Шпион по призванию - Уитли Деннис. Страница 96

– С Божьей помощью я намерен убить его!

– Вернее, с помощью дьявола. Могу я узнать, каким образом?

– Разумеется, вызвав его на дуэль. Надеюсь, вы не считаете меня способным на убийство из-за угла?

– В настоящий момент вы выглядите настолько безумным, что кажетесь способным на все. Вы же не можете не понимать, что он никогда не примет вызов секретаря месье де Рошамбо.

– В том-то и дело! Вот тут мне и необходима ваша помощь. Я собираюсь подкараулить его где-нибудь, открыть ему мое истинное происхождение и вызвать его на поединок a outrance 126. Трудность в том, что он может мне не поверить, а вы единственный человек во Франции, который в состоянии убедить его, что во мне течет благородная кровь.

– Почему он должен поверить мне больше, чем кому-либо другому?

– Потому что как только я сказал вам, что лорд Килдонен моя дядя, вы тут же отметили мое сходство с ним.

– Это верно, – кивнул де Перигор. – Я бы поставил все, что имею, на то, что вы родственник графа. Но вы сами-то понимаете, что требуете от меня? Вы просите меня быть вашим секундантом, а ведь я священник – пусть и не очень хороший.

– Я не забыл об этом и прошу вас лишь засвидетельствовать перед месье де Келюсом, что я имею право носить шпагу. После этого я буду драться с ним без всяких формальностей.

– Mori dieu! Это чистое безумие! Если поединок оканчивается смертельным исходом, к оставшемуся в живых эдикты против дуэлей применяются с особой суровостью. Так что вы в любом случае подвергаете себя риску по меньшей мере оказаться в тюрьме. Но вам этого мало – вы намерены пренебречь всеми правилами дуэлей и драться без секундантов. Если вы прикончите Келюса при таких обстоятельствах, это будет считаться убийством, и король заставит вас поплатиться головой.

– Мне это известно, но я должен рискнуть. Если бы я занялся всеми дуэльными формальностями вроде секундантов, врачей, слуг и тому подобного, о поединке стало бы известно, а если распространится слух, что я дрался из-за Атенаис, это уничтожит для нее всякую надежду на другой брак и отец отправит ее в монастырь, хочет она того или нет. Я планирую подстеречь де Келюса, когда он будет ночью ехать в карете, и надеть маску, чтобы его слуги меня не узнали. Тогда, если мне повезет, все подумают, что он погиб в схватке с разбойником, и ничьи языки не станут болтать, что у мадемуазель де Рошамбо был роман с секретарем ее отца.

– Неплохо придумано, – пробормотал аббат, – но мне не вполне понятно, при чем здесь я, раз вы намерены изображать разбойника.

– Вы окажете мне огромную услугу, аббат, если поговорите с ним, когда мы остановим его карету, покуда я буду держаться на некотором расстоянии. Если с ним не переговорит кто-то знакомый, он может решить, что мы в самом деле разбойники, и приказать слугам стрелять в нас из мушкетонов. Оказаться начиненным свинцом вовсе не входит в мои планы. Кроме того, мне не хочется, чтобы он подумал, будто на него напали грабители. Хотя у нас не будет секундантов, я надеюсь, что все правила дуэли будут соблюдены и мы будем драться, как подобает джентльменам.

– Я ценю вашу предусмотрительность, – вздохнул де Перигор, – но испытываю крайнюю неохоту помогать вам в этом отчаянном деле. Мне ничего не известно о вашем умении обращаться с рапирой, но я знаю, что де Келюс считается одним из лучших фехтовальщиков Франции. Он дрался великое множество раз, и прошло едва ли два месяца с тех пор, как он всего за несколько минут умудрился тяжело ранить месье де ла Тур д'Овернь.

– Я готов к худшему, – мрачно ответил Роджер, – но, по крайней мере, у меня будет больше шансов, чем у виконта, так как я часто одерживал над ним верх в тренировочных схватках.

– Это не помешает де Келюсу победить, – возразил аббат. – А если вы каким-то чудом его убьете, половина полиции Франции будет разыскивать вас за убийство.

– Я все это знаю, – упрямо заявил Роджер, – но не вижу другой возможности избавить Атенаис от похотливых лап этого квартерона.

