Выход из мрака - Бартон Беверли. Страница 33

Когда ее маленькая теплая рука мягко сжала пенис, Бадди возбудился через пять секунд. Он ненавидел мисс Эдит. За то, что она была отчасти виновата в плачевном состоянии Мэри Марты. За то, что защищала такого лживого сукина сына, как Кент. За то, что желала зла такой хорошей женщине, как Лейн.

Он чувствовал себя сущим ослом. Мисс Эдит по возрасту годилась ему в матери. Правда, в Эдит Уэйр не было ничего материнского. Даже шестидесятилетняя она представляла собой просто-напросто богатую суку во время течки.

Бадди ухватил Эдит за волосы, потащил ее к кухонному столу, поднял и уложил на виниловую скатерть. Раздвинул ей ноги, задрал белую льняную юбку и не удивился, обнаружив, что на ней нет ни чулок, ни трусиков. По-прежнему держа ее за голову одной рукой, сунул другую между ее ног. И обнаружил там гладкую плоть. Она сбрила волосы на лобке.

— Сука!

Бадди опустил трусы, потом взглянул на распростертую перед ним женщину. В полумраке кухни легко было представить себе, что это Мэри Марта.

Эдит содрогнулась, словно одна мысль о том, что он собирается сделать, взволновала ее. Когда он вошел в нее до отказа, она ухватила его за ягодицы и потребовала:

— Трахай меня круто и грубо!

Глава 15

Их поджидала толпа репортеров, когда они вышли из здания окружного суда, где судья Харпер поставил , Лейн в известность о предъявленном ей обвинении в намеренном убийстве. Ее освобождали под залог в сто пятьдесят тысяч долларов, начало судебного процесса было назначено на второе октября. Это было громкое дело, и жертва, и обвиняемая были хорошо известны в городе. Куинн дал ясно понять, что никаких переговоров относительно сделки о признании вины не будет, потому что его клиентка невиновна. И заверил Лейн, что в таком деле, как ее, с косвенными уликами, бремя доказывания определенно лежит на обвинении.

— А они не смогут доказать, что вы убили своего бывшего мужа, — сказал он ей.

После утреннего дождя улицы были влажными, на тротуарах и проезжей части поблескивали лужи, подернутые нефтяной пленкой. Серые тучи закрывали послеполуденное солнце, погружая город в хмурость, соответствующую настроению Джонни Мака. Он прекрасно понимал, почему Лилли Мэй готова была сделать признание в убийстве Кента. Черт, будь он в городе, когда это случилось, он сам признался бы в нем, лишь бы избавить Лейн от страданий, которым она подверглась.

Хотя Лейн выглядела красивой в простых желто-кочневых брюках и белой хлопчатобумажной блузке, она была без косметики, и это делало заметными темные круги под глазами. Выглядела она очень усталой. Очень хрупкой. Очень нуждающейся в крепком плече, на которое можно опереться. И Джонни Мак был преисполнен решимости подставить ей такое плечо, как бы она ни протестовала.

Куинн принял натиск журналистов на себя, на одни вопросы отвечал с улыбкой, на другие с рычанием, а Джонни Мак тем временем оберегал Лейн. Держа ее одной рукой за талию, он поднимал другую в предостерегающем сигнале «отстаньте» и рассеивал толпу убийственным взглядом. Словно понимая, что находятся в опасности быть уничтоженными, репортеры позволили Джонни Маку провести Лейн через их шумную толпу к «линкольну», который он утром взял напрокат. Теперь ему уже не было нужды скрывать свое богатство, все в городе знали, что он мультимиллионер.

В машине Джонни Мак наклонился и застегнул привязной ремень Лейн. Машинально убрал с ее щеки спадавшие пряди белокурых волос и заправил их за ухо. Лишь бы коснуться ее. Если бы он смог сделать то, что хотел, то усадил бы Лейн на колени и обнял обеими руками. Потом взял бы винтовку и пристрелил бы всех репортеров. Всех этих жадных до новостей стервятников из газет и с телевидения местных, алабамских и национальных компаний. Даже репортеров и фотографов из «Геральд». Выполняющих поручение мисс Эдит. Он был совершенно уверен в этом. Как совладелица городской газеты, она явно дала команду осветить эту новость, хотя новостью являлся арест Лейн.

Джонни Мак не спускал с Лейн глаз, пока она вглядывалась в этих мародеров, выкрикивающих ей вопросу и раскачивающих натиском своей толпы большую машину. Проклятые идиоты.

