Судьба астероида - Уильямсон Джек. Страница 21

Он последовал за ней к маленькому лифту и инстинктивно отпрянул, нечаянно притронувшись к ее жакету, словно это мягкое прикосновение причинило ему боль. Напряжение не оставляло его. Это может оказаться не к месту, но он расскажет ей при первом же удобном случае историю старины Джима Дрейка.

Терра-Тор находился в двух километрах к западу от Палласпорта. Это была круглая вершина, сверкавшая жизнью в мертвой цепи огромных гор, каких не было даже на Земле. Яхта приземлилась на горе через десять минут.

После того, как они покинули яхту, Джей Хардин с энтузиазмом показывала ему все достопримечательности Тора. Золотые пряжи и стены из пурпурного стекла окружали возвышенность и спускались к изгибу горы.

— Пойдем, — прошептала она. — Давай посмотрим восход солнца.

Она повела его мимо красивого особняка на край каньона с черными стенами, покрытыми пушистой зеленью земных растений. Стоя на краю этого маленького островка жизни, они наблюдали мертвые огромные вершины, освещенные яркими лучами солнца, они стали похожи на острые клинки, протыкающие плотную темноту.

— Это великолепно!

Дженкинс согласно кивнул, но он представил себе в этот момент еще более грандиозное зрелище. Он увидел весь Паллас таким же сверкающим, как Тор, воображение нарисовало ему тысячи мертвых планет, возвращенных к жизни. И вдруг ему пришло в голову, что строительство передатчика Бранда могло обойтись гораздо дешевле, чем это барское поместье его дяди.

Но Ник ничего не сказал. Он слишком устал, чтобы найти слова для объяснения девушке своих воззрений; он не хотел ссориться с ней. Смерть забирала у Дженкинса силы, и только Джей могла поддержать его угасающие силы.

— Извини меня. — Она сочувственно посмотрела на него и взяла за руку.

— Я знаю, через что ты прошел, ты, должно быть, очень устал.

Они пошли, держась за руки, через роскошную лужайку к огромному дому под золотыми вязами. Дженкинс благодарно улыбнулся спутнице, ощущая ее дружескую поддержку. Ее сильные пальцы сжали руку Ника, как будто ощущали его боль.

Она вдруг остановилась, и ее голубые глаза наполнились ужасом.

— Что с тобой? — прошептал он.

— После этого… — ее голос задрожал, — ты ведь не вернешься туда?

Дженкинс вырвал руку. Он нарочно разорвал эту кратковременную связь. Джей не понимала его. Но он и сам не хотел, чтобы она увлеклась человеком, которому суждено умереть.

— Я возвращаюсь, — сказал он резко.

Они пошли к особняку с пурпурными стенами. Шли напряженно, не касаясь друг друга. Полные губы девушки были сжаты, и он внутренне радовался, видя злость в ее глазах. Это было лучше, чем боль в глазах Карен Дрейк.

Внутри роскошного жилища молчаливый слуга с классическими чертами лица провел Дженкинса в просторную спальню и наполнил ему ванну. Пижама дяди подошла по размеру. Землянин помог завязать ему пояс и сказал, что обед подан.

За обедом его дядя и Адам Гаст все еще говорили о плане слияния. Джей Хардин не участвовала в разговоре, Ник тоже ел молча. Темнолицый шеф-повар приготовил редкие блюда, но еда не имела сейчас значения для участников обеда. Истощение и болезнь утомили Дженкинса, и от потока юридических терминов и финансовых выкладок у Ника закружилась голова.

— Тебе лучше отдохнуть, — сказал Бранд, когда обед был закончен.

— Не сейчас, — Дженкинс распрямился. — Я должен тебе кое-что сказать.

— А нельзя ли завтра?

Дженкинс упрямо покачал головой.

— Но мы будем заняты до полуночи, разрабатывая этот план.

— Ты должен выслушать меня, — упрямо настаивал Дженкинс. — То, что я собираюсь сказать, нарушит твой план.

— Хорошо, Ники, — снисходительно сдался дядя. — Я дам тебе час прямо сейчас.

Он обратился к Адаму:

— Можешь продиктовать набросок, пока я послушаю. — Он с улыбкой взял Ника за руку. — Поднимемся в кабинет.

