Повелитель плазмы - Уильямс Уолтер Йон. Страница 54

— Я хочу, чтобы завтра вы отправились со мной в Каракию, — сказал он.

Айя знала только, что Каракия — это другой метрополии и что там есть знаменитый Воздушный Дворец.

— Там придется нырять? — спросила она.

— Я хочу показать вам несколько плазменных соединений, схожих с теми, которые нужно будет… уничтожить или вывести из строя, — ответил он. — Второе предпочтительнее. Это проложенные под водой однотипные кабели. Выводить из строя, как вы понимаете, предстоит кабели не в Каракии, а в другом месте. Речь идет о боевой платформе, которую нужно отключить.

Константин посмотрел ей в глаза. Айя молчала.

— Кабели представляют собой пучки стальной проволоки, защищенные плотно прилегающими керамическими пластинами. Снаружи — многослойная пластиковая изоляция и защитная бронзовая коллекторная сеть.

Айя невольно рассмеялась.

— И что мне со всем этим делать?

— Я бы хотел выслушать ваши предложения.

Она снова захохотала и откинулась на подушки.

— Традиционный способ — присоединить к кабелю гирлянду пластиковой взрывчатки, — продолжал Константин, не дождавшись ответа. — Но в конкретной ситуации это будет невозможно. Кроме того, гирлянда не всегда срабатывает. Надо иметь в виду, что там более сорока таких кабелей. Кроме них есть и обычные, проложенные по акведукам.

— Да зачем все это нужно? — изобразила она недоумение.

— Поэтому есть другой вариант, — продолжал он, сделав вид, что не слышал вопроса. — Это внезапное нападение на боевую платформу с использованием всех имеющихся сил и средств. Конечно, погибнут сотни, а то и тысячи человек…

Айя перестала улыбаться и покачала головой. Да, ей стало не до смеха.

— Хорошо, митрополит, я сделаю все, что смогу, — произнесла она после продолжительного молчания.

— Спасибо, Айя, — сдержанно поблагодарил он.

Взяв ее руку, Константин наклонился и поцеловал ее в губы. Она молча-посмотрела на него, чувствуя, как запылали ее щеки. Он поднялся:

— До завтра. Вам подать на террасу?

— Конечно.

Он подошел к двери и взялся за ручку:

— Вы когда-нибудь плавали на катере?

— Никогда.

— Думаю, что вам понравится. Приятных снов!

— Спасибо, митрополит.

Дверь за ним бесшумно закрылась. Немного погодя из-за двери донесся низкий раскатистый голос Константина, затем зазвенел смех Сории. И наступила тишина.

Айя закрыла глаза и предалась мечтам. Вот они с Константином мчатся на стремительном легком катере по серебристому морю, а впереди удивительно голубой горизонт. Такой голубой, какого не сыщешь нигде в мире.

Катер вошел в туннель, и на носу включился прожектор. Звук работающих моторов многократным эхом дробился под серыми бетонными сводами. Ветер обдал Айю солеными брызгами. Теперь девушка получила наглядное представление о метрополисе Каракии.

Он раскинулся в море, точно лилия на воде. На большом пространстве разбросаны громадные бетонные понтоны, соединенные стальными тросами толщиной в ствол дерева. По мостам проходили коммуникационные сети и транспортные магистрали. Некоторые, наиболее широкие, мосты уже давно заселили жители. Транспорт курсировал здесь как над водой, так и под водой.

По воде в виде широких каналов проходили основные торговые пути. Но большинство дорог — это узкие, темные желоба, сжатые с обеих сторон грязными боками понтонов, мостами, дамбами и нависающими жилыми зданиями. Понтоны по самую ватерлинию обросли колониями рачков и водорослями. Через равные промежутки из воды поднимались ржавые ступеньки металлических лестниц, предназначенных для спасения несчастных, которые по той или иной причине оказались в воде.

Выбраться из Барчаба и попасть в Каракию не представляло никакого труда, поскольку водных путей здесь сотни и все их невозможно было держать под контролем.

Катер выскочил из туннеля на простор широкого канала и свернул влево. Сзади на небольшом удалении следовал катер с охраной.

