Шерлок Холмс и десять негритят - Ульев Сергей. Страница 19

Глава 24.

Утро педанта

Эркюль Пуаро указательным пальцем сбил пылинку с лацкана пиджака. Он долго одевался к завтраку и остался доволен результатом. Особенно его радовал парик, выглядевший, совсем как настоящие волосы.

Пуаро всегда уклонялся от британских законов элегантности. Он прекрасно знал, как принято одеваться в Англии, какой костюм подходит утром в воскресенье в провинциальном замке с двумя покойниками — конечно же черный как смоль смокинг. И потому предпочел надеть белоснежный костюм-тройку.

Пуаро глядел в окно, педантично расчесывая свалявшиеся за ночь усы.

Природе не хватает симметрии. Деревья раздражали его своей отвратительной привычкой терять листья осенью, а этот летний снег, так и не успевший до утра растаять, просто выводил его из себя.

«Я становлюсь снобом, — подумал он. — Но быть снобом лучше, чем быть трупом».

Эту ночь Пуаро провел отвратительно. Битых три часа он помогал Джейн мотать шерсть, потом пришел к себе и завалился в постель.

Сначала он никак не мог уснуть. Обрывки речей, чьи-то взгляды, странные жесты сплелись в ткань пестрых и беспокойных видений. То и дело какая-нибудь терзающая усталый мозг мысль вырывала Пуаро из непрочного забытья.

Орхидеи — Вульф — бокал вина — смерть. Розы — Дюпен — бокал вина — смерть. Странная закономерность!… Портреты вельмож, пригласительные открытки… Нелепый тост Ниро Вульфа. Предсмертные рассуждения Дюпена о каких-то сопливых мальчишках. Вставные зубы Джейн. Болтающиеся ножки отца Брауна. Слезы Каттани. Трубка Мегрэ. Бой каминных часов. И трупы… Не слишком ли много трупов? Да нет, скорее, мало. Два трупа за один вечер — это до смешного мало. При таком-то обилии гостей!… А сколько нужно?… Нужно — для чего?…

Пуаро забылся и ему приснился сон.

Ему снился инспектор Жюв, раскачивающийся верхом на люстре. Откуда-то сверху сквозь потолок в гостиную капала кровь, и он, Пуаро, чувствовал запах этой крови, а, распластавшийся на ковре Ниро Вульф обнимал жареного поросенка и, целуя его в пятачок, шептал: «Я умираю, умираю… это конец!». Делла Стрит стояла над умирающим в коротенькой до неприличия юбчонке, с раскрытым блокнотом в руках, такая вся невозмутимая и спокойная, и, деловито стенографируя, спрашивала у адвоката Мейсона: «Поставить точку, шеф, или многоточие?» — «Ставьте запятую!» — злорадно отвечал Мейсон. А мисс Марпл, неожиданно возникающая у Мейсона за спиной, замахивалась на него огромным скальпелем, восклицая: «Мне дадут зарезать в этом доме?!». И адвокат медленно вываливался в окно. «Занавес! Занавес!!» — кричал доктор Ватсон, ныряя вслед за ним. «Встретимся на кладбище, господа!» — в восторге орал Гудвин, отбивая чечетку на животе у своего шефа. Отец Браун возлежал на каминной полке, держа в сложенных на груди руках зажженную свечу; стекающий со свечи воск уже затопил с полгостиной. Огюст Дюпен в отчаянии прижимался спиной к стене, а лицо наступающего на него Марлоу искажала кривая усмешка: «Снимите очки, любимец обезьян! Они вам идут, как папе римскому — бюстгальтер». И тут же с люстры сваливалась огромная косматая горилла, и комиссар Мегрэ расстреливал ее в упор из своей трубки. «Браво! Брависсимо!» — восклицал Холмс, и Коррадо Каттани бросался ему на грудь, умываясь слезами. Входил дворецкий Томас с подносом в руках, и на подносе смутно виднелась большая яйцевидная голова. Ах, если бы Пуаро мог разглядеть, чья это была голова, тогда он узнал бы правду!… Так ему казалось во сне.

Когда Пуаро пробудился, его осенило: это была его голова! Такая умная, такая усатая, такая вся под завязку набитая серыми клеточками его любимая голова. Но из голой констатации этого факта наяву нельзя было сделать совершенно никакого вывода.

Эркюль Пуаро в задумчивости отошел от окна. Ах, если бы ему удалось связать воедино все его ночные кошмары!

Часть 3.

