Лицо во мраке - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 15

Она быстро взглянула на него:

— А если я захочу пойти? — с вызовом в голосе спросила она.

— Ты больше не пойдешь, — почти шепотом сказал он. — Если же ты на это осмелишься, я навещу мистера Маршалта и всажу ему три пули сквозь тот карман, в котором он носит свои прекрасные сигары. А что я с тобой сделаю, пока не знаю. — Он говорил спокойно и деловито. — То, что я сделаю с тобой, зависит всецело от моего настроения. Но я думаю, что это будет тройная трагедия.

Лицо Доры стало прозрачно белым. Она попыталась заговорить, но не смогла произнести ни слова. Потом вдруг упала перед ним на колени и обхватила его руками.

— О, Бонни, Бонни! — зарыдала она. — Не говори так и не смотри так на меня! Я сделаю все, что ты хочешь… Ведь не было ничего плохого… Я клянусь тебе, что ничего не было, Бонни… Я пошла просто от скуки…

Он дотронулся до ее золотистых волос.

— Ты бесконечно дорога мне, Дора, — мягко сказал он. — Я плохо влиял на тебя. Я думал, что давно забыл все моральные принципы, но есть один, которого я буду держаться до смерти, это — воровская честь. Слышишь, Дора, честь среди воров…

Дора уже два часа лежала в постели, а Бонни все еще сидел перед догорающим камином с незажженной сигарой в белых зубах, задумчиво устремив глаза на тлеющие угли. Это были тяжелые часы, в течение которых он, так философски смотревший на жизнь и имевший такой большой опыт, боролся с подозрением, боясь смело взглянуть правде в лицо и осудить любимую женщину. Этот молодой человек, безупречно одетый и с безупречной наружностью, не имевший твердых моральных устоев и свободный от всяких предрассудков, терзался ревностью.

Он встал, открыл ящик письменного стола, достал маленький револьвер и, снова подсев к огню, четверть часа неподвижно и мрачно глядел на оружие в своей руке. Услышав тихий шелест за дверью, он быстро спрятал револьвер в карман, и в это время Дора в ночном одеянии вошла в комнату.

— Уже половина третьего, Бонни, — встревоженно сказала она. — Ты не пойдешь спать?

Он встал и потянулся, чтобы размять затекшие конечности.

— Ты не сердишься больше, Бонни? — нерешительно спросила жена.

Ее глаза были красны от слез, рука, которую она положила на его плечо, дрожала. Он взял ее руку в свои и погладил.

— Нет, больше не сержусь, — сказал он. — Мы начнем все сначала.

— Но, Бонни, — проговорила Дора, — ничего не нужно начинать сначала. Я клянусь тебе…

— Мы начнем все сначала, — повторил он и поцеловал ее.

Глава 14. Случайная встреча

Дик Шеннон яростно постучал в стекло автомобиля, который вез его по Риджент-стрит и, опустив стекло, высунул голову наружу.

— Поверните и поезжайте по той стороне. Я хочу поговорить с этой дамой, — сказал он.

«Принцесса в лохмотьях»! Это была она, он узнал бы ее всюду, но это была совсем иная «принцесса в лохмотьях».

— С какой именно, сэр?

Шофер обернулся, чтобы спросить его об этом через открытое окно, и направил машину к противоположному тротуару. Но Дик уже успел открыть дверцу и выскочить из автомобиля прямо на ходу.

— Мисс Бедфорд, если не ошибаюсь? — спросил он. — О, какой приятный сюрприз!

Это был сюрприз во всех смыслах. Все следы бедности исчезли.

Девушка с ног до головы была хорошо одета и была так хороша собой, что многие оглядывались ей вслед.

Но сюрприз был обоюдный, и по блеску в ее глазах Дик увидел, что она тоже обрадовалась ему.

— Я обыскал весь Лондон, чтобы найти вас, — говорил он, идя рядом с ней и забыв про испуг шофера, которому он не успел заплатить. — Мне не повезло: я не нашел вас в то утро, когда вы покинули Холлоуэй. Я приехал через пять минут после того, как вы ушли. И странно, я почему-то решил, что вам необходимо будет явиться в полицию.

— Как всем опасным преступникам? — улыбнулась она. — Нет, я избежала этого. Я видела вас несколько раз в Холлоуэйе. Очевидно, вы бывали там по делу.