Вода здесь представляла собой сплошной яркий ковер из водорослей, испачканный кое-где пятнами дрейфующего мусора. Тут и там плавали стайки грязноватых птиц, которые лениво плескались в тени понтонов. Деревья, башни храмов и высокие стеклянные стены жилых домов уныло смотрелись в зеленую воду. Торговые суда на глаза не попадались, лишь несколько грузовых барж мирно дремали в ожидании погрузки.

— Это канал Мучеников, — произнес Константин. — Когда-то здесь авианцы сбрасывали в воду связанных далавитов.

Айя стояла у борта, подставив лицо ветру. Она искала глазами Воздушный Дворец, но пока не находила его. Слева от нее стоял Константин, подняв воротник своего синего пиджака. Его черный профиль мощно рассекал воздух. Держа руки на штурвале, он управлял катером. Он делал это без видимых усилий, хотя в его лице ощущалась напряженность. Казалось, Константин слился с летящим вперед судном, с убегающей назад бурлящей водой, и перемещение из одной точки пространства в другую осуществлялось только за счет его волевых усилий.

«Пожалуй, школа Радрита оставила на нем свой след, — подумала Айя. — Он не может ничего делать кое-как, он всему отдается без остатка. И это несмотря на его презрение к ней».

Впрочем, возможно, давало себя знать продолжительное воздействие плазмы? Кто знает?

А с неба им ухмылялась знакомая физиономия Керзаки. Еще одна реклама фильма «Хозяева Нью-Сити».

Константин снизил скорость и скользнул взглядом по блеклым номерам, намалеванным на бортах понтонов, по изъеденным ржавчиной указателям, которые болтались под мостами. Найдя то, что искал, он свернул вправо, в прохладную узкую протоку, аналогичную городскому закоулку. Из гнезд, прикрепленных к фермам моста, взлетели встревоженные ласточки. Константин по-прежнему что-то искал взглядом на бортах понтонов. Эхо работающего мотора носилось от стены к стене.

Щит отсюда просматривался узкой яркой полоской, напоминающей далекую неоновую трубку.

Еще несколько секунд плавания, и катер остановился. Сверху свет сюда не проникал, и Константин включил подводные прожектора. В бледном свете галогенных ламп вода стала похожа на молочный суп. Выскочив на нос катера, Константин размотал бухту каната и привязал конец к перекладине лестницы, которая свисала с понтона. Из-за угла показался катер с охраной, он медленно полз вдоль понтона с выключенным мотором.

— Спустить сани на воду! — отдал указание Константин одному из сопровождавших.

Сам повернулся к Айе.

— Нам тоже нужно готовиться, — напомнил он.

Большие подводные сани, приготовленные телохранителями к рейсу, шлепнулись на воду, подняв фонтаны брызг.

Айя стянула с себя сначала свитер, затем толстые шерстяные брюки и осталась в купальнике.

— Мы рассчитали время, исходя из ритма прилива, — произнес Константин. — Вы, наверное, знаете, что при этом часто образуются течения и между понтонами поднимаются приливные волны. Кое-кто даже катается на них на специальных досках…

— Я видела это по видео, — перебила его Айя. — Программа называлась «Странности мира» и пользовалась у детей огромной популярностью.

Айю в школе учили, что приливы свидетельствуют о существовании вселенной за пределами Щита. Еще им говорили, что небо когда-то было темным, зато с него светили Солнце и Луна. И что сутки поэтому делились на светлое время — день и темное — ночь. Солнце и Луна находились на большом расстоянии от Земли и яркостью напоминали плазменную рекламу. Именно их гравитация и вызывала приливы. Плазма, как известно, не обладает гравитацией. Значит, Солнце и Луна состояли из плазмы. Айе они почему-то всегда представлялись большими неоновыми трубками, согнутыми в круг.

Теперь из-за Щита они не видны, но, судя по наличию приливов, еще существуют. Ученые сделали открытие, что гравитация — это единственное, что может проникать через Щит.

Айя могла бы поверить в существование Солнца и Луны до появления Щита, но другие детали дометрополисного периода представлялись ей фантастикой. К таковым она относила утверждение, будто в различных частях планеты было разное время. Это ей совершенно непонятно. Как часы могут показывать разное время, если она переедет, скажем, из Джасперии в Каракию? Ведь тогда получается, что человек мог исправить настоящее. Для этого ему стоило перелететь в другое время, назад, что-то там подправить, и все в порядке. Нет, нет, эти утверждения ученых явно противоречили здравому смыслу.