Содом и Гоморра

Глава 25.

Смерть скалит зубы

Из гостиной донесся гулкий удар гонга.

— Кажется, зовут завтракать, — пробормотал инспектор Жюв. — Весьма кстати, я уже проголодался.

Проходя по коридору, он вдруг обратил внимание на слегка приоткрытую дверь. Инспектор насторожился: все прочие двери были плотно закрыты, а эта почему-то нет.

Выхватив револьвер, Жюв толкнул дверь ногой и ворвался в комнату.

Взглянув в сторону кровати, он остолбенел.

На подушке четко вырисовывался полный сарказма профиль Арчи Гудвина. Одетый с иголочки, он лежал поверх одеяла на аккуратно застеленной постели. Руки его были протянуты вдоль тела, а над грудью поблескивала витая металлическая рукоятка!

Инспектора прошиб холодный пот. Он осторожно подошел поближе, заглянул под кровать, затем подбежал к окну и одернул занавески.

Убедившись, что в комнате никого больше нет, Жюв склонился над лежащим. Его поразил чудовищный оскал, застывший на мраморном лице Гудвина.

— Убит! Прямо в сердце, — прошептал Жюв. — О, Фантомас, я узнаю твой кровавый почерк…

Тем временем в гостиной на столе аппетитно дымилось огромное блюдо яичницы с беконом, стояли чайник и кофейник. Спиртного не было. Даже пива. Таково было распоряжение Шерлока Холмса.

Дворецкий Томас стоял у двери в гостиную и церемониально придерживал ее, встречая каждого из явившихся на звук гонга гостей обожающей улыбкой.

— У него сегодня совершенно больной вид, — сказала мисс Марпл сопровождавшему ее Пуаро.

Доктор Ватсон деликатно откашлялся.

— Сегодня нам надо относиться снисходительно ко всем недочетам, — сказал он. — Томасу пришлось с утра разгребать снег возле замка, чтобы… — Холмс предупредительно толкнул доктора под локоть, и Ватсон закончил фразу троеточием.

— Это бесполезно, — проворчал Пуаро. — Снегом занесена вся округа.

— Кто будет подавать на стол, если Томас вдруг вздумает заболеть? — недовольно спросила мисс Марпл.

— По крайней мере, не я, Эркюль Пуаро. Скорее я предпочту, чтобы меня самого подали на стол, чем податься в прислуги.

— Не переживай, приятель, — сказал Марлоу. — Если что, мы подадим тебя на стол со всеми почестями.

— Приступим к завтраку, господа, — перебил Ватсон. — Яичница стынет.

— А после завтрака я хотел бы кое-что обсудить, — сказал инспектор Жюв, присаживаясь за стол.

— Да, господа, — вставила Делла Стрит, несмотря на бурно проведенную ночь, выглядевшая как всегда неотразимо. — Пожалуйста, давайте не будем сейчас говорить о покойниках и обсуждать убийства.

Все последовали ее совету. Наполнили тарелки, налили себе кто чай, кто кофе и приступили к завтраку. Никто не касался дел в замке. Беседовали о том о сем: о женщинах, о скачках, о погоде.

Мисс Марпл поведала бородатую сплетню об английской королеве. Слушая ее, отец Браун от восторга болтал ножками, Делла Стрит не уставала краснеть, а доктор Ватсон то и дело проносил вилку мимо рта.

Из всех гостей одному только инспектору Жюву яичница не лезла в горло.

Когда тарелки опустели, Жюв откинулся в кресле, многозначительно откашлялся и сказал:

— Я решил, что лучше сообщить вам печальные новости после завтрака: мистер Арчи Гудвин скончался!

Казалось, никто особенно не удивился.

— Боже мой! — сказала Делла. — Он был такой весельчак.

— Быстро же он нагнал своего босса… — покачал головой Марлоу.

Мегрэ с угрюмым видом вытащил записную книжку и поставил крестик.

— Три, — сказал Пуаро. — Раз, два, три…

— Прекратите свою дурацкую считалочку, Пуаро! — воскликнула Делла, зажав ладонями уши.

— А от чего последовала смерть? — поинтересовался у Жюва как всегда невозмутимый Холмс.

— Удар ножом в сердце, — ответил инспектор, стукнув себя кулаком в грудь.

— Тогда вскрытие производить не будем, — обрадовался доктор Ватсон. — Раз и так все ясно.

У Каттани сдали нервы. Лицо сделалось — вот-вот расплачется.