Дело, приведшее его в женскую тюрьму, состояло в том, чтобы увидеть Одри и узнать, хорошо ли она живет. Она могла пользоваться небольшими привилегиями и выполняла не самую тяжелую работу. Она часто с изумлением размышляла, почему ее так внезапно освободили от работы в прачечной и дали более приятную работу в библиотеке, не связывая это с мимолетным визитом Дика Шеннона.

Молодые люди свернули на Ганновер-сквер. Одри совсем не хотела идти туда, а, наоборот, собиралась попасть в магазин на Оксфорд-стрит, но подчинила свою волю его воле в этом незначительном случае, сама не понимая почему.

— Я собираюсь отечески вас пожурить, — сказал он, замедляя шаг. — Ни вы, ни я — не масоны. Но масоны доверяют друг другу и хранят тайны друг друга и, между прочим, разговаривают совершенно откровенно.

Она посмотрела ему в глаза, улыбаясь:

— По опыту, который я приобрела в том месте, о котором лучше не вспоминать, я знаю, что полисмены опасны даже под личиной добродушной любезности.

Она заметила, как он покраснел и нахмурил брови.

— Простите, я не хотела вас оскорбить. Будем откровенны друг с другом, но обещайте не спрашивать меня больше о Доре и не поднимать вопроса о злосчастных бриллиантах королевы.

— Дора Элтон ваша сестра, не правда ли?

Она помолчала и затем сказала:

— Она мне не родная сестра, но я только недавно узнала об этом.

Он задумчиво погладил свой подбородок.

— Во всяком случае, ей делает честь то, что теперь она заботится о вас.

Девушка в ответ тихонько рассмеялась.

— Вы хотите сказать, что она этого не делает?

Он остановился, нахмурившись.

— Мы с Дорой больше не встречаемся, — сказала она. — Это вполне естественно. Дора не может встречаться с женщиной, у которой такое прошлое, как у меня. Вообще, капитан Шеннон, я не хочу больше говорить о Доре.

— Что же вы теперь делаете? — прямо спросил он.

— Я шла в магазин, но меня остановили и повели в другую сторону…

— Нет, скажите серьезно, чем вы занимаетесь?

Она засмеялась:

— Пожалуй, ничем, кроме переписывания писем для старого, безобразного джентльмена, который платит мне огромное жалованье.

Несмотря на легкий тон, Дик уловил сомнение в ее голосе и почувствовал, что под этим деланным легкомыслием кроется какая-то забота.

— Ганновер-сквер слишком шумное место. Поедем в Гайд-парк и поговорим по душам.

Он оглянулся, ища поблизости такси. Одно из них следовало за ними, и лицо шофера показалось ему знакомым:

— Боже! Я совсем забыл про вас, — сказал Шеннон.

— Но я про вас не забыл, — сердито ответил шофер. — Куда вас везти?

В пустынном парке они нашли сухую скамейку и желаемое одиночество.

— Прежде всего я хочу услышать подробнее об этом безобразном джентльмене, — сказал Дик, и она коротко описала ему свое приключение в доме мистера Малпаса.

— Вы, наверное, скажете, что не следовало брать эти деньги. Но когда человек страдает от голода и холода, у него нет ни времени, ни желания рассуждать о морали. Конечно, я не собираюсь разбивать чье-либо сердце, но мне было не до размышлений над моими обязанностями, пока я не устроилась удобно в отеле «Палас» и не приобрела несколько платьев, три пары ботинок и целый ряд других необходимых вещей, назначение которых для вас было бы непонятно. Только на следующее утро во мне заговорила совесть. Я написала вечером мистеру Малпасу, сообщив ему мой новый адрес, а на следующее утро начала второе письмо с извещением, что готова ко всяким другим услугам, но разбивание сердец не моя специальность. В это время пришло письмо от него. Собственно говоря, это нельзя было назвать письмом. Это был объемистый конверт, содержащий около десяти нацарапанных карандашом писем, которые он просил переписать и вернуть ему.

— Что это были за письма? — с любопытством спросил Дик.

— Большей частью короткие записки с отказом принять приглашение на обед или вечер, которые он, по-видимому, отправлял близким друзьям, потому что подписывался только инициалами. Он пояснил, что письма могут быть переписаны на бумаге отеля и не должны быть напечатаны на машинке.