Ступай к муравью (сборник) - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис. Страница 18

Молодой человек долго и оценивающе смотрел на нее и решил, что будет благоразумнее сменить тему разговора.

— А что вы собираетесь делать со своей добычей? — спросил он.

— Ну, — сказала она, — у нас в Барранаклохе ведь нет электричества, но думаю, что морозильник можно использовать и просто для хранения кукурузы.

— Без сомнения, — согласился тот.

— Что же до бумажных салфеток, так ведь это просто приманка и все тут, — добавила Пегги.

— Вы имеете в виду годовое бесплатное снабжение «Прозрачными Удаляющими Косметику Салфетками Титании»? Я не вполне понимаю…

— А как же иначе! Разве не понятно, что они рассчитывают, будто я потрачу все свои денежки на ихнюю косму… косми… косметику, а они, значит, станут за это ее бесплатно удалять. Ну а я ничего подобного делать не собираюсь. Вот это и есть то, что в Америке зовут рэкетом, — объяснила она.

— Ах, об этом я не подумал, — отозвался юноша. — Ну а деньги? Надеюсь, тут-то все в порядке? — добавил он с беспокойством.

Пегги достала из сумочки чек, положила его на стол и разгладила рукой. Ирландец, она и молодой англичанин, сидевший по другую руку от Пегги, уважительно поглядели на бумажку.

— Еще бы! Вот это действительно мило с их стороны. Мое драгоценное сокровище. Половина куска, как говорят у них в Америке.

— Пятьсот фунтов куда больше, чем половина американского куска, и иметь их весьма приятно, — согласился молодой ирландец. — Но назвать это сокровищем, извините меня, вряд ли можно. В наши дни — тем более. И все же… без обложения налогами… в этом отношении мы даже впереди Америки. И что вы с ними сделаете?

— Ох, я сама уберусь в Америку и постараюсь устроиться в киноиндустрию — в киношку, как там говорят.

Молодой ирландец неодобрительно покачал головой.

— Вы имеете в виду телевидение? — сказал он. — Фильмы, они passes, вульгарны, vieux-jeux, старье.

— Не имею я в виду телевидение. Я имею в виду именно фильмы! — твердо сказала Пегги.

— Но послушайте… — воскликнул ирландец и принялся весьма красноречиво защищать свои взгляды.

Пегги слушала его спокойно и внимательно, но когда он кончил, сказала:

— Вы верны своим нанимателям, и все же я имею в виду именно фильмы.

— Но вы хоть кого-нибудь там знаете? — спросил он.

Пегги начала было цитировать длинный перечень своих дядей и кузенов, однако молодой ирландец тут же прервал ее:

— Нет, я говорю о ком-нибудь внутри самой отрасли, в самом Голливуде. Понимаете, хотя пятьсот фунтов и симпатичная сумма, но там вы на нее долго не продержитесь.

Пегги пришлось признать, что, насколько ей известно, никто из ее родственников в кинопромышленности не завязан.

— Что ж… — начал ирландец. Но именно в этот момент молодой англичанин, который уже давно приглядывался к Пегги, хоть и молчал, вдруг вклинился в разговор:

— Вы это серьезно — насчет кино? Там, знаете ли, очень суровая жизнь.

— А может быть, я буду лучше подготовлена к легкой жизни, если немножко постараюсь, — ответила Пегги.

— Весь Голливуд битком набит будущими звездами, которые пока что вынуждены принимать шляпы в гардеробах.

— И кое-кем, кому этого делать не пришлось, — смело парировала Пегги.

Молодой человек погрузился в задумчивость, но тут же вернулся к теме разговора.

— Слушайте, — сказал он, — вы вряд ли хорошо представляете себе, что вас ждет и во сколько это обойдется. А не лучше ли вам попробовать пробиться в английскую кинематографию и уж ее превратить в плацдарм для дальнейшего наступления?

— А это разве легче?

— Возможно. Случайно я знаком с одним режиссером.

— Ну-ну, — вмешался ирландец, — такой способ ухаживания давно ходит с бородой…

Англичанин игнорировал реплику.

— Его имя, — продолжал он, — Джордж Флойд…

— О да! Я о нем слышала, — сказала Пегги с явно возросшим интересом; — Это он сделал в Италии «Страсть на троих», да?

