Рэй задним ходом - Уоллес Дэниел. Страница 11

Сделай мне одолжение, – сказал он. Он не хотел обижать женщину, но одновременно не хотел находиться здесь рядом с ней. – Удели мне минутку и сделай милость: расскажи, что вчера произошло. Как тебя зовут, и тому подобное. Мне все эго нравится ничуть не больше, чем тебе. Меня к тут Рэй. Давай начнем с этого, если ты не против. Как тебя зовут?

Поскольку Рэй твердо знал одно: он никогда раньше не видел эту женщину при ярком свете утра. И он чуть не сказал ей это, но в любом случае представлялось совершенно очевидным, что он влип в крайне неприятную историю. Не поворачиваясь к нему, она сказала: Я твоя жена, Рэй. Мать твоего ребенка. Я женщина, которую ты поклялся защищать, беречь и все такoe прочее – у алтаря.

Какая печальная женщина! «Однако в своем горе она очень привлекательна, – подумал Рэй. – Горе ей к лицу. Она упражняется в печали, – подумал он. – Вот как обстоит дело. Она старательно учится быть печальной».

– Рэй, – сказала женщина. – Напрягись. Давай попробуем прожить день без этого. Я знаю, болезнь Джимми не способствует делу, но мы должны собраться с силами – правда ведь? Мы же не можем просто сдаться.

– Конечно, – сказал Рэй.

Он понятия не имел, о чем она говорит, но в принципе (к какой бы ситуации ни применить слова о необходимости сохранять надежду) он в любом, случае дал бы именно такой ответ. Сдаваться нельзя. Никогда не говори «никогда», никогда не падай духом. У Рэя не было никакой жизненной философии, но если бы таковая имелась, она заключалась бы в единственной фразе: никогда не оставляй надежды. Не оставляй, покуда вечная тьма не застит твой взор. Жизнь есть борьба, ожесточенный бой за взятие высоты; но Рэй был готов к бою. Поскольку не собирался отступать. Как он мог, когда оставался один перед лицом противника?

Рэй встал, нашарил свои брюки и натянул их. Женщина напряженно наблюдала за ним. Он тоже посмотрел на нее долгим взглядом. Она и вправду была очень хорошенькой. Глаза у нее казались чуть припухшими – но возможно, просто со сна, или от недосыпа, или от плача. И ее волосы Рэю тоже понравились, длинные каштановые волосы. Когда женщина пошевелилась под покрывалом, он увидел одну обнажившуюся грудь и почувствовал желание наклониться и дотронуться до нее, но тут же сказал себе: «Рэй, ты даже не знаешь, как ее зовут. Это незнакомая женщина, которая хочет влезть в твою жизнь». Он хорошо знал таких вот милых, ласковых, но действительно умных женщин, которые пытались провести с ним ночь, а потом связать его вечными узами. Он знал таких прежде, очень многих и очень хорошо.

Подал голос телефон. Они в четыре глаза уставились на трезвонящий аппарат.

– Ты не собираешься поднять трубку? – наконец спросила она.

– С какой стати? – сказал он. – С какой стати мне брать трубку? Звонят-то не мне.

– Ну да, разумеется, – сказала она, явно от души забавляясь. – Потрясающе, Рэй. Просто потрясающе, что ты все заранее знаешь. Почему бы тебе все-таки не поднять чертову трубку? Ну, ты знаешь. Просто взять трубку и сказать «алло». Ради шутки. Слабо, а?

Телефон продолжал звонить. Рэй начал считать. Тринадцать звонков! Хотя это его никак не касалось, он пришел в легкое раздражение. Он взглянул на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Восемь часов утра! Кто бы стал звонить – да еще так настойчиво – в такую рань?! Однако почему-то он почувствовал жалость к женщине. И поднял-таки трубку.

– Алло? – сказал он.

– Мистер Уильямс? – раздался мужской голос. – Я говорю с мистером Уильямсом?

– Да. – У Рэя на мгновение все оборвалось внутри. – Это мистер Уильямс. С кем я говорю?

– Вы прекрасно знаете, с кем говорите, мистер Уильямс, – холодным голосом сказал мужчина. – Думаю, вы давно уже узнаёте мой голос.

– Это мистер Уильямс, – повторил Рэй. – С кем я разговариваю?

– Мне не до пустой болтовни, мистер Уильямс. Я не хочу играть с вами в игры. Мы связались с вашими работодателями в магазине Стрикленда. Больше мы не намерены давать вам поблажек.

– Я понятия не имею…

– Все сроки вышли, мистер Уильямс.

– Извините, – сказал Рэй, – но я не знаю, с кем разговариваю. Да, я действительно мистер Уильямс, но на этом дело и кончается.

