Шпион по призванию - Уитли Деннис. Страница 103

Снова их шпаги со звоном скрестились, отбрасывая потоки искр. Выпады, парирования, финты сменяли друг друга за доли секунды.

Роджер дышал тяжело и быстро – спасая свою жизнь, он здорово вымотался. Но де Келюс был не в лучшем состоянии – преследование утомило и его. В погоне за Роджером он сбросил белый напудренный парик, в котором выехал из Версаля, и отсветы заката играли на его жестких и курчавых темных волосах. Толстые губы слегка приоткрылись, два ряда крепких белых зубов сверкнули в свирепой усмешке. Желтоватые белки глаз налились кровью и сверкали, как у дикого кабана, обуреваемого жаждой убийства.

Граф был все еще уверен в себе и шел на риск, на который не осмеливался идти его противник, но Роджеру тем не менее не удавалось пробиться сквозь его оборону. Их взгляды ни на секунду не отрывались друг от друга, но оба знали, что де ла Тур д'Овернь подъехал к людям де Келюса и велел им отнести графа Люсьена в карету.

До сих пор Роджеру требовалась каждая частица его опыта, чтобы защищаться от бешеных атак графа, но теперь де Келюс, поняв наконец, что имеет дело с достойным противником, начал сражаться более осторожно, что давало Роджеру возможность применить некоторые излюбленные приемы.

Четыре раза они описали полный круг, потом Роджер сделал выпад, которому научился у месье Сен-Поля, бывшего мушкетера и учителя фехтования в Рене. Прием почти удался, но де Келюс резко выпрямился на цыпочках, словно матадор перед атакующим быком, и клинок Роджера, промахнувшись на несколько дюймов, пронзил атласный отворот его куртки.

Они снова начали двигаться по кругу, после чего Роджер использовал прием, защитивший его в одной из недавних тренировочных схваток. Но граф, должно быть, знал его. Он с быстротой молнии парировал выпад, едва не выбил у Роджера шпагу быстрым круговым движением и направил острие прямо ему в глаза.

Роджер мотнул головой, и блестящий клинок скользнул мимо его уха, но резкое движение лишило его равновесия. Секунду он продержался на пальцах одной ноги, затем пошатнулся и упал.

С торжествующим криком граф поднял шпагу, чтобы пригвоздить его к земле. Роджер откатился в сторону, оказавшись у придорожной насыпи возле канавы. Когда де Келюс снова бросился на него, юноша свалился в канаву и поднялся, упираясь коленом в насыпь. Резким движением шпаги вверх ему каким-то чудом удалось парировать удар.

Сражение возобновилось с удвоенной свирепостью. Граф старался добить противника, покуда тот не выбрался из канавы. В бешенстве позабыв о всех правилах, он использовал свою гигантскую силу, чтобы сломить защиту Роджера. Но внезапно его шпага сломалась у самой рукоятки.

Когда де Келюс отскочил назад, пришла очередь Роджера издать крик торжества. Напрягшись, он выпрыгнул из канавы и устремился на врага. Но прежде чем он успел занять позицию для решающего удара, граф швырнул ему в лицо рукоятку сломанной шпаги.

Роджер пригнулся, но недостаточно быстро. Рукоятка угодила ему в лоб, отскочила и со звоном упала на дорогу. На момент он был оглушен и мог только стоять, слегка пошатываясь. Тем временем де Келюс снова отпрыгнул назад и быстро осмотрелся. Его взгляд упал на шпагу графа Люсьена, которая осталась лежать на обочине ярдах в пятнадцати. Бросившись туда, он подобрал ее.

К тому времени, когда Роджер оправился от удара по голове и смог возобновить атаку, де Келюс уже был готов к обороне. Снова в вечернем воздухе послышался лязг клинков. Но противники здорово утомились. Ни у одного из них не было шанса сбросить сюртуки и шарфы, и оба покрылись потом. Пыхтя и задыхаясь, в разорванной одежде, они упорно продолжали сражаться. С каждым выпадом их силы убывали, но никому не удавалось одержать верх.

Внезапно де Келюс предпринял отчаянное усилие покончить с противником. Атакуя Роджера, он высоко поднял шпагу и сделал выпад сверху. Это был прием, одинаково опасный для обоих противников, так как грудь того, кто его использовал, временно оставалась открытой, однако с его помощью графу удалось победить виконта де ла Тур д'Овернь несколько месяцев назад.