– Возможно, вы правы, но я отнюдь не убежден, что вам следует жертвовать из-за этого жизнью. Умоляю вас хладнокровно обдумать все обстоятельства. Я не могу поверить, что мадемуазель де Рошамбо лучше или хуже большинства молодых женщин нашей аристократии. Они вырастают, ничего не зная о мужчинах, поэтому у них в голове возникают романтические идеи. Наиболее разумные же из них не надеются на романтику в отношениях с будущими мужьями, так как знают заранее, что семья выберет им в супруги совершенно незнакомого человека, но рассчитывают завоевать их дружбу. После замужества общество позволяет им иметь столько любовников, сколько они пожелают, а мужья, которые пытаются им помешать, становятся всеобщим посмешищем. Если ваша прекрасная Атенаис станет графиней де Келюс, через месяц полсотни привлекательных мужчин будут умолять ее о свидании, и, если она откажет им всем, это будет выглядеть в высшей степени странно. Надеюсь, вы понимаете, что ничего не потеряете и приобретете все в результате этого брака? Каждому в жизни приходится сталкиваться с неприятными эпизодами. Убедите девушку не падать духом перед медовым месяцем. Месье де Келюс слишком закоренелый распутник, чтобы в очень скором времени не устать от молодой и неопытной партнерши. Еще до конца октября она сможет найти утешение с вами, а вы получите в любовницы одну из красивейших женщин Парижа. Неужели вы считаете, что лучше ей оказаться замурованной в монастыре, а вам самому – лежать обезглавленным в могиле для преступников?

Роджер не мог знать, что свое искусство убеждения на нем упражняет величайший дипломат столетия и будущий министр иностранных дел новой Французской империи, чьи границы раскинутся от Балтики до южной оконечности Италии, но понимал, что его друг аббат де Талейран-Перигор нарисовал ему честную и нелицеприятную картину современной ему Франции. Все, что говорил аббат, было правдой и неизбежностью. Тем не менее Роджер не мог с этим примириться.

– Нет, аббат, – спокойно сказал он. – Я знаю, что здравый смысл на вашей стороне, но на таких условиях наша любовь с Атенаис не может иметь продолжения.

Де Перигор смотрел на него с улыбкой, в которой, однако, не было ни следа цинизма.

– Конечно, вы безумны, – задумчиво проговорил он. – -Безумны, как, впрочем, и все англичане, но признаюсь, что не могу не восхищаться вашим безумием. Пусть будет по-вашему. Раз вы решили расстаться с жизнью и ищете моей помощи, я, хотя и с неохотой, окажу вам ее. Когда и где вы предлагаете осуществить вашу самоубийственную попытку свести счеты с месье де Келюсом?

– И снова я вынужден обратиться к вам за советом, – ответил Роджер. – У меня нет возможности выяснять его передвижения, в то время как вы, благодаря частым визитам в Версаль, способны без труда узнать, когда он в следующий раз отправится в Париж после наступления темноты. Но брачный контракт должен быть подписан через девять дней, так что это срочное дело.

С минуту аббат задумчиво молчал, затем промолвил:

– Уде Келюса есть petit maison 127 в Медонском лесу, где он развлекается с куртизанками. Возможно, вы помните, как я говорил вам об Олимпии – оперной певичке, из-за которой он пытался посчитаться со мной прошлым летом. Когда мы устали друг от друга, она вернулась к нему ради его денег, и они все еще встречаются достаточно часто. Мы с Олимпией остались друзьями, и она сможет сообщить мне, когда де Келюс в следующий раз решит провести ночь в Медоне.

– Я буду наготове, – сказал Роджер, – и присоединюсь к вам в любое время. Молю, чтобы это случилось поскорее.

– Я понимаю всю срочность, и, хотя чувствую, что дорога из Версаля в Медон лучше всего подходит для подобной встречи, постараюсь разузнать, где еще можно повстречать де Келюса ночью до конца недели. Из-за моей хромоты мне придется добираться туда в карете, но вы должны прискакать верхом, причем на хорошей лошади, так как ваша жизнь будет зависеть от скорости, с которой вы сможете убраться с места дуэли, когда все будет кончено. Пожалуй, мне лучше всего отправить вам простое сообщение с указанием времени и места встречи со мной. Затем мы с вами выберем подходящее место, где можно остановить карету де Келюса.