Шпион по призванию - Уитли Деннис. Страница 83

Не глядя на него, она обратилась к монахине:

– Сестра Анжелика, я должна обсудить одно дело с секретарем моего отца. Пока мы будем разговаривать, вам, несомненно, захочется помолиться. Можете воспользоваться моей молельней.

Монахиня послушно встала и исчезла за занавесом, который скрывал альков, превращенный в маленькую домашнюю часовню. Молясь там, она теоретически находилась в комнате, но практически Роджер остался наедине со своим божеством.

Ему казалось, что никогда еще Атенаис не выглядела более прекрасной, чем теперь. Она посмотрела на него большими голубыми глазами и произнесла:

– Месье, узнав о том, что вам приказано вернуться в Париж, я воспользовалась возможностью написать отцу. Пожалуйста, передайте ему письмо сразу по прибытии.

Роджер с поклоном взял письмо, которое девушка протянула ему. Он рассчитывал узнать, что вернул ее расположение, прежде чем покинет Бешрель, но, выходит, она задержала его отъезд только с целью написать послание отцу. Его охватило горькое разочарование.

– Мне пришло в голову, – продолжала Атенаис, – что вы задержались в Бешреле значительно дольше, чем требовала ваша первоначальная миссия, и я подумала, что отцу следует знать причину этого. Доктор Олье рассказал мне, что вы сделали для восстановления порядка и здоровья слуг, поэтому мы все у вас в долгу.

Роджер снова поклонился:

– Я не мог поступить иначе, мадемуазель, и так как монсеньор сердит на меня за долгую задержку, ваше письмо умерит его недовольство.

– Надеюсь. – Перебирая пальцами ленты кофты, она неуверенно добавила: – Вы хотели что-то мне сказать перед отъездом?

– Только то, мадемуазель, как я счастлив, что вы поправились после болезни и нуждаетесь лишь в отдыхе, чтобы полностью восстановить ваше здоровье.

– И больше вам нечего сказать?

– Увидев вас, я благодарю Бога за то, что Он сохранил вашу красоту.

Ее слова вновь прозвучали несколько неопределенно:

– Благодаря Его милосердию, месье, я обязана этим вам. И так как вы не обнаруживаете желания затрагивать тему, касающуюся нас обоих, это придется сделать мне.

Сердце Роджера бешено забилось, когда она опустила глаза и продолжала почти шепотом:

– В ту ночь, когда вы прибыли сюда, я сделала ужасную вещь, и с вашей стороны весьма великодушно, что теперь, когда я выздоровела, вы избавили меня от ваших упреков. Поцеловав меня, когда я лежала в жару, вы чудом не заразились оспой.

– Это была моя вина, – мягко произнес Роджер, обезоруженный таким внезапным проявлением чувств. – Я должен был дождаться более подходящего момента, чтобы попросить прощения за то, что произошло раньше. Вы были в полубреду и не знали, что делаете. Умоляю больше не думать об этом.

– Но я должна думать. Я знаю, что вы любите меня по-настоящему и что я не заслужила этого, будучи к вам так жестока и сурова.

– Пожалуйста! – взмолился Роджер, не смея взглянуть на нее. Но она подняла глаза и заговорила более твердо:

– Я могу исправить это только одним способом. Чтобы стереть воспоминания о других поцелуях, вы можете, если хотите, поцеловать меня снова.

Дрожа всем телом, Роджер взял девушку за руку, а другой рукой обнял ее за плечи. Склонившись к ней, он сделал глубокий вдох, но, когда она приблизила свое лицо к нему, прошептал:

– Нет, я не сделаю этого ради себя одного, а только в том случае, если вы тоже этого хотите

– Конечно хочу, Роже! – внезапно воскликнула Атенаис, обвивая своими нежными руками шею Роджера и прижимая губы к его губам.

На несколько секунд они застыли в безмолвном объятии, потом девушка тихо заплакала.

– Почему ты плачешь, любимая? – пробормотал Роджер, слегка отодвинувшись.

– Потому что я так счастлива, – всхлипывала она, – и в то же время так огорчена.

– Что огорчает тебя, моя принцесса?

Сдерживая слезы, Атенаис улыбнулась ему:

– То, что я хотела бы стать твоей принцессой, но, каких бы успехов ты ни достиг, мой дорогой младший сын мельника, мы никогда не будем вместе.