Кабинетом была просторная широкая комната с блестящим баром из черного дерева в углу. Картины на стенах, высокие стеллажи, заполненные книгами… Огромные окна выходили на склон Палласа. На Земле такая комната служила бы признаком среднего благосостояния, но на этой безжизненной планетке, где людей истощала жестокая природа, это казалось вызывающей роскошью.

Бранд налил себе напиток и предложил Дженкинсу:

— Самое лучшее виски в Мандате, — настаивал он. — И похоже, что тебе нужно выпить.

Дженкинс покачал головой:

— У меня нет времени, я должен сказать тебе, что случилось на Фридонии…

— Не волнуйся по этому поводу, Ники. Шалтай-болтай упал, и его нельзя собрать по кусочкам. — Бранд открыл пачку сигар: — Попробуй, настоящие гаванские сигары.

Дженкинс нетерпеливо отмахнулся.

— Плохие новости, — у него пересохло в горле. — Взрыв послужил причиной…

— Давай не будем о печальном, Ники, — Бранд опустился в легкое кресло и улыбнулся поверх запотевшего бокала. — Тебе, конечно, это кажется ужасным. Я знаю, что эти несчастные были твоими друзьями, но нельзя все время оглядываться назад.

Бранд покачал бокалом, и в нем зазвенели кусочки льда.

— Ну хорошо, Ники, я послушаю эти печальные подробности, если ты настаиваешь. Но Фридония больше не имеет значения. Мы миновали кризис. Это слияние, если мы осуществим его достаточно быстро, защитит нас против…

— И даже против сити-оружия?

— Что? — Бранд был ошарашен. Он поставил бокал. — Что ты сказал, Ники?

«Оружие из антиматерии» — отчеканил Дженкинс. — Я пытаюсь сказать тебе об этом с тех пор, как приземлился. Арсенал сити украден. Кто-то из наших очень ловко помог. Думаю, что нас предал Лазарини. Я не знаю, на какую планету они отвезли его.

Дженкинс посмотрел на цветущее лицо Бранда, искаженное тревожным изумлением.

Упавшим голосом он продолжал:

— Те, кто сделали это, похитили очень многое — десятки незаконченных ракет, машины для создания новых боеголовок и знания Лазарини, что еще более важно.

Дженкинс проглотил сухой комок в горле.

— Они обеспечили себе легкую победу в новой космической войне, если мы не остановим их…

— Послушай, Ники, — Бранд снова поднял бокал, и его железные пальцы уже не дрожали, голос был странно напряжен. — Так Дрейк и другие получили сити-шок не случайно?

Дженкинс кивнул:

— Они убиты.

Серые глаза Бранда сузились:

— Ты говорил об этом кому-нибудь?

— Нет. — Он увидел, как лицо дяди расслабилось. — В клинике Ворринджера думают, что они получили дозу от сити-пыли. Я не стал разубеждать их.

— Правильно, Ники. — Бранд сделал большой глоток виски и одобрительно кивнул. — Из тебя получится хороший финансовый инженер.

Дженкинса покоробила эта фраза.

— Я знаю, что малейший слух о сити-оружии способен разрушить Мандат,

— объяснил он. — А это может помешать нам закончить передатчик Бранда.

— Неплохая идея, — улыбнулся Бранд. — Но пока нам нужно забыть о передатчике.

— Нет! — Дженкинс резко встал. — Освобожденная энергия на Фридонии — это единственное, что в силах остановить новую космическую войну.

Бранд снисходительно улыбнулся:

— Почему ты так думаешь, Ники?

Дженкинс чувствовал, как его кулаки сжимались и разжимались, и он не мог найти слов, чтобы противостоять открытому скептицизму дяди.

— Потеря этого вооружения и оборудования, опыта и знаний Лазарини — это все равно, что сити-шок для всех планет, — сказал он в отчаянии. — Они еще не чувствуют этого, но смерть еже близка. Скоро пробьет ее час.

Бранд одобрительно пробормотал:

— Красивая аналогия, Ники.

— Эти налетчики нанесли сити-удар по Фридонии, — продолжал Дженкинс.

— Это значит, что их не интересует истинная созидательная сила сити. Они хотят контролировать все запасы тория и урана.

Дядя кивнул и улыбнулся:

— Интересный политический анализ, Ники.

— Но передатчик Бранда может предотвратить войну за эти радиоактивные элементы, — настаивал Дженкинс. — Если энергии будет в избытке, война за нее потеряет смысл.