Он сказал «нет» - Уоддел Патриция. Страница 3

– Никто не собирается ничего планировать, дорогая. Я просто говорю, что ты не можешь вечно жить отшельницей. – Фелисити подняла руку, не давая Кэтрин возразить. – Уоррен слишком уж потакал тебе в последние годы. Но и он понимает, что близится время, когда ты найдешь мужчину по душе и выйдешь замуж, хоть это пока и вызывает у тебя отвращение.

– Мужчинам нельзя доверять, – заявила Кэтрин.

Но Фелисити Форбс-Хаммонд было не так-то просто сбить с толку. Все так же пристально глядя на девушку, она проговорила:

– Скоро ты поймешь, что тебе не так хорошо живется, как кажется. Ты уже не девочка, а с возрастом приходят некоторые проблемы, которые лучше всего решаются в браке.

Столь откровенные слова нисколько не смутили Кэтрин, ведь она выросла в поместье, где разводили лошадей. Пожав плечами, она ответила:

– С возрастом человек также начинает понимать и другое: он понимает, чего, собственно, хочет, и никому не позволяет вмешиваться в его жизнь. Я не собираюсь подчиняться мужчине только потому, что тот однажды сделал мне комплимент.

Стройная, изящная и кареглазая, Кэтрин действительно заслуживала самых восторженных комплиментов. К тому же у нее были золотисто-каштановые волосы, которым позавидовала бы любая из лондонских красавиц. Особенно впечатляюще Кэтрин выглядела в своем темно-зеленом костюме для прогулок верхом – она с детства была прекрасной наездницей, причем предпочитала ездить в мужском седле.

– Даже очень неглупая девушка с сильным характером может пасть жертвой двусмысленных знаков внимания, – предостерегала племянницу Фелисити. – Твой отец заметил, что тобой начали восхищаться молодые люди из Уинчкома. Он понял, что дочь стала взрослой, и готов предоставить тебе возможность повстречать кого-нибудь более достойного, чем сын мясника.

– Я скорее соглашусь выйти замуж за бедняка без пенса в кармане, чем за столичного джентльмена, задыхающегося от сознания собственной важности.

– Мы не говорим сейчас о богатстве или титуле, хотя ты без труда могла бы вскружить голову любому лорду, – заметила тетя. – Мы лишь хотим увидеть рядом с тобой добропорядочного молодого человека из хорошей семьи. И без серьезных недостатков, разумеется.

– Святые не обитают в бальных залах Лондона.

– Я не позволю тебе выйти замуж за человека, который сделает тебя несчастной, – заявила Фелисити. – Ты мне очень дорога, и я не хочу, чтобы, действуя по-своему, ты тут увяла в одиночестве.

– Мне двадцать один год. Еще рано говорить об увядании. – Кэтрин нахмурилась и добавила: – Если женщина не находит себе мужа, ее начинают жалеть, а мужчины почему-то могут всю жизнь оставаться холостяками без ущерба для репутации.

Фелисити отложила в сторону салфетку и внимательно посмотрела на племянницу:

– Дорогая, ты должна запомнить следующее: стать женой и, матерью – доля каждой женщины.

Кэтрин молча допила чай и, извинившись, вышла из-за стола. Было очевидно, что тетушка не собиралась менять тему, и девушка решила, что ей лучше заняться более приятными делами.

Она вышла из дома и направилась в конюшню. Небо было совершенно безоблачным, но дул довольно сильный ветер, от которого колебались верхушки деревьев.

Неподалеку от Уинчкома находился замок Садли, считавшийся местной достопримечательностью. Этот замок вошел в историю, так как его не раз посещал Генрих VIII. Теперь замок принадлежал Джону Каучеру Денту, человеку, не имевшему ни малейшего отношения к королю Генриху. Впрочем, богатство мистера Дента вполне позволило ему обходиться без титула. Сейчас он собирался отреставрировать Садли, чтобы вернуть ему былое величие.