– Значит… значит, ты любишь меня? – выдохнул Роджер.

– Всем сердцем, – кивнула Атенаис. – Только глупая гордость не позволяла мне признаться в этом раньше. Годами я мечтала о тебе как о моем верном рыцаре.

Они снова поцеловались не один, а множество раз, и следующие полчаса в комнате не было слышно ничего, кроме нежных признаний.

Наконец Атенаис сняла руки с плеч Роджера и мягко отодвинула его от себя.

– Пришло время расставаться, – вздохнула она, – иначе любопытство сестры Анжелики пересилит ее благочестие.

– Так скоро! – запротестовал Роджер. – Нет, она еще будет долго молиться, а я должен сказать тебе еще тысячу вещей.

– И я тебе. Но чтобы она не застигла нас врасплох, мы должны быть осторожны, так что ты лучше сядь на тот стул, как будто мы и впрямь обсуждаем дела.

Атенаис стала приводить себя в порядок, а Роджер уселся и спросил:

– Скажи, любимая, каковы твои планы и когда я смогу увидеть тебя вновь?

– В Париж я приеду только после Нового года, – ответила она. – В письме отцу я прошу его позволения отправиться, когда я полностью выздоровею, в замок моей тети в Сен-Брие. Это идея мадам Мари-Анже. Она сообщила о ней в одной из записок, которые присылает мне каждый день. Хотя близится зима, морской воздух поможет моему выздоровлению, так что отец, безусловно, согласится.

– А когда ты приедешь в Париж, мы сможем найти способ видеться наедине?

– Надеюсь. Конечно, теперь, когда мне семнадцать, отец устроит для меня выгодный брак. Но я вряд ли выйду замуж до лета, а тем временем мы будем жить под одной крышей.

– Одна мысль о твоем замужестве внушает мне ужас, – вздохнул Роджер. – Жестокая судьба поставила между нами слишком много преград.

Атенаис покачала головой и улыбнулась:

– Не думай об этом. Какой прок сетовать на то, что предопределено Богом? Я очень рада, что ты добился успеха, завоевав доверие моего отца, но отсутствие у тебя герба и земли делает брак между нами абсолютно невозможным.

Роджер склонился вперед и снова взял ее за руку:

– Слушай меня, любимая. У меня в самом деле нет ни земли, ни денег, кроме тех, которые платит мне твой отец, но я благородного происхождения и имею право носить шпагу. Я бы рассказал тебе об этом раньше, но мне не представлялось возможности, и до сих пор я боялся, что ты мне не поверишь.

Дрожа от возбуждения, Атенаис слушала рассказ Роджера о том, почему он покинул Англию и скрыл от нее правду при их первой встрече.

– Как странно, – пробормотала она, когда Роджер умолк. – Только подумать, что моя нелепая кукла заставила тебя так долго скрывать, что ты англичанин. Это еще больше похоже на волшебную сказку, чем то, что мой младший сын мельника внезапно превратился в шевалье.

Хотя Роджер знал, что ступает на зыбкую почву, блеск глаз возлюбленной побудил его спросить:

– Думаешь, если я открою правду твоему отцу, он сможет счесть меня достойным просить твоей руки? Конечно, нам придется ждать несколько лет, но если он даст согласие, я смогу за это время заработать достаточно денег, чтобы купить поместье.

– Нет, Роже, – печально промолвила Атенаис. – Выкинь эти мысли из головы. Мой отец никогда не согласится, чтобы я так долго оставалась незамужней. Кроме того, он намерен выдать меня за представителя одной из лучших семей Франции, так что даже если свершится чудо и король завтра сделает тебя графом, отец все равно не сочтет тебя подходящим мужем для меня. К тому же все англичане протестанты, не так ли?

– Не все, но значительное большинство, и я в том числе. Я посещал церковь Сен-Мелен, только чтобы видеть тебя, и ходил в другие католические церкви во Франции, чтобы меня не сочли неверующим.

– А ты согласился бы стать католиком?

Этот вопрос никогда не приходил ему в голову, а учитывая его воспитание, такой шаг выглядел ужасным.

– Я… я никогда не думал об этом, – пробормотал Роджер. – Но боюсь, мне было бы трудно сменить религию.