— Пожалуйста, увези меня отсюда. — В голосе Лейн звучали истеричные нотки. Ее большие голубые глаза смотрели умоляюще.

Джонни Мак вставил ключ в замок зажигания, завел мотор и сдал машину назад. Когда мотор заработал, репортеры попятились фута на два. Не успели они перегруппироваться и хлынуть снова вперед, он нажал на акселератор и пулей вынесся с автостоянки у здания суда. Через несколько минут они мчались по ведущей к окраине Ривертон-стрит.

— Уилл пошел сегодня в школу? — спросила Лейн. Джонни Мак, продолжая смотреть на дорогу, искоса бросил на нее взгляд. И почти ощутил напряжение ее тела. Она сидела выпрямясь, с отрешенным выражение ем на лице.

— Он не хотел идти, но Лилли Мэй убедила его, что тебе хотелось бы этого.

— Спасибо Лилли Мэй. Она, кажется, прекрасно управляется с мальчиком.

— Она вызывает у него сознание вины, чтобы заставлять слушаться, — сказал Джонни Мак. — Ей достаточно сказать — она знает, что он не хочет огорчать тебя. Я вижу, как ему важно угождать тебе. Он готов ради тебя сделать почти все, что угодно.

— Да, наверное. Как я готова ради него на все.

— Существует ли вероятность, что Уилл мог убить Кента… ради тебя?

Лейн ахнула. Джонни Мак украдкой взглянул на нее. Легкий румянец исчез с ее лица.

— Никогда больше не говори ничего подобного. — Лейн взяла его за руку и крепко стиснула ее. — Если услышу хотя бы малейший намек, что Уилл мог убить Кента, я тут же признаюсь в убийстве и положу этому конец.

Джонни Мак сбавил скорость с сорока пяти миль в час до тридцати и стал искать взглядом поворот. Если память не изменяла ему, он находился неподалеку от дороги, ведущей к Спринг-парку.

— Ты что делаешь? — спросила Лейн. — Я думала, ты везешь меня домой.

— Везу, — ответил он. — Но думаю, нам нужно сделать небольшой крюк и поговорить об Уилле. С глазу на глаз. Ты чего-то не говоришь мне о моем сыне, разве не так?

Джонни Мак сбавил скорость до пятнадцати миль, огибая почти пустой парк. Двое бегунов трусцой и трое пожилых ходоков занимались своим делом на грунтовой дорожке, утки и гуси плавали в пруду и бродили вдоль дороги. Свернув на одну из мощенных гравием дорог, он заглушил мотор и повернулся к Лейн.

Лейн отвела взгляд, и он понял, что она не хочет говорить на эту тему. Ее затянувшееся молчание казалось подтверждением вины мальчика. Не забил ли Уилл Кента до смерти своей бейсбольной битой? Не защищает ли Лейн своего сына ценой собственной свободы?

— Ответь мне, Лейн. — Повернувшись на сиденье, Джонни Мак взял ее за подбородок, но она по-прежнему отказывалась смотреть на него. — Черт возьми, женщина, твое молчание красноречивее слов.

Выражение ее жгучего взгляда было бы трудно не понять. В нем сквозило материнское желание защитить ребенка.

— Перестань. Уилл не убивал Кента. Когда это произошло, он был с Лилли Мэй. Она плохо почувствовала себя, и…

— Это вы сказали полиции, но так ли происходило все на самом деле?

Лейн расстегнула привязной ремень, отперла и распахнула дверцу машины. Джонни Мак протянул руку, чтобы схватить ее, коснулся ее бедра, но она выскользнула из его пальцев и побежала прочь от машины. Черт возьми! Что это с ней? Почему она убегает от него? От него-то? Неужели не понимает, что может сказать ему, правду, поделиться с ним самыми глубокими, мрачными тайнами и он оправдает ее доверие? С ним она всегда будет в безопасности.

Он приехал сюда, чтобы помочь ей. Ей и Уиллу. Если их сын убил Кента, он не сможет помочь мальчику, если не будет знать правды.

Освободясь от привязного ремня, Джонни Мак вылез из машины и торопливо последовал за Лейн. Быстро шагая, нагнал ее на мостике, соединяющем северную часть парка с южной. Лейн остановилась, перегнулась через перила и уставилась в поросший водорослями пруд, питаемый подземным источником. Ему не требовалось видеть ее глаза, дабы понять, что она плачет. Ее худощавые плечи содрогались. Беззвучные слезы.