Эмма, жена мистера Дента, была женщиной довольно энергичной, с многочисленными увлечениями. Она коллекционировала кружева и вышивки, а также старинные театральные костюмы, которые искала по всей Европе. Как и Фелисити, Эмма не меняла своих убеждений и была весьма благоразумной дамой. Кэтрин очень ее уважала и часто приезжала в замок, чтобы посидеть с хозяйкой за чашкой чая и насладиться беседой.

Вот и сейчас, Кэтрин направлялась в замок. Ей казалось, что разговор с тетушкой забудется, если она пообщается с миссис Дент. Или хотя бы немного проедется в направлении замка.

У двери конюшни девушку приветствовал Джимкинс, главный конюх.

– Доброе утро, мисс. – Он приподнял шляпу. – Вы, верно, хотите, чтобы вам оседлали вашу кобылу.

– Думаю, сегодня я прокачусь на Урагане. Похоже, он застоялся.

– Прошу прощения, мисс, – пробормотал Джимкинс, – но этот жеребец не подходит для дамы.

– Все равно оседлай его. – Кэтрин была не из тех молодых дам, которые начинают хмуриться, если их желания тотчас не исполняют. Она улыбнулась и добавила: – Нам обоим прогулка пойдет на пользу.

– Вашему отцу не понравится, если вы отправитесь на прогулку на Урагане.

– А где сейчас отец?

– Недавно уехал, сказал, что ему надо приладить новую ось к коляске.

– Я вернусь раньше, чем он. Только немного проедусь по южной дороге. Обещаю. – Девушка снова улыбнулась.

Джимкинс посмотрел на нее с недоверием, но все же вывел жеребца из стойла. Он не сомневался в том, что Кэтрин управится с Ураганом, – все знали, что она умеет обращаться с лошадьми. Впервые ее посадили на пони, когда ей было четыре года, и с тех пор Кэтрин почти каждый день ездила верхом. Просто главному конюху не нравилось, что женщина сядет на коня, предназначенного для мужчин. Он вообще был против того, чтобы юные леди скакали по полям и лесам, точно кавалеристы, но он прекрасно понимал, что об этом говорить не следует.

«Дочка Хардвика очень уж храбрая и горячая девочка, – думал Джимкинс, седлая жеребца. – Она не побоится дать отпор, если ее начнут поучать. Давно пора найти ей мужа».

Ураган с нетерпением бил копытами – он сразу же понял, что предстоит прогулка.

– Осторожнее, – сказал Джимкинс, когда Кэтрин сунула ногу в стремя. – Он сегодня слишком уж возбужден.

– Я буду осторожной. – Кэтрин не могла проигнорировать предостережение человека, который первый раз посадил ее на пони и провел по загону. Старик иногда становился несносным, но он являлся членом их семьи, во всяком случае, здесь, в Стоунбридже. Впрочем, то же самое можно было сказать обо «всех слугах, помогавших сэру Хардвику растить дочь после смерти его жены.

Многие сочли бы Кэтрин слишком избалованной, но это было не так. Просто она не сомневалась в том, что все домашние обожали ее. И девушка относилась к ним с той же любовью.

Еще раз улыбнувшись Джимкинсу, Кэтрин стегнула Урагана, и тот поскакал легкой рысью – девушка не позволяла жеребцу скакать быстрее, пока их могли видеть из конюшен. Но как только они миновали мост, давший название поместью [1], Кэтрин отпустила поводья.

Жеребец сразу же понесся так стремительно, что Кэтрин громко рассмеялась от удовольствия и неожиданности. Уверенно сидя в седле, она шепотом понуждала Урагана скакать еще быстрее.

Породистый конь летел стрелой, едва касаясь земли. Кэтрин же, наслаждаясь свободой, смеялась все громче. Смеялась до тех пор, пока у поворота дороги едва не сбила человека.