Зов пространства - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис. Страница 10

— Очень удобная позиция, капитан, — заключила врач и, не дождавшись отклика, сообразила, что продолжение разговора зависит от нее.

— Насколько мне известно, — сказала она, — у нас около семидесяти тяжелых ракет с атомными боеголовками. Нам часто внушали, что чем раньше они упадут на Землю, тем эффективнее ослабят неприятельский потенциал, тем больше ответных ударов предотвратят. В сущности, наша задача — сделать все от нас зависящее, чтобы враг пал как можно быстрее. Но все наши тяжелые ракеты по-прежнему в шахтах.

— Их предназначение, — снова подчеркнул Трун, — вне нашей компетенции. Не нам решать, когда их выпустить. Может быть, межконтинентальные ракеты уже сделали все, что нужно, а значит, расходовать наши — бессмысленно. Весьма вероятно, нас держат в резерве, — на случай, если от нашей способности продолжать обстрел будет зависеть исход войны.

Элен недоверчиво покачала головой:

— Если стратегические цели разрушены, что остается для решающего обстрела? А против армий, развернутых на полях, это оружие не годится. Нашим людям не дает покоя вопрос: почему ракеты не выпущены по самой подходящей цели в самое подходящее время?

Трун пожал плечами:

— Пустой разговор, Элен. Если бы мы и могли выпустить их без приказа, то куда, спрашивается, наводить? Мы совершенно не представляем, какие цели уничтожены, а какие нет. Вдруг вместе с неприятельским городом мы уничтожим и наши оккупационные войска? Когда мы понадобимся, нам прикажут.

Врач размышляла добрые полминуты, затем сказала со всей прямотой:

— Майкл, я думаю, ты все прекрасно понимаешь. Если в ближайшем будущем наши ракеты не востребуются или из штаба не придет другой вразумительный приказ, начнется мятеж.

Капитан неподвижно смотрел в окно.

— Неужели все так серьезно?

— Да. Пожалуй, серьезнее некуда. Станция на грани бунта.

— Гм-м… И к чему, по их мнению, это приведет?

— Об этом они почти не думают. Люди донельзя измучены страхом и неизвестностью, они в отчаянии и должны хоть что-то сделать, чтобы не свихнуться.

— Поэтому они решили стащить меня с седла и запустить атомные ракеты? Просто ради развлечения?

Тоскливо глядя на него, Элен покачала головой:

— Не совсем так, Майкл. Дело в том… О Господи, как это трудно… Дело в том, что прошел слух, будто ракеты уже должны были улететь.

Элен увидела, что ее слова угодили в цель. Через некоторое время он сказал с ледяным спокойствием:

— Ясно. Стало быть, у меня слепой глаз, как у Нельсона.

— Кое-кто так и говорит. Остальные начинают задумываться.

— Что ж, логично. И все-таки даже командиру станции необходимы причины для своеволия, тем паче если оно пахнет государственной изменой.

— Конечно, Майкл.

— И каковы же они, можно полюбопытствовать?

Элен глубоко вздохнула:

— Вот каковы. Пока мы не запускаем эти ракеты, нам ничто не угрожает. Но стоит их отправить, как нам отомстят — или станция русских, если она еще существует, или один из их спутников. Девять средних ракет — недостаточно серьезный повод для драки с нами. Но если мы начнем лупить тяжелыми — нам конец, тут сомневаться не приходится. Всем хорошо известно, как трепетно ты любишь станцию, ты и сам это только что подтвердил. Чем не причина для своеволия, а? Американская станция, скорее всего, погибла, возможно, русская тоже, если и нас расколошматят, «на пороге Вселенной», как ты изволил выразиться, не останется никого. Но если мы уцелеем в войне, то будем единственными хозяевами Луны, будем «на пороге»… Так?

— Так. Твои доводы убийственны. Но мечта, как тебе должно быть известно, далеко не всегда перерастает в психопатическую одержимость.

— Мы — замкнутый социум на пике нервного напряжения, — жестко проговорила Элен.

Подумав несколько секунд, он спросил:

— Можешь дать прогноз? Что будет, дворцовый переворот или массовый бунт?

— Дворцовый переворот, — ответила она без промедления. — Твои же офицеры тебя арестуют, как только наберутся храбрости. То есть завтра или послезавтра. Им это будет не очень приятно. Тем более что командир — фигура популярная. — Она пожала плечами.

