Шестое чувство Ридера - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 22

— Конечно. Долго же вы собирались сказать мне это! Но я понимаю вас. Я готов с вами встретиться, когда вам будет угодно.

— Скажем, завтра вечером в десять часов у артиллерийского памятника. Думаю, там нас никто не встретит. Лисский в знак согласия кивнул головой и пошел своей дорогой. Мысленно он спрашивал себя, что все это означает и о чем хотел переговорить с ним сыщик.

В четыре часа утра его разбудил неистовый телефонный звонок.

К своему ужасу, он услышал что О'Хара, самый надежный его сподвижник, арестован по обвинению в ограблении. Со времени совершения ограбления прошло более года.

Эту новость сообщил ему Картер, один из его сообщников.

— Что все это значит, Лисский? — спросил он, и в голосе подчиненного зазвучало столь явное подозрение, что Лисский лишился дара речи.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко перебил он его, овладев снова собою. — Приходи ко мне, я не хочу говорить об этом по телефону.

Через полчаса в квартиру Лисского явился мрачный и недоверчивый Картер.

— Так что же ты мне скажешь? — спросил его Мо, оставшись с ним наедине.

— Я тебе скажу вот что, — проворчал Картер. — Неделю тому назад тебя видели со старым Ридером на Левишем-Род и в ту же ночь арестовали Тедди Эльфильда. Потом за тобою установили слежку. Ты опять встретился с этой проклятой ищейкой, и после этого арестовали еще одного члена нашей шайки. Вчера я своими собственными глазами видел, как ты о чем-то шептался с этим Ридером, и после этого забрали О'Хара!

Мо окинул его бессмысленным взглядом.

— И что из этого следует? — спросил он.

— Ничего. Я хотел лишь обратить твое внимание на более чем странное совпадение. Больше ничего. — И Картер презрительно скривил губы. — Об этом поговаривают наши ребята, им вся эта история не нравится и возразить им нечего.

Лисский погрузился в размышления и задумчиво покусывал губы. Несомненно, его шайка была права, он лично не подумал об этом странном совпадении. Так вот в чем заключалась игра этой старой лисицы!

Он подрывал его авторитет, подтасовывал события таким образом, что Мо неминуемо должен был утратить свой авторитет, необходимо было принять срочные меры для сохранения своего значения в шайке.

— Ладно, Картер, — сказал он, поразив своего сподвижника мягкостью тона, — Об этом я не подумал. Теперь я расскажу тебе все, что мне известно, а ты в свою очередь можешь осведомить ребят.

И в нескольких словах он поставил его в известность о встречах с Ридером.

— И можешь им передать от моего имени, что завтра ночью я снова встречусь со старой вороной и что на этот раз он надолго запомнит эту встречу. У него будет, о чем вспоминать до конца дней своих.

Теперь Мо все было ясно.

После ухода Картера он долго просидел, размышляя над событиями последней недели. Трое арестованных с давних пор состоял под наблюдением полиции, и Мо знал, что ничто не могло спасти их от наказания. Их арест был произведен в момент, назначенный Ридером.

— Я посчитаюсь с ним, — сказал Мо, посвятив остаток дня на приготовления к ночной встрече.

В десять часов вечера он миновал триумфальную арку у Адмиралтейства.

Густой туман навис над парком, лил дождь, на улицах не было видно ни души. Лишь изредка проезжали одинокие автомобили.

Медленными шагами направился он к памятнику и стал поджидать Ридера. Где-то поблизости на башенных часах пробило десять. Но детектив все еще не появлялся.

— Он почуял опасность, — прошипел Мо и сунул кастет, который он держал в руках, снова в карман.

В одиннадцать часов вечера полисмен, совершавший обход, натолкнулся на что-то, лежавшее на земле. Он включил фонарик и осветил им стонущего Мо Лисского. На мгновение луч света вырвал из мрака искаженное от боли лицо Мо и резную рукоятку мавританского кинжала…

— Мне не совсем ясно, как все это произошло, — задумчиво проговорил Пейн. (Пейна вызвали на совещание к начальнику полиции.)

— Откуда у вас уверенность, что убийца был не кто иной, как араб Эль Раббут?

