Доносчик - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 4

На мгновение показалось, будто Тильман собирается расхохотаться, но тотчас же лицо его опять стало серьезным.

— Это было бы очень интересно, — зловеще произнес он, выходя из комнаты.

Лесли мрачно посмотрел ему вслед.

Секретарша Суттона в этот день не явилась на службу, и он оставался в комнате один, Несмотря на то что у него было достаточно работы, он не садился за письменный стол. Каждую минуту он подходил к окну и смотрел на улицу. Когда стало темно и зажглись первые фонари, он увидел человека, которого ждал. Он мог его ясно различить. Мистер Ларри Грем стоял под одним из фонарей с сигарой во рту, держа руки в карманах. И пока Лесли смотрел в окно, Ларри Грем не покидал своего поста.

Ларри Грем был типичным вором-одиночкой, он работал без помощников. Несмотря на это, у него было много друзей. Когда он был выпущен из Дартмура, то отправился тотчас же на свою квартиру в Саутуорке и нашел ее в полном порядке. Она располагалась в большом доме, недалеко от Дауэр-стрит. Там жили приличные, состоятельные люди, и сам великий Баррабаль ничего не знал об этом его убежище. Хозяйка мистера Грема привыкла к его частым отлучкам, а поскольку у него была закладная на дом (Ларри был бережливым человеком и умел хорошо помещать свои капиталы), то было невозможно сдать его квартиру другому жильцу.

Хозяйка равнодушно поздоровалась с ним, и он прошел в свою маленькую квартирку, где нашел все в том же виде, как и оставил. Ни одной сигары не пропало из кедрового ящичка на камине…

Сейчас его мало интересовали деньги, спрятанные у него под кроватью. Его гораздо больше занимал «Браунинг» и коробка с патронами. Он вернулся из тюрьмы с одним твердым решением: отомстить своему врагу. На сей раз он много перенес и много передумал. Это было вообще свойственно Ларри Грему. По своей природе это был спокойный, философски рассуждающий человек. В тюрьме его поставили работать в прачечной, и сплетни, которые он там слушал, только подогревали его жгучую ненависть к врагу…

В прачечной он встретился с человеком, который благодаря доносу «Незнакомца» был осужден на десять лет тюрьмы. Никто, кроме Ларри, не знал о расщепленном ногте, и он хранил эту драгоценную тайну в себе. Теперь он даже жалел, что рассказал кое-что Баррабалю…

Пребывание в исправительном доме на этот раз было для него мучительным. Тюремные сторожа не отличались особой любезностью, дважды он был наказан за попытку раздобыть табак. Все заключенные были ему чужими, кроме того человека в прачечной…

Вернувшись в Лондон, он все думал, думал… Он думал о расщепленном ногте, о доносчике и о своем «Браунинге».

У него была единственная зацепка: расщепленный ноготь на среднем пальце. Была еще и другая подробность. Доносчик покупал в большом количестве краденые автомобили и вел свои дела через мошенников из Сохо. Ларри бывал теперь в Сохо и случайно встретил там на Регент-стрит молодую даму, которая недавно делала маникюр человеку с расщепленным ногтем. Она заметила также и двойной белый рубец на первом суставе.

— Я не знаю его имени, — сказала она. — Но я часто видела, как он входил в свое бюро. Я живу недалеко и постоянно прохожу мимо этого места. Это будет замечательно, если благодаря мне вы снова найдете своего брата…

— О, да, — ответил Ларри. Давно разыскиваемый брат был предлогом, которым он камуфлировал свои розыски. Эта молодая дама была очень наблюдательна и, хотя Ларри никогда не видел доносчика, он его, без сомнения, сразу же узнал бы по тому описанию его внешности, что она ему дала.