– Что вы имеете в виду? – спросил мужской голос. – Что значит «на этом дело кончается»?

Но Рэй сам не знал, что это значит. Он смог сказать лишь: «Вы правы насчет моего имени, вот и все» – и повесил трубку. Потом посмотрел на женщину в постели.

– Отлично, Рэй. – Она широко открыла глаза и, казалось, с трудом сдерживала смех. Она смеялась над Рэем. – Вот уж отшил так отшил.

Прежде чем последнее слово слетело с ее губ и достигло его слуха, телефон снова зазвонил.

– Кто этот парень? – спросил Рэй. Телефон продолжал звонить, и женщина смотрела на Рэя так, словно в этом виноват он. Но он не собирался брать трубку. Нет уж, спасибо. Он уже поднял трубку один раз, и состоявшийся разговор ему не понравился.

– Извини, – сказал он. – Я не знаю, откуда этот тип узнал твой номер. Я не знаю… – Он неловко хохотнул, не в силах издать никаких других звуков. – Извини.

Телефон продолжал звонить. Рэй присел на край кровати и посмотрел на женщину, лежавшую на другом краю. Она начала плакать.

– О, Рэй! – проговорила она. – Пожалуйста.

Телефон умолк. Он прозвонил, наверное, раз двадцать. А через минуту зазвонил снова.

– О, Рэй! – сказала женщина.

Она заплакала чуть громче, и потом из другой комнаты, подобием слабого эха, донесся еще чей-то плач, крик младенца, зовущего маму.

Джимми, – сказала женщина. – Джимми всю ночь не давал мне уснуть. Теперь он снова прогнулся. А ты спал как сурок. Как ты мог спать, Рэй?

Рэй пожал плечами, улыбнулся и просунул руки в рукава рубашки. Он воспринял слова женщины как комплимент. Он всегда отличался способностью крепко спать в любых условиях. Вы не считаете такое качество талантом, покуда не утрачиваете его. Но он всегда спал крепко, пушкой не разбудишь. Это он умел.

– Послушай, – сказала женщина, – Рэй. Загляни к нему, ладно? Микстура стоит на столике рядом с кроваткой. Дай ему чайную ложку, хорошо? Рэй?

– Да?

– Что ты вытворяешь с утра пораньше? Почему ты так поступаешь со мной?

Телефон перестал звонить, и тогда Рэй снял трубку и положил ее рядом с аппаратом. Женщина, похоже, не возражала. Он испытывал чувство вины из-за телефонных звонков и потому взял на себя ответственность за происходящее, что бы все это ни значило. Из-за женщины он чувствовал себя ужасно. Он смутно помнил ее; он знал, что они были близки так или иначе. И страшно не хотел уподобиться мужчинам, которые просто встают с постели и уходят утром. Обычно он именно так и поступал, но сегодня утром не хотел, по отношению к этой женщине не хотел поступать так. Ибо тогда она всю жизнь будет считать его довольно мерзким и жестоким типом. А это обидно, подумал он. Поскольку в нем много хорошего. В нем гораздо больше хорошего, чем он может показать сейчас.

Рэй сказал, что заглянет к ее ребенку. – Чайная ложка, – повторила она.

Она натянула простыню и покрывала на голову и поблагодарила Рэя, а он в ответ махнул рукой, хотя не знал, видит ли она его. Похоже, женщина не предполагала, что он уйдет. Или предполагала, но плевать хотела. На ее месте он бы тоже плевать хотел, подумал Рэй. Он счел бы свое отсутствие за великое счастье. Там, где не было Рэя, происходили хорошие вещи. Постепенно он пришел к мысли, что все хорошее в жизни происходит именно благодаря его отсутствию. Чем дальше он окажется отсюда, подумал он, тем скорее дела у нее пойдут на лад. Рэй почти не сомневался, что в настоящее время женщина переживает тяжелые дни, а он является подтверждением, наглядным подтверждением всей беспросветности ее нынешней ситуации. Примером того, что случается, когда человек совершает ошибку. А кто не совершает ошибок?

Рэй пошел на звук тонкого детского плача по обшитому простыми панелями коридору и вошел в комнату, где на потолке над детской кроваткой рез-вились Снупи, Эрни и Гровер. Младенец дергал за край одеяльца розовыми ручонками, сжатыми в кулачки, и кривил красное сморщенное личико. Он умолк, переводя дух, уставился на Рэя и несколько секунд пристально смотрел на него. Рэй уже почти решил, что одного его присутствия окажется достаточно, чтобы успокоить ребенка, но тот набрал побольше воздуха в грудь и закричал снова, – Рэю показалось, еще громче прежнего.