Лорд поневоле - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 14

– О! – пробормотал мистер Джарвис, приходя в себя от изумления. – С чего это вы взяли, что моя дочь помолвлена?

– Я так понял, – смущенно пробормотал Чик. – Я очень сожалею, если выдал секрет мистера Лейзера…

– Это может быть только моим секретом, и никого другого, – отрезал Джарвис.

– Вы правы, мистер Джарвис.

– Она очень, очень милая девушка, моя дочь…

– Да, мне говорили. Очень хорошенькая, если будет позволено так выразиться. Это должно быть приятно, мистер Джарвис, быть отцом красивой дочери…

– Ну… с первого взгляда вы не назовете ее красивой, – заметил мистер Джарвис. – Правда, первый взгляд бывает ошибочным, что делать… Но у нее есть то, что я назову «обаянием».

– А! – неопределенно произнес Чик.

– И обаяние лучше, чем красота.

– Уверен в этом, сэр, – вежливо согласился Чик. – Ведь большинство красивых людей вместе с тем и обаятельны, не правда ли?

– Что нужно для нашей страны, – рассуждал мистер Джарвис, – так это союзы между сильными и здоровыми дочерьми народа и сыновьями гордой, но истощенной аристократии!

– Вы совершенно правы, – согласился Чик серьезно. – Я сам скорее демократ, мистер Джарвис, и в глубине души никогда не признавал аристократию, за исключением аристократии ума и таланта. Я часто думал, когда бывал в сельской местности: как жалко, что все эти прекрасные девушки обречены на жизнь в маленьких деревушках, не имея возможности…

– Я говорю вовсе не о прекрасных девушках, живущих в деревне, – перебил его Джарвис. – Я говорю о моей дочери!

Чик вежливо улыбнулся.

– Ваша шутка, мистер Джарвис, напомнила мне снова о том, что я взял с собой все те схемы и проспекты, с которыми вы желали познакомиться. Мистер Лейзер полагает, что форма «А» полиса, только что выпущенного обществом «Лондон – Нью-Йорк – Париж», как раз подходит для вашего случая.

– Я не желаю говорить о страховании. Меня интересует обсуждение вопроса о браках между аристократией и тем, кого я назову богатым, очень богатым, – сказал он с ударением, – средним классом. Я намерен дать двести тысяч фунтов тому молодому джентльмену, который женится на моей дочери. Как вы это находите?

– Я думаю, что вы очень великодушны, – заметил Чик убежденно. – Это чрезвычайно щедрый дар! Но вы, конечно, хорошо знаете своего зятя. Я убежден, что вы бы не стали рисковать, давая все эти деньги в руки какого-нибудь расточителя. Мне бы хотелось с ним познакомиться.

– Я надеюсь, что вам представится случаи, – недовольно проворчал Джарвис, когда автомобиль остановился у ворот замка.

Он провел гостя в большую, отделанную дубом, приемную. Сидевшая там девушка встала и побежала вприпрыжку им навстречу.

Чик посмотрел на нее с любопытством. «Вероятно, друг семьи», подумал он и отметил, что кричаще изумрудное платье мало подходило к ее слишком яркому гриму.

Не проронив ни слова, она улыбнулась сначала Чику, потом отцу.

– Иностранка! – подумал Чик.

– Вот моя дочь, лорд Пальборо! – провозгласил мистер Джарвис, вспомнив теперь его титул. Чик растерялся от неожиданности.

– Ваша… ваша дочь? – пробормотал он.

– Это Минни. Минни, надеюсь, что ты постараешься сделать визит лорда Пальборо приятным для него.

– Ну, конечно, папа! – с готовностью ответила она.

Пока трое слуг эскортировали маленькую сумку Чика в его комнату, Минни с детской доверчивостью взяла его под руку и повела через зал с колоннами, напоминавший ему кулуары палаты лордов, в гостиную. Там было до шестисот различных предметов, включая ярко-красные подушки на розовом диване.

Обед был таким, что он вспоминал его всю жизнь.

Мистер Джарвис принадлежал к тому типу хозяев, которые уверены, что гостеприимство заключается в усиленном наполнении желудка гостя.

– Теперь, лорд Пальборо, вы должны съесть еще кусочек фазана, я настаиваю! О, лорд Пальборо ничего не ест! Джон, подай лорду Пальборо еще телятины!