Он исследовал все окрестности Мортимер-стрит и следил внимательно за всеми людьми, входящими и выходящими из бюро мистера Суттона. В последние дни он успел поближе познакомиться с двумя служащими фирмы. Последние сомнения исчезли, когда он вечером стоял в густом тумане с маленьким револьвером в одном кармане и с проездными документами — в другом. Он намеревался отправиться в один из отелей Шварцвальда, где имел обыкновение отдыхать…

…Служащие покидали бюро, длинная вереница мужчин и женщин выплывала из двери, исчезая в ночи. Лесли подождал, пока замолкли шаги в коридоре и еще раз взглянул в окно. Теперь он не мог уже никого заметить в густеющем тумане…

На другом конце коридора было одно бюро, казавшееся пустым: через матовые стекла двери не было видно света. Но все-таки там кто-то был: мистер Тильман стоял на стуле и наблюдал сквозь щель, как уходит его шеф. Затем вышел вслед за ним и исчез в густом тумане…

Ларри Грем покинул свой наблюдательный пост и перешел на другую сторону улицы, когда вдруг увидел выходящую из двери фигуру. Когда человек прошел мимо, Ларри бросил сигару и поспешил за ним.

— Эй, вы! — крикнул он и хлопнул человека по плечу.

Человек обернулся, испытующе посмотрел на него.

— Ах, это вы, Грем? Я вас видел, — холодно произнес он.

— Вот как — вы меня видели?!

Ларри повторил это тихо, но голос его дрожал смертельной ненавистью.

— Послушайте, что я вам скажу. Теперь, наконец, вы в моих руках. Вы — доносчик, и я вас упрячу туда…

Перед ним мелькнуло красноватое пламя, на бесконечно малую долю секунды он почувствовал жгучую боль и упал…

Через десять минут он был найден полицейским. И только инспектор Баррабаль знал или подозревал, от чьей руки пал Ларри Грем.

Джошуа Гаррис вошел в бюро «Почтового курьера» и уселся с усталым вздохом у редакторского стола. Ему было под шестьдесят, он был лыс, черты его лица выражали усталость и доброту. И летом, и зимой он носил одну и ту же соломенную шляпу и отличался странной манерой всегда неправильно застегивать пуговицы своего рыжеватого пальто. Его можно было свободно принять за старого мирного домохозяина, который удалился от дел. Самый опытный физиолог не смог бы определить профессию этого человека. А между тем во всем Лондоне не было репортера, который обладал бы такими глубокими познаниями в области человеческих преступлений, как этот добродушный человек. Он повесил свой зонтик на край письменного стола (мистер Филд очень сердился за это) и неуверенно шарил по карманам, пока не нашел раздавленной папиросы.

— Опять убийство, — сообщил он, закуривая.

Седовласый мистер Филд с упреком посмотрел на него из-под густых кустистых бровей.

— А вы ожидали свадьбу?

Но мистер Джошуа был выше саркастических замечаний.

— Два раза стреляли в упор из револьвера. Револьвер был снабжен, по всей вероятности, глушителем. Убитого зовут Ларри Грем. В понедельник на прошлой неделе он был выпущен из Дартмурской тюрьмы.

Редактор заинтересовался.

— Грем? — переспросил он. — Я припоминаю этого человека. Это он похитил бриллианты Ван-Риссик?

Джошуа кивнул с таким видом, будто удивлялся геройскому подвигу Ларри Грема.

— Баррабаль думает, что Грема тогда предали…

— Предали? — Филд пристально посмотрел на Гарриса. — Вы видели Баррабаля?

— Нет, его лично не видел, — ответил Джошуа, — но я говорил с ним по телефону. Он сделал кое-какие намеки, которые могут оказаться очень полезными.

— Что вы хотите этим сказать? Вы думаете, его убил человек, известный под кличкой «Доносчик»?

Джошуа утвердительно кивнул.

— Да, это сделал именно тот, кого я окрестил «Доносчиком», — заметил он.

Джошуа в раздумьи посмотрел на редактора и вытянул губы, словно хотел свистнуть. Мистер Филд взглянул на репортера и подумал, что, наверное, никогда в жизни он не встречал еще человека, внешность которого так мало соответствовала бы его профессии. Что-то по-детски беспомощное сквозило в чертах Гарриса. Если бы его увидели стоящим в нерешительности на краю какой-нибудь перекладины, то, наверное, взяли бы за руку и перевели на другую сторону. Он мог быть секретарем какого-нибудь благотворительного общества. Но даже самая дикая фантазия не могла приписать мистеру Гаррису репортерского дара, и никто не мог заподозрить, что в этот момент он занят тонким анализом версий этого таинственного убийства.