Кометчики - Уильямсон Джек. Страница 31

Усталый человек пожал плечами.

— Я не знаю, что это было. Но затем в небесах стало расти что-то зеленое. Люди сказали, что это была комета. И Плутон каким-то образом затянуло внутрь. Я не знаю…

Внезапно, словно от свирепой боли, его зубы заскрипели.

— А потом пришли эти чудища. Они сожгли наши дома, вытащили наших детей и женщин и схватили их. Они забрали нас куда-то. Я не знаю, куда. Однако мой сын Джон пропал. — Налитые кровью глаза с мольбой взглянули в лицо Боба Стара. — Ты не видел маленького голубоглазого мальчика?..

Вот какова, горько подумал Боб Стар, судьба всего человечества.

— Эти твари заходят сюда? — Этот вопрос был вызван смутным и безнадежным порывом бежать. — Они открывают когда-нибудь эту решетку?

— Они никогда не появляются среди нас. — Гектор Вальдин покачал головой. — Дверь не открывалась с тех пор, как нас загнали на корабль.

— Как они чистят пол и кормят пленных?

— Они не чистят пол, — сказал Гектор Вальдин. — И единственная пища, которую нам дают, — это кислые отходы, которые они бросают через решетку.

Лишенные надежды глаза вновь всмотрелись в Боба Стара с усталым недоумением.

— Где был твой дом? — спросил он. — Мне кажется, я никогда не видел тебя в Вотанге.

Боб Стар отвернулся, слушая безнадежный шепот тысяч сидящих и лежащих на полу, а затем взглянул на массивную запертую решетку на верху трапа.

— Это неважно, если не хочешь говорить, — пожал плечами Гектор Вальдин. — Большинство из нас слишком ошеломлены, чтобы понять, что происходит. Ладно, друг, мне надо идти искать сына, Джона…

Внезапно в глаза Боба Стара ударил синий свет. И на его тонком лице появилась улыбка, призрачная и опасная улыбка.

— Погоди, Гектор Вальдин. — В голосе его звенело нетерпение. — Я скажу, кто мы и как сюда попали.

— Пустяки, — пробормотал худой человек. — Это не имеет значения. Я должен найти Джона.

— Подожди, — настойчиво сказал Боб Стар. — Если ты чтишь имя Джона Стара…

И Гектор Вальдин вернулся, и усталая апатичность отчасти покинула его лицо. И другие, что были поблизости, собрались вокруг них, чтобы послушать. Ибо голос Боба Стара звенел, созывая их. И он произносил магические имена из славной истории человечества.

— Джей Калам, командир Легиона… Великан, который сидит здесь, — это Хал Самду, который отправился с моим отцом и остальными к Убегающей Звезде… Жиль Хабибула — он может открыть дверь, чтобы пропустить нас на корабль… Моя мать, Хранитель Мира. Она тоже в плену и вот-вот должна погибнуть…

Боб Стар говорил. Он произносил зажигательные слова. Он был слегка удивлен уверенностью, появившейся в его голосе. Потому что в душе он сознавал, что надеяться не на что. Он знал, что они для кометчиков не более чем стадо.

Он знал, что Стивен Орко не может быть убит.

Вскоре его слушали очень многие. Заинтересованность быстро проникала сквозь отчаяние на лицах усталых людей. И свет надежды зажигал одного за другим…

СЫН ДЖОНА СТАРА

Первый диалог Джея Калама и Кай Нимиди оказалось неожиданно трудно прервать. Он начался на алмазно-гладкой поверхности планеты, когда девушка крикнула Халу Самду, чтобы он остановился, и удивленный командор обратился к ней на ее собственном языке.

Даже в присутствии пленивших их врагов лицо ее засияло от восторга. Она обрадованно бросилась к командору и обхватила его своими маленькими руками.

Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в обе щеки. Затем, полностью игнорируя существа, которые загоняли их на корабль, она возбужденно говорила с ним. И Джей Калам отвечал, неуклюже, сбивчиво, но так, будто понимал.

