Изысканная свадьба - Уоддел Патриция. Страница 23

Дневники и письма суфражисток из других городов поддерживали веру участниц кружка в то, что женское движение имеет будущее. Если женщины объединятся, их невозможно будет игнорировать.

– Мне не хотелось приходить, – заявила Элайза Эмерсон, расстегивая пальто. Она жила на Ганновер-стрит, недалеко от пансиона Реджины. Отец Элайзы, президент местного банка, считал суфражизм совершенно бесполезной чепухой. – Всякий раз, как я вспоминаю о Хейзл…

– Она верила в наше дело, – твердо сказала Реджина. – Мы все друзья и нужны сейчас друг другу больше чем когда бы то ни было.

– Ты права, – согласилась Элайза, обнимая подругу. – Прости меня.

– Тебе не за что просить прощения, – ответила Реджина. – Пока все не собрались, помоги мне на кухне. Миссис Чалмерс совершенно забыла о нашем собрании, так увлеклась приготовлением персикового торта и яблочного пирога к ужину. Я испекла целый противень печенья и жду, пока оно остынет.

Элайза отправилась за ней на просторную кухню, где было тепло и вкусно пахло ванилью.

– Сегодня после обеда я ходила по магазинам и видела на вокзале мистера Паркера, – сказала Элайза.

От этой новости сердце у Реджины сильно забилось, но она ничем не выдала своего волнения.

– Я знаю, что он уезжал по делам.

– А я знаю, что он просил тебя выйти за него замуж, – заметила Элайза, повторяя сплетню, ходившую по городу. – Он очень красивый мужчина.

– Старомодный и самоуверенный, – сухо возразила Реджина, снимая печенье с противня и раскладывая его на овальном блюде. Из всех подруг дочь банкира была самой наивной. Реджина полагала, что она никогда не целовалась с мужчиной. Не говоря уже о вольностях, которые позволила Реджина Джонатану во время их последней встречи.

Реджина сосредоточила все внимание на оформлении блюда с печеньем, чтобы прогнать волнующие воспоминания. С тех пор как Джонатан целовал ее на крыше сарая, она ни разу не открывала телескоп. При одной мысли о том, чтобы подняться на крышу сарая, ее охватывал жар, все тело начинало болеть и трепетать. Всякий раз, вспоминая о Джонатане, она испытывала одни и те же чувства: жар, ноющую боль и слабость, как при лихорадке.

– Интересно, он уже купил тебе кольцо? – продолжала Элайза, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Реджины. – Мой отец сказал, что мистер Паркер самый богатый человек, который когда-либо жил в Мерриам-Фоллс. Может быть, он подарит тебе жемчуга. Или бриллианты! Ты сможешь принять такие подарки, если вы обручены.

– Мы с мистером Паркером не обручены, – подчеркнула Реджина. – Я вообще не собираюсь выходить замуж.

– Знаю, ты веришь в суфражизм, – сказала Элайза. – Я тоже в него верю, однако оставаться старой девой не хочу. – Она вздохнула. – Но мой будущий муж должен соответствовать всем требованиям отца. Ты увела мистера Паркера, прежде чем мои родители успели пригласить его к нам на ужин.

– Я никого не уводила, – сказала Реджина, потрясенная тем, что ее подруга могла интересоваться Джонатаном. – В любом случае, – добавила она, ненавидя себя за неизвестно откуда взявшееся чувство ревности, – вы можете пригласить мистера Паркера на ужин. Надеюсь, они с твоим отцом подружатся.

Элайза засмеялась.

– Ты его любишь, – поддразнила она. – Это заметно.

– По-моему, заметно лишь, как он меня раздражает, – сказала Реджина. – Этот человек буквально приводит меня в бешенство. Он не имеет никакого права говорить о том, что мы помолвлены. Потому что это неправда.

– Он так не думает, – возразила Элайза. – Я считаю его очень романтичным. И Мелинда Пратт тоже. Мы с ней поспорили. По ее мнению, вы поженитесь до четвертого июля, то есть ко Дню независимости. Я думаю, уже в июне. – Элайза улыбнулась. – Сейчас очень модно проводить медовый месяц летом в Европе.

– Я не собираюсь в Европу, – отрезала Реджина. Эта Мелинда может донести сплетни и до Нью-Йорка. Школьную учительницу не приняли в члены литературного кружка из-за ее неумения хранить тайны.

