Неукротимое томление - Уильямсон Пенелопа. Страница 123
Делия взяла руки Мэг.
— Мэг... Я уже говорила тебе в тот день, когда мы впервые встретились, что совсем не хочу, занять место твоей мамы. Твоя мама очень любила тебя, и ты тоже ее любила, и должна сохранить эту любовь в своем сердце. Я только надеюсь, что когда-нибудь ты полюбишь меня, хотя, конечно, по-другому, как доброго друга.
Делия ждала, но Мэг молчала. Тогда Делия встала и пошла к выходу, и тут услышала тихое:
— Спокойной ночи... мама.
— Спокойной ночи, Мэг. Я люблю тебя.
Делия вздрогнула, увидев, что Нэт стоит в проеме, отодвинув занавеску. Он, конечно, все слышал. Помедлив, она пошла вперед, и он отступил, опустив простыню.
— Они по тебе скучали, — сказал он.
Делия не могла вымолвить ни слова.
Единственной мебелью на их половине сарая был стол и два стула. Нэт принес с общей кухни горшок с чаем и две кружки. Она налила чай и села на стул, сжимая кружку в ладонях. Пар, поднимавшийся над кружкой, окутал ее лицо. Делия с наслаждением грела о кружку свои ледяные руки. Ее знобило.
Она заставила себя оглядеться. Комнату освещала свечка, поставленная возле двери. Лицо Нэта было в тени. Он стоял, ссутулясь, опираясь на здоровую ногу, опустив глаза.
Медленно подняв голову, он встретился с ней глазами. Его взгляд был серьезным и немного испуганным.
— Я тоже скучал по тебе, Делия, — сказал он так тихо, что она едва расслышала его. Ее лицо выразило такое недоверие, что он добавил: — Я знаю, этого нельзя было ожидать, ведь я относился к тебе раньше...
— Я ничего не умела делать, Нэт.
Делия предпочла бы не выказывать горечи, ведь она ее и не испытывала.
— Нет, неправда, — возразил Нэт дрожащим голосом. — Ты многое делала правильно и хорошо. Но я был так поглощен своим несчастьем, что не замечал этого.
Он встал с противоположной стороны стола, и Делия чувствовала его взгляд. Но сама она все еще не могла посмотреть на него. Даже дышать ей было трудно.
— Что с тобой, Делия? — спросил он с виноватым выражением. — Ты обиделась, что я не отправился искать тебя?
Делия еще сильнее сжала кружку. Из груди ее вырвался глубокий вздох.
— Ну конечно же нет. Тай, то есть только доктор Тай мог отыскать нас и вернуть обратно.
Нэт тоже вздохнул, но с облегчением. От смущения на щеках его играл румянец.
— Я тоже так подумал. Хоть я и стараюсь всем показать, что я такой же, как все, но по правде-то на деревянной ноге далеко мне не уйти. И потом я фермер, а не охотник, я не привык рыскать по лесам. К тому же меня ранили, да и Мэг с Тилди — ведь, кроме меня, у них никого не осталось. Но теперь это не так, верно? Теперь у них есть ты.
— Но ты их отец...
— А ты их мать.
Он придвинул стул и сел, положив локти на стол и пристально глядя на нее.
— Они тебя любят, Делия. Мы оба это видели сегодня. И ты их тоже любишь.
— Да, я люблю их, Нэт, — подтвердила Делия, с радостью подумав, что разговор наконец-то коснулся безопасной темы. — Они такие чудесные дети.
Смущенно улыбаясь, он поставил перед собой кружку с чаем и провел пальцем по ее краям. Он бросил взгляд на Делию, потом опустил глаза вниз, на стол, пристально наблюдая за своим пальцем и его круговыми движениями. — Но меня ты не любишь, верно?
Делия обхватила себя руками.
— Нэт, я...
— Ничего, — он так оттолкнул от себя кружку, что чай выплеснулся на стол, — ничего не объясняй. Я ничего не сделал, чтобы ты полюбила меня. Я не пытался даже понравиться тебе...
— Ты мне нравишься, Нэт. Ты чудесный человек, прекрасный отец, ты труженик и...
— ...И никчемный муж, — отрезал он. Голос его дрогнул от злости на себя самого. — По крайней мере для тебя. Господь знает, у нас были с этим проблемы и раньше, да, но потом стояла эта долгая зима, и я много думал. Знаю, я был к тебе несправедлив, мне хотелось, чтобы ты была такой, как Мэри, но ты — это ты. Я вспомнил тот день, когда мы поженились и нашу клятву быть вместе в радости и горе. Подумал о всепрощении. Я все цеплялся за Мэри... а ведь она уже...
— Ох, нет, Нэт! Ты не должен забывать о Мэри! Ты...
— Я не должен забывать о тех годах, которые мы с Мэри прожили вместе и счастливо, да. Но до сих пор я думал о Мэри как о живой. А это неправильно. Мэри была моей женой, но она умерла, теперь моя жена ты, моя единственная жена, и я дал клятву перед Богом. Теперь я хочу начать новую жизнь и честно исполнить эти клятвы.
«Почему теперь? — Делия готова была наброситься на него. — Почему он говорит ей все это сейчас?!»
Ей стало дурно, тошно — от чувства вины, от жалости к Нэту, от тяжести бремени, которое на нее свалилось. Она сжала руки и заставила себя заговорить.
— Нэт... я должна тебе кое-что сказать... Тай... доктор Тай и я...
Громкий стук в дверь заставил ее так вздрогнуть, что она едва не опрокинула горшок с чаем. Нэт встал, и стул под ним заскрипел. Он открыл дверь.
— О, здравствуйте, доктор Тай.
Делия поднесла руку к горлу, потому что именно там забилось вдруг ее сердце. Нэт загораживал от нее Тая, но она сомневалась, что сможет посмотреть на него. Даже слышать его голос было для нее мучительно.
Он говорил отрывисто и сухо.
— Нэт, я хотел бы поговорить со своей... с Делией.
Нэт отступил назад, открыв дверь пошире.
— Конечно. Входите. Тай не пошевелился.
— Это личное дело. Я хотел бы поговорить с ней наедине.
Делия медленно встала. Тай как тень стоял за дверью. Делия с надеждой посмотрела на Нэта.
— Это всего на несколько минут.
Нэт приподнял бровь, и лицо его выразило удивление.
— Понятно... — Он кивнул. — Я пока выпью еще чая.
Тай отступил от двери и исчез во тьме, полагая, что Делия пойдет за ним.
И она пошла.
Элизабет расстегнула корсаж и приложила ребенка к груди. Ротик ребенка раскрылся, и он жадно припал к груди.
Преподобный Калеб Хукер сидел рядом с женой и наблюдал. Он был захвачен и немного смущен увиденным. Грудь Элизабет была небольшая, но круглая, словно яблоко, и сейчас казалась золотистой в последних отсветах догорающих углей. Он вдруг подумал, что прежде никогда не смотрел на нее так вот открыто. Она всегда была одета, а переодевалась, только повернувшись к нему спиной. Когда они занимались любовью, Элизабет всегда была в ночной сорочке, и делали они все это быстро и в темноте.