Чик добросовестно старался опорожнять свою тарелку, но всякий раз, когда ему это удавалось, перед ним возникало какое-нибудь новое блюдо. Он несколько неуверенно поднялся из-за стола, чувствуя себя наподобие чудовищных фигур, которые рекламируют достоинства пневматических шин.

– Теперь, мой мальчик, идите покурить на террасу.

– Благодарю вас, я не курю, – ответил Чик.

– Хорошо, тогда идите пить кофе на террасу!

Чик, несколько удивленный такой настойчивостью, спросил:

– А разве там не холодно?

Но оказалось, что та часть террасы, куда его приглашали, застеклена и отапливается.

– Вы идете, сэр? – спросил Чик.

– Я должен ненадолго отлучиться, – загадочно обронил Джарвис. – Бегите же, мой молодой друг!

Но Чик не был способен бежать куда бы то ни было. Он проковылял в этот уютный уголок на террасе и со вздохом облегчения опустился в огромное кресло. Терраса была пуста, но вдруг откуда ни возьмись появилась Минни Джарвис и водворилась на ручке его кресла. Чик вскочил.

– О, не вставайте, пожалуйста, лорд Пальборо! – воскликнула она игриво. – Мне очень, очень удобно!

– Позвольте предложить вам стул.

Но Минни продолжала проявлять свое «обаяние».

– Вы очень скверный мальчик, – пропела она. – Садитесь на свое место.

Чик из вежливости подчинился. Но когда ее рука небрежно опустилась на его плечо, он поморщился. Когда он почувствовал всю тяжесть этой милой ручки, то вздрогнул.

– Какой вы смешной! – воскликнула она. – Почему вы не сидите спокойно?

– Может быть, вы бы предпочли, чтобы я подал вам этот стул? – спросил Чик, озираясь в надежде, что, может быть, придет мать или отец этой леди и облегчит его трудное положение. Но мать леди раскладывала пасьянс в гостиной, а отец леди находился в библиотеке, предаваясь своим надеждам.

Чик старался начать разговор на испытанную тему о страховании. Он был несколько обеспокоен тем, что до сих пор еще не имел возможности обсудить форму «А» с ее отцом, и теперь старался заинтересовать дочь превосходными достоинствами этого полиса.

– Не будьте глупеньким, глупеньким, глупеньким! – выкрикивала Минни, дергая его за ухо. – Я не собираюсь еще выходить замуж! И не думаю об этом!

– Я полагал, что вы помолвлены, мисс Джарвис.

– Еще нет, – ответила она жеманно. – Настоящий жених еще не пришел, а если лорд пришел, он еще меня не просил…

– Разве он лорд? – спросил заинтригованный Чик.

– Я думаю, что вы глупенький мальчик, – заметила мисс Джарвис. – Но, может быть, вы так богаты, что вам не нужно двухсот тысяч фунтов?

– Мне? – удивился Чик. – Никто мне не собирается давать двести тысяч фунтов…

И вдруг ему открылся весь комический ужас его положения. Он вскочил с места, бледный от негодования.

– Я… я не хочу ни на ком жениться, – почти закричал он, – ни за какие миллионы и миллионы фунтов! Я думаю, что это ужасная вещь – жениться из-за денег! Я бы не женился на самой прекрасной женщине в мире… из-за денег!

– Я вас и не спрашивала, – поморщилась Минни. – Я вас не просила вовсе, вы – самодовольный черт, вот вы кто! Такого человека стоит отравить! Приезжать сюда, важничать… без гроша в кармане… оскорблять девушку…

Она расплакалась и пошла искать утешения у своей мамы.

На следующее утро он нашел, что поданный ему чай имеет какой-то странный вкус. Ему живо припомнились все прочитанные им рассказы о женской мести. Чашка осталась недопитой.

Когда поезд отошел от станции, Чик испытал радость. Он знал, что предал интересы своего патрона, но даже это не так беспокоило его, как то, что чувствовал он себя как-то странно. В ушах звенело, в горле першило, во рту пересохло, его попеременно бросало то в жар, то в холод.

– Она меня отравила! – прошептал Чик, – как жаль, что я сам не застраховался!

Неделей позже дородный и очень сердитый джентльмен явился в контору мистера Лейзера и без предупреждения ворвался в комнату хозяина.