Но Роджер хорошо помнил рассказ виконта о том, как его ранили. Юноше представился шанс. Вместо попытки отразить удар, он сделал встречный выпад, почти опустившись на колени, собрав последние силы. Клинок де Келюса скользнул у него над головой, не причинив вреда, шпага Роджера пронзила сердце графа, выйдя из его спины на целых шесть дюймов.

Несколько секунд де Келюс стоял, выпучив глаза. Потом изо рта у него хлынула кровь, и он рухнул на землю с жутким сдавленным хрипом. Тело при падении вырвало шпагу из руки Роджера; он шагнул назад, зашатался, как пьяный, и тоже упал.

Изможденный до предела, Роджер лежал посреди дороги, судорожно глотая воздух; потом он смутно услышал чьи-то крики. Де ла Тур д'Овернь, переполненный возбуждением, подскакал к нему, шумно поздравляя его с победой. Послышался еще один голос, и Роджер, с трудом поднявшись на колени, увидел де Перигора, который, прихрамывая, направлялся к нему.

– Это чудо! – воскликнул аббат. – Ваш последний удар был поистине великолепен! К сожалению, я пропустил начало. Прежде чем я смог добраться до моей кареты, вы все исчезли, а мой болван кучер после развилки поехал по неверной дороге. Но у вас на лице кровь. Вы серьезно ранены?

– Нет, – пропыхтел Роджер. – Я отделался царапиной на плече и шишкой на лбу, когда он швырнул в меня рукояткой шпаги.

Аббат бросил взгляд на распростертое тело де Келюса.

– Больше ему не придется швыряться рукоятками, – мрачно заметил он. – Я оставил доктора в карете за поворотом дороги, так как чем меньше он будет знать, тем лучше. Если вам не нужна медицинская помощь, его звать бесполезно.

– Тем не менее я прошу вас это сделать, аббат, – вмешался виконт. – Люсьен де Рошамбо ранен и нуждается в помощи.

– Что?! – воскликнул де Перигор. – Он вмешался в поединок?

Роджер кивнул:

– Юный негодяй пытался ударить меня сзади. Но что гораздо хуже, пока я говорил с де Келюсом у дверцы кареты, он сорвал с меня маску и, как последний болван, прокричал мое имя и имя своей сестры. Теперь все известно. Не пройдет и часа, как слуги де Келюса перескажут эту историю половине Парижа.

– Sacre bleu! 135 Значит, вопрос вашего возвращения к матери решился сам собой. Вы должны немедленно бежать! Садитесь на лошадь и скачите во весь опор!

Де ла Тур д'Овернь привел лошадь Роджера.

– Аббат прав, – сказал он. – Ваша жизнь зависит от расстояния, которое утром будет отделять вас от Парижа.

– Одну минуту, – пробормотал Роджер и, упершись ногой в труп де Келюса, начал извлекать из него свою шпагу.

Виконт обратился к де Перигору:

– Я велел отнести графа Люсьена в карету. Один из лакеев тоже ранен. Мне пришлось подстрелить его, чтобы заставить их остановиться. Разумнее всего оставить здесь вашего доктора заботиться о пострадавших и убираться отсюда как можно скорее. На вашем месте я бы временно куда-нибудь скрылся.

Аббат немного подумал.

– Нет, – сказал он, – в этом нет необходимости. Я видел только конец схватки, а передав месье де Келюсу вызов шевалье де Брука, ни в коей мере не могу отвечать за то, что за этим последовало. Но вы, mon cher виконт, совсем другое дело. Ранив одного из слуг и сыграв главную роль в остановке кареты, вы подлежите весьма серьезному обвинению.

– Я это знаю и намерен искать спасения в бегстве.

Вытащив шпагу, Роджер сел на лошадь и обратился к аббату:

– Теперь я вынужден проститься с вами. Сердечно благодарю вас за помощь в этом деле и буду молиться, чтобы вы из-за него не пострадали.

– Не бойтесь за меня, – улыбнулся де Перигор. – Чтобы сделать мою невиновность более очевидной, я намерен поехать в petit maison де Келюса и со скорбным видом подготовить его обитателей к встрече мертвого тела графа. Но ночь только началась, и прекрасная Олимпия не должна лишиться ужина. Я отвезу ее в Пасси в моей карете и сделаю все от меня зависящее, чтобы утешить ее в горе – потере богатого любовника.