Запретная страсть - Уинспир (Винспиер) Вайолет. Страница 31

Весь ужин она сидела спиной к столику Ника; она ни разу не взглянула в его сторону и была исполнена решимости никогда вновь не терять над собой контроль и не позволять сочувствию ослепить себя. Она не должна забывать, что подлинные чувства обжигают так же губительно и горестно, как и молния, которая ударяет в дерево и уничтожает его. От Ника осталась только плоть, а вместо эмоций у него одна лишь ирония. Она почти желала, чтобы его бабушка не открывала ей его прошлое, ведь ей причиняла боль мысль о том, что он добивался лишь ненависти, так как боялся любви.

– Официант, шампанского, – услышала она голос Джо, – у нас намечается вечеринка на четверых.

И они действительно устроили вечеринку. Джо настоял, чтобы молодожены присоединились к ним после ужина в бальной зале, где, несмотря на свою полноту, он показал себя настоящим танцором. Он умудрился раздобыть серпантин и конфетти и заставил всех присутствующих веселиться вместе с ними. Шум, веселье и топот продолжались почти до полуночи, но внезапно у Деллы начался приступ клаустрофобии, и ей понадобился глоток свежего воздуха.

Она незаметно ускользнула и поднялась на верхнюю палубу в поисках уединенного места. Там она с облегчением облокотилась на холодные поручни и стала смотреть на море, похожее на темную обжигающую массу звездного света. Здесь, на кормовой палубе, все звуки были приглушены и ветер почти не ощущался, поэтому Делле не было холодно, и она позволила волшебной ночи успокоить ее душевную боль.

Какой-то демон усмирил эти глубины… Какой демон? – размышляла она. Ведь совершенно очевидно, что всю эту красоту сотворил ангел. Демоны только причиняют муки… Люцифер упал с небес на землю, чтобы истоптать ее огненными ногами.

Делла напряглась, услышав звуки шагов по тихой палубе… пусть это будет Джо, молилась она, но шаги приближались, и девушка уже знала, кто выследил ее в этом укромном уголке корабля. Она также понимала, что похожа сейчас на золотистую бабочку, запутавшуюся в паутине. Ее кожу покалывало от страха перед тем мужчиной, который появился из темноты, словно паук в поисках своей жертвы. Как она была глупа, что оставила безопасную бальную залу и надежное общество Джо!

Вздох, похожий на стон, вырвался из ее груди, когда теплые руки Ника скользнули по ее холодным обнаженным плечам.

– Мне очень понравилась ваша изысканная нагота, – прошептал Ник. – Весь ужин я имел удовольствие любоваться вашей обнаженной спиной, и я считаю, что ваши лопатки двигаются с исключительной элегантностью.

Произнеся эти слова, он демонстративно склонился над ее плечом, и Делла почувствовала, как его губы коснулись ее кожи.

– Как вы смеете?.. – Она яростно стиснула зубы. – Почему вы не оставите меня в покое?

– Ни одна женщина, которая хочет, чтобы ее оставили в покое, не придет сюда любоваться светом звезд.

Внезапно он крепко схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. Испуганные глаза Деллы напоминали ртутные озера. Ее глупое сердце привело ее к этой встрече, и теперь оно смеется над ней вместе с ним.

– Оставьте меня, Ник. Я жду Джо!

– Добряка Джо? С ним вы всегда чувствуете себя в безопасности, словно он ваш отец. – Его пальцы скользнули по ее левой руке и нащупали браслет. – Я думаю, что, если бы вы действительно ненавидели меня, Делла, вы бы не надели это. Я удивляюсь, что с вами? Или вы боитесь, что наша дружба будет напоминать небеса, захваченные адом? Вы знаете, после сегодняшнего дня, проведенного вместе, с вашей стороны было крайней неблагодарностью игнорировать меня за ужином, и я никогда не поверю, будто вы считаете Джо таким обворожительным, что не можете отвести от него глаз.

– Мне очень нравится Джо, мы это уже обсуждали, Ник. Да, я провела в вашем обществе приятный день, и вы показали мне достопримечательности Венеции, но я не должна из-за этого таращиться на вас в ресторане. Кроме того, вы были в приятной компании и, судя по веселью Камиллы, рассказывали ей о нашей поездке.

– Неужели вы верите в то, что говорите? – Из его раскосых глаз внезапно исчезла всякая чувственность, они сузились, окидывая взглядом и ее бледную кожу, и бирюзовое платье, и блеск золотых волос над запрокинутым лицом. – Какое же мнение у вас сложилось обо мне, если вы считаете, что я мог выбрать вас предметом своих насмешек? Разве вы не поняли, что собой представляет Камилла? Она смеется, чтобы польстить мужчине, делая вид, что каждое его слово – шедевр остроумия. Per dio! Я ни словом не обмолвился ни о дне, проведенном с вами, ни о том, что значило для меня вновь увидеть Венецию в вашем обществе, но можно мне спросить, не подшучивали ли вы надо мной за вашим столиком?

– Ник, как такое могло прийти вам в голову?

– А как вы можете обвинять меня? – Он отшвырнул ее от себя, отбросив на перила, и его лицо превратилось в маску яростного презрения. – Все женщины одинаковы, непревзойденные двуликие Янусы. Весь день улыбающееся лицо очаровательного милосердия, а с приближением ночи черты приобретают выражение очаровательного разврата. Посмотрите на свое ничего не скрывающее платье! Вы заслуживаете, чтобы вас отшлепали… а может, это просто призыв соблазнителю?

Делла вцепилась в поручни и почувствовала, как ободок флорентийского браслета впился в ее запястье. Сейчас, казалось, он жег ей руку, и она начала расстегивать его дрожащими пальцами.

– В-вы можете забрать его назад. Подарите его Камилле – она единственная, кто жаждет, чтобы вы ее соблазнили.

– Оставьте его у себя, – прорычал он, – или выбросьте за борт. Да, бросьте его в море, которое редко отдает назад свою добычу.

С этими словами он развернулся на каблуках и зашагал по направлению к лестнице. Делла держала расстегнутый браслет в руках и, услышав эти слова, закрыла глаза от боли и раскаяния.

Что на нее нашло? Она никогда не была жестокой, но что-то заставляло ее говорить все эти жестокие слова Нику, который и так уже был изранен сверх всякой меры. Слезы обжигали ей веки. Почему она так оборонялась от него?.. Но словно испугавшись ответа, который нашептало ей море, Делла бросилась в свою каюту. Она внезапно почувствовала невыразимую усталость, как будто все события этого дня мгновенно навалились на нее тяжким грузом, который она более не в силах была выносить.