— Я в этом не уверен, — поспешил оговориться Ридер. — Я ограничился лишь тем, что навестил его после обеда и обыскал его квартиру в поисках смарагдов. Лично я убежден в том, что смарагды все еще находятся в Марокко

— Затем он прибавил, обращаясь к своему шефу: — Эль Раббут вел себя очень разумно, если принять во внимание, что он не знаком с нашими методами.

— Вы не называли в беседе с арабом имя Мо Лисского? — спросил прокурор. Ридер почесал подбородок.

— Если не ошибаюсь, то я действительно упомянул его имя в беседе с арабом. Насколько помню, я даже указал, что мне предстоит сегодня вечером встреча с мистером Лисским. И я даже назвал где именно. Не могу точно вспомнить, каким образом речь зашла о Мо, но очень возможно, что я позволил себе «сблефовать» в присутствии этого иностранца. Я сказал ему, что если он не даст мне всех сведений относительно смарагдов, то я буду знать, к кому обратиться. Возможно, что я действительно нечто в этом роде сказал. Мистеру Лисскому придется долгое время пробыть на излечении в больнице. Я очень сожалею, если мои неосторожные слова повлекли за собою события, которые привели мистера Мо Лисского в больницу.

После его ухода начальник полиции испытующе посмотрел на инспектора Пейна.

Пейн продолжал улыбаться.

— Скажите, сэр, как собственно называлась эта опасная порода змей, о которой вы однажды упомянули? — спросил он. — Если не ошибаюсь, зеленая Мамба? Я постараюсь не забыть это название.

Глава 6. Мелодрама Весь план облавы на предприятии Томми Фенлоу был разработан Ридером, и он же руководил его выполнением.

У Томми было предприятие на Гольден Грин, и туда являлись клиенты для того, чтобы на семь фунтов стерлингов купить сто фунтов новенькими банкнотами или тысячу фунтов за семьдесят. Сведущие люди уверяли, что банкноты, изготовленные у Томми, ничем не отличаются от банкнот, выпускаемых экспедицией государственных бу маг. Все мельчайшие детали были выполнены в точности, номера серий согласованы с ранее выпущенными билетами, бумага была соответствующего качества. Производство этих банкнот обходилось в три фунта за тысячу, и Томми зарабатывал на них тысячу процентов.

Ридер, в свободные от прочих дел часы, установил все детали предприятия Томми и доложил о нем своему шефу.

— Возьмите с собою инспектора Греяша и организуйте облаву, — распорядился прокурор.

Ридер предоставил разработку деталей инспектору. Среди полицейских его отделения находился некто, имевший весьма подозрительные связи с преступным миром и извлекавший из этого больше доходов, чем от правительства. Этот полицейский предал Ридера Томми, и когда Ридер во главе своих людей вторгся к Томми, то застал последнего в обществе трех своих приятелей за партией в бридж.

А те немногие банкноты, которые оказались при них, были, несомненно, подлинными.

— Жаль, — вздохнул Ридер, очутившись с инспектором снова на улице, — что я не знал, что полисмен Уильшор состоит в вашем отделении. Он не совсем… надежен.

— Уильшор? — осведомился инспектор. — Неужели вы предполагаете, что он нас выдал Томми?

Ридер задумчиво почесал кончик носа и признался, что действительно он это предполагает.

— Он располагает рядом доходов из самых различных источников, — в Мидлендбанке у него имеется текущий счет на девичье имя его жены. Я рассказываю вам об этом на всякий случай… Возможно, что когда-либо это пригодится.

Это сообщение пригодилось для того, чтобы уволить со службы Уильшора, но его оказалось недостаточным для того, чтобы арестовать Томми.

Последними словами Томми перед прощанием было:

— Вы ловкий парень, Ридер, но вам, кроме того, потребуется очень много счастья для того, чтобы поймать меня.

Об этих словах, сказанных Ридеру, Томми с особенным удовольствием рассказывал своим друзьям, потому что вряд ли кто-нибудь из преступного мира мог похвастать, что ему удалось нечто подобное заявить Ридеру.

— Это мне обошлось в тысячу фунтов, но это стоило таких денег! В следующий раз он задумается над тем, следует ли ему что-либо предпринять против меня.