Рэй задним ходом - Уоллес Дэниел. Страница 20

– Филип Хартли, – сказал он. – Я понятия не имел, что пуговицы изготавливали вручную. Для меня это новость. – Он рассмеялся. – Просто замечательная новость.

– Не правда ли?

Рэй позволил себе улыбнуться. Ибо это на самом деле было замечательно. Дженнифер бродила в глубине зала, с притворным вниманием рассматривая смокинги. Она медленно приближалась к прилавку, и Рэй чувствовал, как она мучительно напрягает слух в попытке уловить хоть слово. Дженнифер интересовалась пуговицами не настолько сильно, как хотелось бы Рэю, но с другой стороны, ими мало кто интересовался. С чего бы вдруг? Рэй показал ей несколько сотен своих пуговиц, в том числе редчайших, и она кивнула, вежливо улыбнулась и назвала их «симпатичными». Она хотела говорить об одних только птицах. И все же ее присутствие в магазине в данный момент действовало на Рэя успокаивающе. Чему он удивлялся.

В отличие от Дженнифер, Питер Бойлан обнаруживал искренний интерес к предмету разговора. Его поразила, глубоко поразила мысль, что раньше пуговицы не всегда штамповались на фабриках (да и поньше не всегда штампуются), но порой являются творением смятенной души художника. Рэй рассказал, что Филип Хартли жил один на чердаке в Бруклине, изготавливая пуговицы для итальянского модельера, который платил поштучно. На одном наборе пуговиц он вырезал миниатюру на сюжет Тайной Вечери, на другом – рельефный портрет себя самого в детстве, зрелости и старости. Пока Рэй рассказывал, темные глаза Бойлана становились все шире и шире. Наконец он потряс головой.

– Миры, – сказал он. – Рядом с нами существуют целые миры, а мы даже не замечаем их.

– И это далеко не все, – сказал Рэй, поскольку Филип Хартли являлся лишь верхушкой пуговичного айсберга.

Питер Бойлан кивнул, пристально глядя на Рэя с улыбкой, какой и положено улыбаться художникам. Рэй уже подумывал выйти из-за прилавка, но выход находился слишком далеко от него. Он боялся, что, если он отойдет в сторону хоть на секунду, Питер Бойлан сразу удалится или, что еще хуже, просто исчезнет. Поэтому он оставался на прежнем месте. Питер Бойлан положил ладони на прилавок и подался к нему ближе. У него было одно из тех лиц, которые ассоциируются у вас с любителями верховой езды. Смуглое и хорошо вылепленное. Но все равно очень дружелюбное. Он тихо проговорил:

– Я должен увидеть вашу коллекцию. И Рэй ответил почти шепотом:

– Конечно.

– Вы не возражаете?

– Возражаю? Да я почту за честь. У меня здесь есть несколько экземпляров, и если вам угодно…

– Нет. – Он бросил взгляд на свое запястье, хотя на нем, странное дело, не было никаких часов – Мне нужно идти. Важная встреча, которую, боюсь, я не могу отменить. Но я могу зайти еще paз. Или, если вы не против, почему бы вам не принести пуговицы ко мне домой? Вы можете?

– С удовольствием, – сказал Рэй. – Когда вы?… – Завтра, – предложил он. – Или вам неудобно? Около шести. Фоллз-авеню, сто десять. В самом конце улицы. Замечательно.

Когда Питер ушел, его место у прилавка заняла Дженнифер: встала напротив и уставилась на Рэя. Она перетрогала почти все вывешенные в зале вещи, изображая интерес, болтаясь поблизости с вибрирующими ушами. Лицо у нее хранило серьезное выражение.

– Ты идешь к нему домой? – спросила она.

Очевидно, ей удалось подслушать что-то – возможно, все. Таким острым слухом она обладала.

– Да, – сказал Рэй. – Он хочет посмотреть мою коллекцию.

В голосе Рэя слышались самодовольные нотки. Он не хотел говорить таким тоном, но раз уж так вышло, он ничего не мог поделать. Однажды посмотрев пуговицы, Дженнифер больше ни разу не заводила о них речи, хотя после Фиаско едва ли ей было удобно расспрашивать о них или о других столь же личных вещах. То обстоятельство, что она по-прежнему оставалась в его жизни, казалось Рэю своего рода загадкой. И все же он не особо расстраивался по этому поводу. Он чувствовал безотчетное влечение к ней. Он хотел показать Дженнифер, что Питер Бойлан заинтересовался пуговицами, а следовательно, и самим Рэем.

