс по заданию Аркадия? — оторвавшись от работы, глянул на ковбоя Уоррен.

— Да.

— Не нравится мне этот тип. Никак не могу понять, что он за птица. — Уоррен покачал головой и снова склонился над станком.

Ковбой терпеливо ждал, зная, что старик продолжит, когда сочтет нужным. Наконец тот выключил станок и снял защитные очки.