Дикий мед - Уинспир (Винспиер) Вайолет. Страница 17

— Время имеет привычку убегать. — Профиль его, казалось, окаменел, когда он шел к двери номера и вставлял ключ в скважину замка. Ее сердце словно кто-то стиснул. Домини вдруг поняла, что Поль недолго сохранит дистанцию. Он обладает потребностями здорового, сильного, эмоционального мужчины, а она уже знала, каким беспощадным он может быть.

На следующий день их номер стал похож на цветочный магазин. Прошел слух, что Поль Стефанос находится в Афинах с молодой женой англичанкой. К дверям номера постоянно прибывали корзины с цветами, коробки с фруктами и конфетами и свадебные подарки для молодой мадам Стефанос. Домини оставалась женщиной и не могла не восторгаться цветами, не пробовать восточные сласти вроде «турецких восторгов», фисташек и золотого коринфского винограда. Ее восхитил один подарок — набор ликерных рюмочек, серебряных ложечек и декоративных крошечных тарелочек. Поль рассказал, что по греческому обычаю хозяйка встречает гостей, угощая их сладкими консервами или ликером.

— Сует в рот ложку меда, — улыбнулась Домини.

— Вот именно, — взгляд Поля задержался на ее губах, и она поспешила зарыться носом в очаровательный букет фиалок с нежными лепестками, влажными от росы, и мохнатыми листочками в виде маленьких сердечек.

— Обожаю фиалки, — сказала она.

Поль молча прошел к двери на балкон и раскурил сигару. Она бросила взгляд поверх букета на его широкие плечи и темную голову языческого бога и по напряженной позе поняла, что фиалки подарены им.

Она почувствовала признательность, но так необходимые слова благодарности не выговаривались. Как Поль угадал ее любимые цветы? Домини никогда не говорила о таких вещах , а он не видел ее в лесах Фэрдейна, уютно расположившейся в развилке березы, растущей над полянкой сплошь покрытой распустившимися ранней весной дикими фиалками. Та Домини не заинтересовала бы его… или заинтересовала?

В следующие недели они с Полем без конца получали приглашения на обеды, танцы и прогулки на машинах. Ее устраивал праздничный водоворот: веселая суета отвлекала от размышлений об острове Анделос, где она останется наедине с Полем в его доме на Орлином утесе. Там уже они не будут возвращаться поздно ночью после вечеринок или катаний за город на машине. Там Поль не пожелает ей вежливо « kale nichta «, уходя в собственную спальню и не оставит одну. Каждый новый день приближал час расставания с Афинами.

Накануне отъезда на Анделос, их пригласили на вечеринку на яхте в гавани Афин. Большое судно было украшено разноцветными фонариками, играл маленький оркестр, на палубе танцевали под звездным небом.

Домини в тот вечер надела платье в греческом стиле, ниспадающее свободными складками, из прозрачного, морского цвета шифона на шелковом лавандовом чехле. Волосы она тоже причесала по-гречески, подняв их и обнажив шею, а удерживали небольшой медового цвета узел волос на затылке крошечные фиалки. Перед выходом из отеля Поль надел ей на руку серебряный браслет с аметистовой пряжкой. Она покрутила его. Он напоминал браслет наложницы, и Домини поняла, что Поль припомнил ей с насмешкой те слова, что она сказала не так давно на базаре на Плаке, когда он вдел ей маленькие синие сердечки-сережки.

— Здесь, в Греции, ты стала еще очаровательнее, — сказал он. — Наше языческое солнце согрело тебе кожу, и она приобрела цвет меда. Скажи мне, я получу поцелуй за подарок? — Как послушная маленькая девочка, она подняла лицо, и он тихо засмеялся, согревая губами ее щеку. — Ты опасаешься данайца [8] , дары приносящего, верно? — насмешливо осведомился он. — Что мне прятать от тебя?

Она посмотрела в его золотистые глаза — говорят, что глаза — это зеркало души, — но Домини видела в блестящих зрачках Поля только собственные крохотные отражения. У него завораживающие глаза. Как и все остальное в нем, они были красивы и своевольны. Если бы он не был мужем, которого она боялась, то мог бы ей очень нравиться в этом белом вечернем смокинге великолепного покроя поверх белоснежной шелковой рубашки с темным кушаком и в суживающихся книзу брюках.

«Аполлон, вырезанный из тикового дерева», — подумала она, когда Поль накидывал ей на плечи похожий на пеплум плащ; они вышли из номера как обычная счастливая пара, отправившаяся навстречу вечерним развлечениям.

Домини любила танцевать. Этому она научилась еще в школе, которая отличалась довольно прогрессивными методами воспитания и несколько раз бывала на танцах вместе с Берри. Она вспомнила Берри на залитой разноцветными огнями, казавшейся сказочной палубе «Серебряной колдуньи», когда Поль молчаливо вел ее в танце, положив руку на талию. С Берри они постоянно перешептывались под вспышки электрических зайчиков, отбрасываемых большим колдовским шаром, висевшим под потолком. Это было в яхт-клубе, где они обычно встречались. Ей приходилось в темноте крадучись выбираться из школы с помощью одной из подружек по спальне, потому уже с этого момента ее свидания с Берри казались романтично таинственными.

Странно, что здесь, в Греции, она так много думала о Берри. Вероятно, ей подсознательно хотелось быть рядом с ним, а не с Полем.

Домини закрыла глаза и попробовала представить себе, что ее обнимает Берри, но эти руки были тверже, а если она прислонится щекой к красивому смокингу, то голова ее окажется рядом с сердцем Поля, а не в удобной ложбине плеча Берри.

— Ты хорошо танцуешь, — проговорил он над ее головой. — Я не думал, что вы принимали гостей в Фэрдейне.

— Мы не могли себе этого позволить, — ответила она, — недоставало денег. Я научилась танцевать в школе.

— Однако очевидно, что ты привыкла, чтобы тебя вел мужчина, а не другая девушка, — в голосе его слышалось любопытство. — Я уже замечал это раньше. Ты в танце как бы отдаешься, Домини.

Ее сердце на мгновение замерло, потом забилось в бешеном ритме: такую реакцию мог вызвать лишь Поль. Будто электрическая искра ударила ее от прикосновения тел. Домини очень беспокоило и пугало, что он вызывает у нее такую странную реакцию.

— Ты забыл о моем кузене, — сказала она. — Когда Дуг бывал дома, мы часто танцевали в холле под старый граммофон. Дубовый пол в Фэрдейне стал шелковым от времени. — А, Дуглас! — в голосе его все еще звучало любопытство. — Да, думаю, ты была очень неравнодушна к этому молодому… человеку.