– Ты думаешь, тебе стоит, Рэй? Идти к нему домой?

– Я думаю, очень даже стоит, Дженнифер, – сказал Рэй, страшно удивленный. – А что? Ты считаешь иначе?

Она пожала плечами. В ответ Рэй тоже пожал плечами и вскинул бровь, для пущей выразительности.

– Просто мне тоже хочется пойти. – Она чуть заметно улыбнулась. – Или быть мухой на стене.

– О, не расстраивайся, Дженнифер. – Он похлопал ее по руке. Внезапно она стала очень грустной и очень милой. – Я расскажу тебе обо всем. Во всех подробностях.

– Обещаешь? – Она снова улыбнулась.

– Обещаю, Дженнифер, – сказал он, обуреваемый великодушием. – Честное слово. Послушай, твои пятнадцать минут, наверное, уже вышли.

Хотя Рэй не видел Дженнифер Мьюборн, вечером она шла за ним до самого дома. Он чувствовал ее присутствие за спиной. Он часто оборачивался, через разные промежутки времени, и всякий раз замечал стремительное неуловимое движение в поле своего зрения, но Дженнифер нигде не видел. На мгновение ему захотелось, чтобы она перестала прятаться и пошла рядом с ним, как ходят нормальные мужчины и женщины. Но это желание скоро угасло. Среди всего прочего, он поступил на работу к Стрикленду пять лет назад еще и потому, что магазин находился в десяти-пятнадцати минутах ходьбы от дома. Со своими пуговицами он мог бы получить работу, наверное, в любом магазине города, но здесь было удобнее всего, а мистер Стрикленд постепенно отходил от дел, каковой ситуацией Рэй рассчитывал воспользоваться в своих интересах. Таким образом, он мог возвращаться домой пешком, а Дженнифер Мьюборн, соответственно, могла ходить за ним по пятам. Ее магазинчик находился всего в квартале от магазина Стрикленда, и она могла хорошо видеть его стеклянные входные двери, поэтому обычно Рэй чувствовал присутствие Дженнифер по утрам, когда улицы наполнялись людьми, важно вышагивающими мужчинами с газетами под мышкой, с устремленными прямо вперед взглядами и мрачными, чисто выбритыми лицами. Внезапно перед ним вырастала Дженнифер Мьюборн и желала доброго утра. Теперь он ожидал, что она выскочит в темноте из-за какого-нибудь дерева со словами: «Добрый вечер, Рэй!» И вызовет у него сердечный приступ. Убьет на месте.

Вечер оказался холоднее, чем Рэй ожидал; свитер не спасал от ровного свежего ветра. Он обхватил себя руками, пытаясь унять дрожь, и невольно вспомнил о Фиаско, которое потерпел с Дженнифер в номере отеля. Они пошли поужинать вместе. Они делали это уже в четвертый раз, но представлялось очевидным, что сегодня вечер сложится иначе. Отношения всегда развиваются от свидания к свиданию, мужчина и женщина всегда становятся ближе от раза к разу. В конце каждой из трех предыдущих встреч он целовал Дженнифер у дверей дома, с каждым поцелуем подбираясь все ближе к ее губам, так что сегодня вечером намеревался поцеловать уже непосредственно в губы. Но сейчас у него в памяти всплыли традиционные свеча и бутылка вина и смелая рука Дженнифер, проползшая по белой скатерти и принявшаяся гладить его руку. Обычно Рэй держался с женщинами не столь робко. На самом деле в свое время он бегал за каждой юбкой. Но те дни остались в прошлом. У него был длительный период воздержания. И Дженнифер путала Рэя – главным образом своим неослабевающим интересом к нему.

После ужина они вышли из ресторана и направились к машине. Он открыл дверцу перед Дженнифер, потом захлопнул. Обошел машину спереди и сел за руль. На водительском сиденье лежал ключ, снабженный зеленой пластиковой биркой с номером 214.

– Что это? – спросил Рэй, вертя в руке ключ. – Как он здесь оказался?

Ключ был от номера отеля, находившегося неподалеку оттуда – на самом деле ближайшего от ресторана.

– Ну и хитрец ты, Рэй, – сказала Дженнифер, придвигаясь к нему поближе, – Действительно, как?

Она сжала пальцами его предплечье, и пожатие вызвало в нем своего рода химическую реакцию, сопровождающуюся бурным выделением энергии; внезапно волны жара прокатились по всему телу.