– Кажется, кто-то стучит в дверь? Пойду посмотрю, – сказала Элайза.

Реджина проводила подругу взглядом и нахмурилась. Сколько раз придется повторять, что они с Джонатаном не помолвлены, чтобы ей наконец поверили?

Даже миссис Чалмерс не верит. Повариха начала по вечерам плести кружева, которые, по ее мнению, невесте обязательно понадобятся.

Реджина шутливо заметила, что кружева цвета слоновой кости подойдут любой невесте. Мистер Фергюсон стал постоянно сопровождать вдову в церковь, и все считали это признаком серьезных отношений.

Мысль о возможном замужестве Люси Чалмерс заставила Реджину нахмуриться еще больше. Не то чтобы она не желала счастья своей поварихе. Она, конечно, желала ей счастья. Но Реджина уже привыкла считать Люси членом семьи. А если подруга выйдет замуж, то оставит пансион и будет жить вместе с мужем. Реджина решительно отбросила эти мысли, вытерла руки о полотенце, разгладила руками свою черную шерстяную юбку и с блюдом в руках покинула кухню.

Собрание членов кружка проходило хорошо, хотя очень не хватало Хейзл Глам, которая всегда вносила оживление в их встречи. На этот раз девушки обсуждали петицию, которую Элизабет Кэди Стэнтон недавно внесла на рассмотрение законодательного органа штата Нью-Йорк. В этой петиции выдвигались требования обратить серьезное внимание на положение женщин и принять поправку к закону, которая обеспечивала бы женщинам право голоса. В конце встречи Реджина предложила подругам создать фонд памяти Хейзл. Собранные деньги можно было бы использовать для поддержки женского движения. С ее предложением согласились все члены кружка и пообещали выделять часть своих ежемесячных доходов для фонда.

Прощаясь с подругами, Реджина брала с каждой обещание соблюдать осторожность. На улице было уже совсем темно, и хотя никому из девушек не хотелось в это верить, опасность могла подстерегать их на каждом шагу. Это напутствие несколько омрачило их настроение.

– Я тебя провожу, – предложила Реджина Элайзе, которая как раз надевала пальто.

– А тогда тебе придется возвращаться одной, – возразила подруга. – Мне ведь недалеко. Не волнуйся, ничего не случится.

– Я пойду с тобой, – настойчиво повторила Реджина, набросив на плечи пальто. Бисби, конечно, догонит их, прежде чем они свернут за угол. – Мне нравятся холодные ночи.

Элайза не стала больше возражать, так как знала, что Реджина нередко проводила долгие часы на крыше сарая, разглядывая в телескоп звездное небо. Реджина весело болтала с подругой, однако это не помешало ей заметить на противоположной стороне улицы мужчину, который пошел вслед за ними по Уитли-стрит.

Она сразу догадалась, что это не Бисби. Это был Джонатан Паркер собственной персоной. Реджина взволновалась и обрадовалась. Они не виделись уже несколько дней, и мысли о нем не покидали девушку. Его поцелуи все еще горели на ее губах.

Реджина шла рядом с подругой, размышляя о том, что теперь она поняла, как одна-единственная мысль может овладеть душой и телом человека, как он попадает в зависимость от нее и уже не может трезво мыслить. Может быть, и убийцей овладела такая мысль? Он решил, что мужчины могут потерять свободу, если женщины обретут право голоса. И надо заставить их замолчать. Одержимый этой идеей он задушил Хейзл, а не вонзил ей нож в сердце?

Реджина задрожала как от холода, хотя на ней было теплое шерстяное пальто. Она рассеянно слушала Элайзу, но не могла сосредоточиться на ее веселой болтовне. Девушка чувствовала ночной холод и слышала хруст снега под ногами, но это были чисто физические ощущения. Ей вспомнилась ночь, когда Джонатан поднялся к ней на крышу сарая и низким, проникновенным голосом шептал, какое наслаждение для него касаться ее, его теплые, твердые и требовательные губы, когда он учил ее целоваться. Воспоминания были более реальны, чем окружающий мир. От этих воспоминаний она не могла спрятаться, как от холодного зимнего воздуха.

– Встретимся в субботу, – сказала Элайза, прервав размышления Реджины.