— Тот самый. Я могу представить вас ему. Конечно, я абсолютно ничего не в силах гарантировать, но из того, что он говорил вчера, я делаю вывод, что, возможно, вам стоило бы с ним познакомиться, если у вас есть желание.

— Ну еще бы! — воскликнула Пегги с восторгом.

— Э… послушай-ка, старина… — начал другой юноша, но англичанин решительно повернулся к нему:

— Не будь идиотом, Майкл! Разве ты не видишь, как складно все получается? Если Джордж Флойд возьмет ее, то это будет значить, что «Попьюлэр Амальгемейтед Телевижн» раскопала новую звезду экрана. И каждый раз, как будет упоминаться ее имя, сразу же после него будут сообщать, что это находка Поп. Ам. Теле. А это, знаешь ли, уже не шутка!… Во всяком случае, вам стоит пока пойти на риск и поддержать девушку, доставить -в Лондон и на недельку поместить в хороший отель. Даже если Джордж ее не возьмет, твоя компания получит неплохую рекламу и таким образом ни пенни не потеряет на этой комбинации. Хотя полагаю, что Джордж возьмет наживку. По тому, что он говорил, можно заключить, что Пегги — как раз то, в чем он сейчас нуждается. И она фотогенична — я ведь смотрел по монитору.

Оба повернулись и долго изучали Пегги, на этот раз со строго профессиональных позиций. Наконец молодой ирландец сказал:

— Знаешь, а ведь у нее действительно кое-что есть! — и в его голосе прозвучала такая убежденность, что Пегги вспыхнула и продолжала краснеть до тех пор, пока не поняла, что тот обращался вовсе не к ней, а к своему коллеге.

Неделю спустя пришло другое и тоже напечатанное на машинке письмо, но только гораздо длиннее первого. После поздравлений по поводу одержанной Пегги победы се извещали, что предложение, представленное на обсуждение Совета «Попьюлэр Амальгемейтед Телевижн, лимитед» мистером Робинсом, которого она, без сомнения, не забыла, было одобрено. Поэтому Компания имеет удовольствие пригласить ее… и т. д. и т. п… и надеется, что следующие условия будут сочтены подходящими… машина заедет за ней в Барранаклох в восемь утра в среду 16-го…

К письму был приложен авиабилет от Дублина до Лондона с прикрепленной к нему записочкой от руки, гласившей: «Пока все идет как по маслу. Растормоши своего Иетса. Встречу в лондонском аэропорту. Билл Робинс».

Деревушку затопила волна возбуждения, которое слегка сдерживалось всеобщей неспособностью установить, что это за штука такая у Пегги — Йетс?

— Не важно, — сказала Эйлин после долгого раздумья, — похоже, это английская манера называть перманент. А им я займусь лично.

В среду, как и сообщалось в письме, прибыла машина, и Пегги укатила в ней куда элегантнее, чем кто-либо из более ранних эмигрантов, покидавших Барранаклох.

В вестибюле лондонского аэропорта Пегги ожидал мистер Робине, махавший ей рукой и пробившийся к ней сквозь поток пассажиров, чтобы поздороваться.

Пугающе ярко блеснула чья-то фотовспышка, и тут же Пегги была представлена крупной, весьма добродушно выглядевшей леди в черном костюме и боа из серебристой чернобурки.

— Миссис Трамп, — объяснил мистер Робине. — Функции миссис Трамп — быть вашим гидом, советником, приглядывать за вами вообще и отпугивать кобелей.

— Кобелей? — ошеломленно спросила Пегги.

— Кобелей, — подтвердил молодой человек. — Тут они кишмя кишат.

Теперь дошло и до Пегги.

— О, понимаю! Вы имеете в виду тех американцев, которые свистят? — спросила она.

— Ну с этого они только начинают. Хотя, должен вас предупредить, тут они ходят под всеми флагами.

Затем Пегги, мистер Робине, миссис Трамп и еще один несчастного вида человечек с фотокамерой, откликавшийся на имя Берт, набились в огромную машину и тронулись в путь.

— Наша публика здорово клюет на такие штуки, — сказал мистер Робине. — Примерно через час вам предстоит встреча с прессой. На послезавтра я договорился о свидании с Джорджем Флойдом. Но смотрите, ни единого слова о Флойде парням и девчонкам из прессы! Будьте осторожны и не проболтайтесь. Нельзя, чтобы Флойду показалось, будто мы на него давим. А еще у нас предусмотрено одноминутное интервью в вашей программе завтра вечером.