Они испуганно остановились, когда конвоиры затолкали их в трюм и закрыли за ними массивную решетку. Внизу, на трапе, они продолжали разговор. Кай Нимиди говорила очень быстро. Лицо ее сияло от возбуждения, улыбалось, хмурилось от усилий сделать слова более понятными; оно светилось надеждой, потом опять покрылось тенью тревоги.

Темное лицо Джея Калама, напротив, было совершенно неподвижно. Он, в основном, лишь слушал, хмурясь от стараний понять. Однако иногда он вмешивался, прося девушку повторить или задавая какой-нибудь вопрос.

Боб Стар не раз подходил к ним и снова уходил, поскольку они не обращали на его внимания. За ним следовали люди, ведомые его словами, будто развивающимися золотистыми знаменами. Это его удивляло, потому что он был всего лишь юношей, испуганным, наполовину лишенным способностей странной и старой раной. Но они впитывали магию его слов, и он продолжал.

Кай Нимиди, наконец, подбежала к нему. Она что-то воскликнула и была смущена, когда он не понял.

— Она спрашивает, — сказал Джей Калам, — знаешь ли ты испанский.

— Испанский?

— Да. Это ее язык.

— Испанский? Откуда она знает испанский? — Он был изумлен. — Ведь она — обитательница кометы.

— Кай — да, — сказал командор, — но ее раса — нет. Я расскажу тебе, насколько невероятно…

— Как такое случилось? Как ее народ попал в комету?

— Странная история. — Джей Калам погладил смуглую челюсть. — Однако, исходя из того, что мы знаем о кометчиках, вполне объяснимая. Все, что она смогла мне рассказать, — это голые факты. Испанский язык Кай и мой, как видишь, — это два почти совершенно разных языка. Мое знание испанского объясняется интересом к Лопе де Вега, который писал четырнадцать столетий назад. Ее испанский принял такую форму на тысячу лет позже и в дальнейшем изменялся в ходе адаптации к чужому окружению. У нее несколько непонятный акцент, но это просто случайность, что я вообще узнал ее язык — когда она велела Халу Самду остановиться. И ее научные термины, конечно, почти полностью мне незнакомы. В результате ее сообщение необычайно трудно понять.

— Четыреста лет назад? — изумился Боб Стар. — Неужели кометчики были здесь прежде?

Джей Калам покачал головой, объясняя:

— Ты можешь вспомнить, Боб, из книг по истории, что в конце двадцать шестого столетия Андейская республика переживала краткий золотой век. В течение нескольких лет в науке и почти во всех направлениях искусства, равно как и в благосостоянии и военном могуществе, это была ведущая нация Земли.

Периодом угасания этой веры великолепия стала экспедиция «Конкистадора». На самом большом из построенных когда-либо геодезических крейсеров сотня мужчин и женщин покинула Сантьяго — подразумевалось, что это будет самый великий научно-исследовательский полет за всю историю Системы.

«Конкистадор» не вернулся.

Эти сто человек были цветом интеллигенции республики. Их потеря была тем ударом, который прервал золотой век, потому что северные соседи вскоре подчинили их себе, и испанский стал мертвым языком.

— »Конкистадор»…

— Он был взят в плен кометчиками, — сказал Джей Калам. — Очевидно, они постоянно посылали вперед свои корабли на скорости, далеко превосходящей световую, в разведывательные экспедиции, я полагаю, на поиски планетных систем, достойных набега.

Такой невидимый разведчик встретил «Конкистадора» где-то за Плутоном. Весь его экипаж был переправлен на комету, которая находилась где-то в сотнях световых лет от него.

Многие узники остались живы, и случайно некоторые из них бежали. С помощью других порабощенных существ они покинули главную планету на захваченном корабле и добрались до одной из внешних планет созвездия.

Два поколения они существовали в жалком состоянии, пока выжившие не нашли вход в огромную пещеру, где их нельзя было немедленно обнаружить. Они узнали о планах кометчиков и решили предупредить и помочь Системе. Кай Нимиди — их дочь, спустя четыреста лет.

Они добились научного прогресса. Проектор, который перенес Кай на астероид, — самое замечательное их достижение. Я не совсем понял ее объяснения, но, очевидно, он искажает пространство-время так, что две удаленные точки сближаются настолько, что свет и, наконец, материальное тело могут преодолеть разрыв.