— Надо подумать. — Трун пересел в кресло и оперся локтями на стол. В комнате воцарилась тишина, насколько это позволяла конструкция станции, — он думал с закрытыми глазами. Через несколько минут Майкл размежил веки.

— Допустим, меня арестуют. Тогда следующим их шагом будут поиски радиограмм с Земли, чтобы уличить меня в измене и тем самым оправдать свои действия. И узнать, были ли приказы на запуск ракет и можно ли еще их выполнить. То-то они расстроятся, когда ничего не найдут, кроме трех приказов насчет девяти средних ракет. Шуточное ли дело — арестовать командира по обвинению в предательстве… За такое по головке не погладят. Останется только одна надежда, и кто-нибудь посмелее запросит у штаба копии всех приказов на старт ракет, под предлогом моего помешательства, или чего-нибудь в этом роде. Когда и это ничего не даст, начнется настоящая паника, а там и до раскола недалеко. Кое-кто всерьез задумается о последствиях. Другие решат: погибать, так с музыкой, — и предложат выпустить ракеты куда попало. Третьи пойдут на попятную и будут доказывать, что штаб четко и недвусмысленно приказал бы отправить ракеты, если бы хотел этого; спрашивается, зачем бунтовать, рискуя навлечь на себя вражеское возмездие? Допустим, осторожность и здравый смысл победят, но и в этом случае мой авторитет и репутация будут безнадежно подорваны, и мы останемся в тупике. В общем, мне кажется, все мы только выиграет, если я придушу самолюбие и нанесу упреждающий удар. — Он помолчал, разглядывая Элен. — Ты знаешь, просить о таких вещах — не в моем характере, но, думаю, вреда не будет, если по станции пройдет слух о возможных последствиях моего ареста. Ты согласна?

Она кивнула. Майкл вышел из-за стола.

— Сейчас я сюда приглашу Ривза, да и Кэлмора, пожалуй. Надеюсь, я сумею им объяснить, не потеряв лица, каковы наши шансы в этой войне. Поскольку утечка информации нам теперь практически не грозит, я рассекречу распоряжения штаба. Я хочу, чтобы старшие офицеры хорошо представляли себе положение и были готовы к любым неожиданностям. Все это изрядно охладит их пыл и не позволит им наломать дров. Ты меня понимаешь?

— А вдруг они скажут, что ты просто уничтожил самые важные приказы?

— Не думаю. Это же целая процедура. Кроме того, они могут заглянуть в аппаратный журнал радистов и журнал шифровальщиков, а там все отмечено

— И все-таки я не понимаю, почему мы не запустили ракеты, — медленно произнесла Элен, буравя собеседника взглядом.

— Не понимаешь? Ну что ж. Может быть, когда-нибудь выяснится. А пока давай договоримся: мы исполняем приказы, и точка. Правда, так намного проще. Я тебе очень благодарен, Элен. Не думал, что все так далеко зашло. Будем надеяться, что завтра мы увидим если не перемену в отношении ко мне, то по крайней мере неуклюжие поиски козла отпущения.

Когда за Элен закрылась дверь, он смотрел на нее целую минуту, а потом нажал на кнопку и вызвал своих заместителей Ривза и Кэлмора.

После разговора с офицерами Трун дал им несколько минут, чтобы пришли в себя. Затем они удалились, совершенно растерянные; один унес папку капитана, другой — подписанный им допуск к зашифрованной документации. Почувствовав острое желание прогуляться, Трун тоже покинул свой кабинет и направился к шлюзу.

При его появлении дежурный по экипировочному отсеку вскочил на ноги и отдал честь.

— Вольно, Хьюджес. Занимайся своим делом. Я на часок выйду.

— Ясно, сэр. — Хьюджес сел и склонился над полуразобранным скафандром.

Трун снял с крючьев собственный алый скафандр и внимательно его осмотрел. Не найдя повреждений, снял китель и брюки и забрался в скафандр. Проверил все как положено, включил рацию, связался с девушкой в центре управления и приказал вызывать его только в случае необходимости. Вскоре его голос зазвучал снова — из громкоговорителя на стене, и достиг ушей дежурного. Тот встал и двинулся к меньшему, рассчитанному на двух человек, воздушному шлюзу.